Вы станете моей смертью - Карен М. МакМанус

студия, и здесь не так давно рисовали, хотя здание и должно пустовать.

А потом я следую за взглядом Айви, упирающимся в пару ярко-фиолетовых кроссовок, которые торчат из-за большой тумбы на колесиках. Там кто-то лежит – без единого движения и звука.

Я откашливаюсь и зову:

– Бони?

Ответа нет. Ни единого звука, кроме отдаленного воя сирен. Бони носил фиолетовые кроссовки? Я не помню. Все, что приходит на ум, когда я пытаюсь его представить, – это футболка с рисунком тай-дай и рюкзак. Ничего этого с того места, где мы стоим, не видно.

– Это его?.. – начинаю я, обращаясь к Айви.

И тут что-то касается моей руки. Я резко оборачиваюсь, поднимая кулак и инстинктивно приготовившись к удару, но это всего лишь Кэл – встав на цыпочки, пытается заглянуть мне через плечо. Он подается назад, примирительно поднимая руки, и спрашивает:

– Да что происходит?

– Тут кто-то есть. Кто-то… – Я не знаю, как закончить предложение. Поэтому делаю пару шагов в комнату, чтобы Кэл сам мог все увидеть, а потом оборачиваюсь к Айви. – Ты не подходила ближе?

– Нет. – Она наконец подходит ко мне, смыкает ладони в замке. – Я испугалась, что… Я не знала, есть ли тут кто-то еще или…

– А ты видела кого-то еще? – спрашиваю я. Вой сирен приближается.

Айви качает головой. К ее щекам начинает приливать краска, и она, расправив плечи, направляется вперед.

– Не знаю, чего я так перепугалась, просто… – Тут она охает, замирает и падает на пол.

Сначала я в таком шоке, что вообще никак не реагирую. Потом с криком «Айви!» я бросаюсь к ней, падаю на колени и притягиваю ее неподвижное тело к себе. Одной рукой я беру ее под шею и с гулко стучащим сердцем поворачиваю к себе лицом, чтобы проверить пульс и дыхание. И то и другое в норме, но ее глаза закрыты, и она мертвым грузом висит у меня в руках.

– Айви, – повторяю я, будто есть хоть какая-то надежда, что она мне ответит. – Да что тут творится?! – Я смотрю на тумбу, думая, что Айви упала в обморок при виде мертвого тела, однако даже отсюда не вижу ничего, кроме фиолетовых кроссовок.

Кэл позади меня наклоняется к полу и на что-то указывает.

– Думаю, вот в чем дело.

Я слежу за его взглядом и уже готов рассмеяться, хотя ничего смешного тут нет. В нескольких футах от нас на полу валяется шприц – с угрожающе торчащей острой иглой. Ритм сердца выравнивается, я говорю:

– Разве в наше время кто-то еще падает в обморок от вида игл? – Возле ближайшего мольберта я замечаю мобильник. – Возьмешь ее телефон, хорошо?

Кэл с бледным лицом забирает его и кладет в карман.

– Матео, ты слышишь?

– Что? – спрашиваю я, еще не осознавая, что сирены воют как никогда громко. Вдруг создается впечатление, что они прямо над нами.

– Что-то не так. Это ненормально. – Кэл весь трясется от нахлынувшего адреналина, переминаясь с ноги на ногу.

Поверить не могу, что мне вообще нужно такое озвучивать, пока я держу неподвижное тело Айви около предположительно мертвого парня:

– Очень многое сейчас охренительно ненормально.

Кэл подходит к панорамным окнам и выглядывает на улицу.

– Полиция, – отчитывается он. – Прямо возле этого здания. Откуда они вообще знают, что мы здесь? Их вызвала Айви?

– Вряд ли. Она бы нас предупредила. Думаешь, у полиции есть код от двери?

Мы оба вздрагиваем от звука разбитого стекла. Кэл проводит рукой по губам.

– Видимо, они нашли другой способ войти. – Снова бьется стекло, и мы слышим приглушенные голоса. – Будут здесь через секунду.

– Чувак, какого?.. – Я смотрю то на Кэла, то на шприц. – Какого черта тут происходит? Что нам теперь делать?

Глаза Кэла невообразимо расширяются.

– Думаю, нам лучше уйти.

Теперь я наконец смеюсь.

– Отличная мысль! Только помашем ручкой полиции, когда будем проносить мимо девчонку без сознания, оставив бедного…

Не могу заставить себя произнести имя Бони. Может, это даже не Бони. Может, это какой-то измученный художник, у которого случился передоз, и… И что? И он, прежде чем упасть, отбросил шприц подальше?

– …Оставив бедного парня тут, – заканчиваю я.

Один раз я уже находился в комнате с покойником. Мой двоюродный дед Гектор восьмидесяти четырех лет много болел, и, когда мне было девять, мы поехали в Бронкс, чтобы «попрощаться», как сказала мама. Дядя Гектор неподвижно лежал в кровати с закрытыми глазами, тетя Роуз вложила ему в руки четки. И вдруг он стал каким-то совсем другим. Я заметил это даже с другого конца комнаты, и моя мама тоже. Она положила руку мне на плечо, сжала его и прошептала на ухо:

– Вот как безмятежно он ушел.

А тут не было ничего безмятежного.

– Нам необязательно встречаться с полицией, – говорит Кэл. – В другом конце коридора есть еще одна лестница. Она выходит в проулок за зданием.

Это или лучшая, или худшая идея в моей жизни. Мозг отказывается работать, и я молюсь богу, чтобы Айви очнулась и что-то придумала.

– Разве нам не стоит рассказать им, что мы видели? – спрашиваю я.

– А что мы видели? Пару кроссовок и шприц? Они сейчас то же самое увидят. Если кому-то еще можно помочь… – Кэл идет обратно к выходу из зала и останавливается на пороге, его голос затихает почти до шепота: – То они помогут. А все, что достанется нам, – это куча дерьма, потому что нас тут быть не должно.

И с этими словами он выходит.

Я еще мгновение медлю, глядя то на Айви, то на проклятые фиолетовые кроссовки, пока голоса внизу не начинают угрожающе приближаться. Интересно, что будет, если я останусь? Я не сделал ничего плохого, но, в отличие от Кэла, мне не стоит рассчитывать на понимание копов. Если меня поймают вот так – с девушкой без сознания на руках, а возможно, еще и с трупом по соседству, то, скорее всего, арестуют. А даже если и нет, то последнее, чего мне сейчас не хватает, – это полиция, сующая свой нос в мою жизнь.

Или в жизнь моей семьи.

Мой взгляд падает на лежащий на полу шприц, и я принимаю решение. Кэл прав: мы никому ничем не можем помочь – только самим себе. Я надежнее обхватываю Айви и бегу за ним к задней лестнице как можно тише и быстрее.

Глава 6

Кэл

В студии все мое существо стремилось к одному – сбежать. Когда я выхожу через заднюю дверь на безлюдную улицу, где нет ни полиции, ни прохожих, меня накрывает волна облегчения.

Секунд на пять. Потом я могу думать только: а что теперь? За мной в дверь протискивается Матео, держа на руках Айви. До парковки, где мы оставили машину, топать добрых полмили, а Бони… Господи.

Кажется, Бони Махони и правда мертв.

Я знаю Бони с детского сада – достаточно долго, чтобы помнить, откуда взялась