Вы станете моей смертью - Карен М. МакМанус

был одним из тех парней из старшего класса, которым доставляло особое удовольствие хватать себя за пах каждый раз, когда я проходила мимо по коридору после фиаско на шоу талантов.

– С Гейбом Прескоттом? – Матео словно сплюнул кусок тухлого мяса. – Да. К сожалению.

– Странная парочка, – вставляет Кэл. – Это же Гейба выбрали в номинации «Скорее всего совершит преступление, но его не поймают»? – В нашей школе давно отменили ежегодные альбомы с лучшими выпускниками – типа «Самый красивый» и «Самый перспективный» ученики года, – назвав эту традицию «нездоровым навешиванием ярлыков». Старший класс теперь составляет свой список, и номинации в нем меняются каждый год. Честно говоря, я понятия не имею, какую номинацию весной могут приписать мне. К слову о нездоровом навешивании ярлыков.

– Нет, – отвечает Матео. – Он выиграл в номинации «Скорее всего проиграет в реалити-шоу».

Я смеюсь, потому что номинация действительно забавная и очень ему идет. Однако выражение лица Матео ясно говорит о том, что тему лучше сменить, поэтому я спрашиваю:

– А как дела у твоей мамы?

– Нормально. Бывало и лучше, – отвечает он кратко.

– Как же фигово, что «Запасной шар» закрыли, – говорит Кэл. – Мои предки считают, что Девитты хватили через край. Патрик даже ничего не сломал, да?

– Вывихнул плечо, – отвечает Матео.

– Он же вернулся к лакроссу, – говорит Кэл, будто это все решает.

Боже мой… Прежде чем я успеваю придумать, как сменить тему, Матео спрашивает меня:

– Ну и как там Карлтонский единый комплекс, Айви? КЕК? – Губы Матео кривятся в усмешке. – Твой отец вроде так его назвал?

Новая тема. Новая тема. Увы, в голове совершенно пусто.

– Вроде да, – буднично отвечаю я. – Он обычно не рассказывает о своих проектах…

– Ты-то наверняка знаешь больше, чем я. – Матео наклоняется вперед, натягивая ремень безопасности, чтобы заглянуть в мои глаза. Я и забыла, какой у него проницательный взгляд.

Выложу все карты на стол: Матео был моей первой любовью. В восьмом классе я полгода отчаянно по нему сохла, однако тщательно это скрывала, уверенная, что мои чувства не могут быть взаимны. А как-то, гуляя вдвоем, без Кэла, мы поцеловались. Это был самый чудесный момент в моей жизни, но после мы с ним никогда это не обсуждали. Видимо, он решил, что нам лучше остаться друзьями, а я попыталась убедить себя, что меня это устраивает. Притворяться, что мне все равно, было нелегко, и очень скоро наше трио распалось.

Я вдруг чувствую, что готова отдать все, что угодно, лишь бы сидеть сейчас на истории вместе с Эмили, даже зная, что потом придется слушать речь Бони. Еще чуть-чуть – и я снова начну ерзать на сиденье… Нет, нельзя, а то Матео заметит, что эта тема вызывает у меня панику.

– Возможно, – говорю я. – Ты хочешь знать э-э… что-то определенное?

– Да нет, – отвечает Матео, резко откидываясь назад. Резкие черты его лица, такие напряженные буквально мгновение назад, снова расслабляются. – Это все равно ничего не изменит.

– Отлично! – врывается в разговор Кэл. – На парковке есть место. – Не понимаю, намеренно он игнорирует нарастающее напряжение или слишком сосредоточен, чтобы его ощутить. Я поворачиваюсь вперед, и мы с Матео сидим в тишине, пока Кэл берет на въезде талон, едет по четырехуровневой парковке и занимает свободное место на самой крыше. – Можем оставить вещи в багажнике, если хотите, – говорит он, глуша мотор и ставя машину на ручник.

Вот сейчас меня подташнивает по-настоящему, и мне действительно лучше было бы лежать в своей затемненной спальне, отпросившись из школы. Я готова просить Кэла отвезти меня домой, но, заглянув в его полное надежды лицо, я сдерживаюсь. Можно сначала выпить кофе, а уже потом потребовать сократить намеченную программу.

– Да, давай, – говорю я, доставая из рюкзака небольшую сумку. Перекладываю в нее кошелек, телефон и солнечные очки, затем перекидываю сумку через плечо и открываю дверцу машины.

Мы в неловком молчании кидаем в багажник свои рюкзаки и уходим с парковки. Самый лучший день стал волшебным, возможно, потому что мы тогда оказались на празднике фанатов в честь «Ред Сокс». Теперь я осознаю, что, если бы нам в тот день пришлось самим решать, чем заняться, мы бы, скорее всего, развернулись и пошли обратно на экскурсию.

И никогда не стали бы друзьями.

– Ну что? Выпьем кофе? – спрашиваю я. – Тут есть «Старбакс»?

– Не знаю… – Кэл оглядывается по сторонам. – Тут недалеко есть одно место, куда я иногда захожу с другом. Оно немного в стороне, если вы не против прогуляться.

– Конечно. – Я иду рядом по тротуару, доставая из сумки телефон. На ходу быстро пролистываю кучу новых сообщений и вздыхаю с облегчением, понимая, что от родителей или из школы нет ни одного. Мне еще надо подписаться на уведомления о рейсе родителей, что я и делаю. Посадка начнется в восемь утра по местному времени, то есть где-то через час.

Я коротко молюсь про себя, чтобы родители никогда не узнали, что я сбежала из школы, и не отвлекались на меня от Великого для мамы вечера. Надо было думать об этом до того, как я прикинулась больной, но еще не поздно все исправить. Я возьму кофе, попрошу Кэла подбросить меня обратно до школы и скажу школьной медсестре, что мне уже лучше.

И тут каким-то магическим образом мне действительно становится лучше. Я делаю глубокий вдох и снова смотрю в телефон.

Эмили: Привееееет, есть кто?

Эмили: Бьюллер? Бьюллер?[3]

Я улыбаюсь. Не так давно Эмили стала фанатом кино 80-х.

Дэниел: Эмили постоянно спрашивает, где ты.

Дэниел: Ты сбежала или как?

Дэниел: Мама с папой будут в бешенстве.

Я в возмущении и уже готова ответить: «Лучше заткнись», однако сдерживаюсь. Это его не остановит. Я вернусь в школу еще до обеда – вот это точно его остановит. Надеюсь.

Я уже собираюсь убрать телефон и присоединиться к разговору Кэла и Матео, когда на экране высвечивается новое сообщение.

Эмили: Бони тоже нет.

Эмили: ВЫ ВМЕСТЕ?

Эмили: Шучу. Знаю, что нет.

Эмили: Так ведь?

Я хмурюсь. Наверное, Эмили что-то перепутала. Скоро Бони должен выступать с речью; разумеется, он должен быть где-то в школе! Я начинаю печатать ответ, но тут кто-то тянет меня за локоть.

– Айви, – зовет Кэл.

– Что? – Я поднимаю глаза. Где мы? Вокруг больше зданий в индустриальном стиле, чем было несколько минут назад.

– Там большая очередь, – говорит Кэл, показывая на кафе через дорогу. Он прав: очередь тянется от входа даже по тротуару. – Хочешь зайти сначала куда-то еще?

Я хочу домой, но выговорить эти слова мне так и не удается.

– Куда, например? – спрашиваю я.

– К пингвинам, – одновременно со мной говорит Матео.

Мы с Кэлом оборачиваемся к нему: он показывает налево.

– Океанариум в той стороне. Ты же вроде жаждал на них посмотреть, Кэл.

– Ну да, – произносит Кэл. Выражение лица у него при этом какое-то унылое. – Нам