Первые шаги - Алексей Анатольевич Федорочев

едва стоящего на ногах мальчика, вышедшего из операционной. Ведь именно на него показал ему Настенькин врач, объяснив, кто подарил новую жизнь его малышке.

Поэтому, когда на станции к нему подошел этот мальчик с просьбой подбросить до Баку, Василий сразу согласился, устроив своего благодетеля со всем доступным комфортом. Он бы и денег не взял, но, видя крайне настороженное состояние парня, решил не пугать его еще больше и назвал сумму втрое меньше обычной таксы. К счастью, такая сумма у Егора, а именно так звали его благодетеля, была. В дороге Василий старательно помогал парню лишний раз не «светиться» перед людьми, чему тот был явно рад.

В конце пути благодарный отец собирался вернуть мальчику деньги и помочь выйти с вокзала незамеченным, но обыск поезда грянул как гром среди ясного неба. Встречая проверяющих, проводник искренне молил Бога о помощи себе и пассажиру. Бог не подвел. Мальчишка, спрятавшись в багажном ящике, так искренне изображал перепуганного «зайца», что алиевцы даже на мгновение не заподозрили их с Василием в сговоре. Подыграв парню как сумелось, проводник только и мог, что перекрестить удаляющуюся хрупкую фигурку:

— Храни тебя Бог, Егор!

Дальше события завертелись, и Василию стало не до парня. Сначала была перестрелка во втором вагоне, потом уцелевших в нем пассажиров спешно распределяли по пустым местам в поезде. Для эвакуации раненых, которых оказалось около десятка, быстро освободили как раз его вагон, с ними отправился медик, плюс нашлись помощники среди пассажиров, но все равно хлопот был полон рот. Потом состав тронулся в сторону Баку, сверкая зловещей пробоиной в стене второго вагона, оставляя позади волнения и приключения. А на вокзале пришлось побегать, перегружая раненых, их вещи, составляя отчеты, рапорты и прочие бумаги, сопровождающие каждое ЧП.

Поэтому, когда Василий на следующий вечер узнал из новостей о полном разгроме сил Алиевых в схватке с Волковым в этом районе, у него осталось сил лишь прошептать вновь:

— Храни тебя Бог, Егор!

Глава 3

Я кавалер ордена Боевого Красного Знамени, двух орденов Красной Звезды, медали «За боевые заслуги», медали «За отвагу», я совершил более ста боевых вылетов, я смотрел смерти в глаза.

Я видел, как горели и падали машины моих товарищей.

Я видел, как взрывается в небе снаряд, отнявший у меня потом руку.

Я с одним патроном в ружье встретил в лесу медведя и заставил его уйти.

Я ездил на разборки с бандитами, участвовал в перестрелках, уходил от киллеров.

Я думал, что знаю о страхе всё.

Ни хрена.

Всего пятнадцать минут работал миномет по нашему лагерю.

Мне показалось, что вечность.

Так страшно мне не было никогда. Я полз между разрывами и матерился. Мне казалось, что каждая сука-мина летит именно в меня.

После первого же залпа толпа задержанных ломанулась на выход, сметая конвоиров. Те и сами не знали, что им делать, и упустили инициативу. Несколько человек оказались именно диверсантами Волковых. Я собственными глазами видел, как пара старичков — «божьих одуванчиков» убила часового, отобрала рацию, что-то настроила в ней и стала корректировать огонь. Лишь решением держаться к ним поближе я объясняю, что все еще жив. Правда, когда на меня упала чья-то оторванная нога — каюсь, ненадолго потерял сознание.

Очнулся, когда миномет замолк. Тут и там раздавались крики и стоны. В воздухе висела пыль. А моей единственной мыслью было: «Живой! Жив!!! Выжил!!!»

Как ни странно, но, кроме нескольких порезов и ушибов, на мне не было ни одной серьезной раны. Лишь земля скрипела на зубах и пить хотелось неимоверно.

Радость была недолгой. Подошла команда зачистки. А со стороны миномета прилетела троица «Тони Старков». Я впервые видел вживую МБК, но мне было как-то не до этого. «Железные человеки» с воздуха подавляли редкие очаги сопротивления, а пехота добивала всех остальных.

Ко мне подошла пара солдат с давешним старичком. Солдат поднял автомат…

— Оставь, это гражданский, сидел с нами на фильтре, — приказал старик.

— А нам куда его?

— Да приткни где-нибудь, чтоб не мешался, вот и все. Все равно потом сюда команда Иваненко подъедет, они его и заберут.

Солдат закинул автомат за плечо и вздернул меня за шиворот. Многострадальная ткань воротника не выдержала всех издевательств сегодняшнего дня и треснула. Не обращая внимания, солдат потащил меня за периметр, где усадил на землю рядом с оцеплением.

— Ты, парень, в рубашке родился. Сиди здесь, жди.

С этими словами он развернулся и скрылся в пыльном месиве, еще недавно бывшем аккуратным палаточным городком.

Сижу… Жду…

Чтоб я еще раз, мля, поверил книжке…

Я же боевой офицер, я был на войне, почему я решил, что «войнушка» Волковых будет походить на аккуратненький рейдерский захват нашего мира?

Нет, реально, когда я представлял себе эту заварушку по принуждению отколовшегося рода, я думал, что речь идет про обычный передел собственности со стрельбой в стиле наших разборок из девяностых. Реалии нашего мира застили мне глаза. А ведь я знал, что клан Волковых имеет на содержании вооруженные силы, сопоставимые с двумя дивизиями. И отколовшийся род это знал и на что-то рассчитывал, объявляя свой рокош.

Уже потом, спустя некоторое время, я случайно выяснил, что «небольшой участок месторождения», который я себе представлял в виде мини-городка на Апшеронском полуострове со средним по величине НПЗ и парой вышек, занимает сотни квадратных километров Каспийского моря, включает в себя десятки морских платформ и несколько заводов-гигантов. Нехилая ошибочка. Двойка по географии.

Пока я приходил в себя после случившихся перипетий, рядом со мной усадили еще пару бедолаг, пыльных и ошарашенных. Женщина лет тридцати, которую я видел на фильтре, и неопределенного возраста мужик с окровавленной головой.

— Нашли Шамана, не жилец! — раздался крик со стороны руин.

— Что с ним? — спросили с той же стороны.

— Ногу оторвало! Кровью истекает!

— Добейте! — раздался приказ.

— Есть! — Хлесткий звук выстрела.

Через полчаса суета на развалинах стихла и солдаты Волковых ушли, оставив нас дожидаться команды похоронщиков. Мужчине — моему коллеге по несчастью, стало хуже. Женщину тоже трясло. Вдобавок солнце село и стало ощутимо холодать. В поле пели кузнечики или еще какие-то твари, мимо периодически проносились поезда, и мы торчали, как три тополя на Плющихе, в окружении трупов. Полный пердимонокль! Пришлось подниматься и топать обратно в лагерь, надеясь найти что-нибудь из медикаментов, одежды и еды.

Долгие поиски в потемках дали результат. Я наткнулся на труп с индивидуальной аптечкой, нашел воду и, удивительное дело, свои кроссовки! Вспомнив о женщине, поискал рядом женскую обувь, но бесполезно. Зато нашел несколько почти целых одеял.

Вернувшись, из каких-то обломков соорудил костер и занялся раненым. Промыв рану и намотав повязку, устроил его поудобнее. Пока