Ямато-моногатари - unknown

Получив в награду расшитое одеяние оутиги, он снова произнес:

Сиракумо-ноКоно ката ни си моОривиру ваАмацу кадзэ косоФукитэ кицураси

Белое облакоНа плечи моиОпустилось.Это, верно, небесный ветерПодул прямо на меня[352].

133

Тот же император однажды вечером, когда луна была красива, соизволил совершать тайный обход покоев фрейлин. Спутником ему служил Кимутада. Из одних покоев, что там были, вышла красивая дама, одетая в ярко-алые одежды, она безудержно рыдала. Император послал Кимутада подойти и узнать, в чем дело, но она лишь закрывала лицо распущенными волосами и рыдала без удержу. «Отчего вы так плачете?» – спрашивал [Кимутада], но ответа не было. Император тоже был весьма неприятно поражен. Тогда Кимутада:

ОмофурамуКокоро-но ути ваСиранэдомоНаку-во миру косоВабисикарикэри

О чем думаетеВ глубине души,Неведомо,Но уже оттого, что вижу я, как вы плачете,Я исполнен печали[353] —

так сложил, и император несказанно хвалил его.

134

Во времена прежнего императора в одних покоях дворца жила молоденькая девушка, которая была недурна собой. Император как-то увидел ее и тайно призвал к себе. И с тех пор, скрывая от людей, он время от времени призывал ее. И вот однажды он изволил сказать:

Акадэ номиМирэба нарубэсиАвану ё моАфу ё мо хито-воАварэ-то дзо омофу

Никак не могуНаглядеться на тебяИ в ночь,Когда мы не встречаемся,О тебе с любовью думаю —

так он сказал. Девушка была счастлива беспредельно и не таясь рассказала подруге: вот что он изволил сказать. Об этом узнала главная фрейлина и выгнала девушку [из дворца]. Очень прискорбно!

135

Дочь покойного Сандзё-но удайдзина, правого министра третьего ранга, завязала сердечные отношения с Цуцуми-но тюнагоном. В то время он занимал еще и должность кура-но сукэ[354] и нес службы во дворце. А дама, то ли у нее не было особого настроения видеться с ним, но она не слишком к нему стремилась. Однако, когда ему пришлось часто бывать во дворце и он не мог постоянно навещать ее, дама:

Такимоно-ноКуюру кокоро ваАрисикадоХитори ва таэтэНэрарэдзарикэри

БлаговонияСгорели,Так что ж, —Курильница совсемНе может угаснуть[355].

Кавалер этот был мастер слагать танка, и ответ, наверное, был хорош, но здесь он не приводится, ибо неизвестен.

136

Тот же кавалер известил как-то: «В ближайшее время буду занят и не приду. Несказанно тревожусь, как-то вы отнесетесь к тому, что я вынужден вот так ездить по разным местам и не могу навестить вас». Тогда дама:

Савагу наруУти-ни мо моно ваОмофунариВага цурэдзурэ-воНани-ни татохэму

Пусть ты в суете и шуме,В то же времяДумаешь с любовью обо мне.Мою же скукуС чем сравню?[356]

137

Хёбугё-но мия, ныне покойный, построил себе великолепный дом в Сига, по дороге в Ямагоэ, в местечке под названием Иваэ, и время от времени наезжал туда. Жил он там тайно, иногда выбирался посмотреть на дам, прибывших в храм Сига для поклонения богам. Окрестности были чудесные. Дом был весьма изысканным, и Тосико, приехав в Сига, пришла к этому дому, оглядела его со всех сторон, поражалась ему и хвалила, а после написала:

Кари-ни номиКуру кими мацу тоФуриидэцуцуНаку сига яма ваАки дзо канасики

Лишь на охотуПриезжаешь сюда, и в ожидании этогоВо весь голосПлачет олень. Ах, горыОсенью особенно печальны![357] —

так она написала и уехала.

138

Человек по имени Коякуси-кусо[358], желая завязать сердечные отношения с одной дамой, послал ей:

Какурэ ну-ноСоко-но ситакусаМигакурэтэСирарэну кохи ваКурусикарикэри

В заросшем болотеНа дне [растущие] водорослиСкрыты водой.И карпу, о котором никто не ведает,Так тяжело[359].

Дама в ответ:

Мигакурэ-ниКакуру бакари-ноСитакуса ваНагакарадзи то моОмохоюру кана

В водеВсегда прячущиесяВодорослиНе слишком длинны,Думается мне[360].

Этот человек, по имени Коякуси-кусо, был очень мал ростом.

139

Во времена покойного императора при покоях Сокёдэн-но миясудокоро[361] служила некая тюнагон-но кими. И вот в ту пору, когда ныне покойный хёбугё-но мия, бывший тогда молодым человеком и именовавшийся первым принцем, увлекался любовью, он жил недалеко от дворца Сокёдэн. Прослышав, что есть во дворце сведущая в изящном дама, стал он приходить и беседовать с ней. Так прошло время, и завязались у них близкие отношения втайне от людей. То бывал он у нее, а то почти перестал приходить, и тогда из дома этой дамы было послано ему такое стихотворение:

Хито-во токуАкутагава тэфуЦу-но куни-ноНани ва тагавануКими-ни дзо арикэри

Ничем ты не расходишьсяС землей НаниваВ стране Цу,Где течет река Акутагава,О которой говорят люди[362].

Она уже есть ничего не могла, все слезы лила, заболела и только о нем помышляла. И вот, отломив обсыпанную снегом ветку сосны, росшей перед дворцом Сокёдэн, она так сложила:

Кону хито-воМацу-но ха-ни фуруСираюки-ноКиэ косо кахэрэАвану омохи-ни

Того, кто не приходит,Ожидая, провожу дни.И подобно тому как белый снег.Тает, так и я скончаюсьОт любви, не встретившись с тобой[363] —

так говорилось в послании. «Ни за что только не отряхивай этот снег», – твердила она посыльному, и тот отнес все это принцу.

140

Ныне покойный хёбугё-но мия в близких отношениях был с дочерью Нобору-дайнагона[364]. Однажды делили они ложе не в обычном месте, а в комнате-нише, между спальней и наружной верандой. Потом ушел он, и долгое время они не встречались. И вот как-то говорит он: «То ложе, что я устроил в нише, на месте ли? Или его куда-нибудь передвинули?» А она в ответ:

СикикахэдзуАриси нагара-ниКусамакураТири номи дзо вируХарэфу хито нами

Не перестилали.И все прежняя она —Подушка из травы.Но в ней лишь пыль,Ведь некому убрать[365] —

так она сложила, а он ей отвечает:

КусамакураТири харахи ни ваКарагоромоТамото ютака-ниТацу-во матэкаси

С подушки из травыПыль убрать [приду].Подожди, пока скроюРасшитые рукаваКитайских одежд[366].

Она же:

КарагоромоТацу-во мацу ма-ноХодо косо ваВага сикитаэ-ноТири мо цуморамэ

Пока китайские одеждыСкроишь, в ожиданииМного времени [пройдет].На ложе моемПыли будет все прибавляться —

так сложила. Затем он навестил ее, а вскоре сообщил: «Уезжаю на охоту в Удзи», и тогда она:

Микари суруКурикомаяма-ноСика ёри моХитори нуру ми дзоВабисикарикэри

Даже больше, чем олень,На которого ты охотишьсяНа горе Курикома,Я, спящая в одиночестве,Достойна жалости.

141

Среди братьев государственного советника по имени Ёсииэ был один, служивший в стране Ямато чиновником третьего ранга. И вот в дом нынешней своей жены привел он женщину из Цукуси и там же поселил. И первая жена была очень добра нравом, и у теперешней сердце не было жестоким. Прекрасно они ладили. А кавалер этот по делам службы часто ездил по провинции, и женщины оставались вдвоем. И жена из Цукуси тайком завела себе возлюбленного. Стали о том поговаривать люди, она сложила:

Ё ха ни идэтэЦуки дани мидзу ваАфу кото-воСирадзу гахо-ни моИвамаси моно-во

Если бы в середине ночи выйдя,Луна и та не увидела бы нас,Все же, о наших встречах [с людьми говоря],Притвориться незнающимиНам бы надо[367].

Но хотя было за ней такое, первая жена была женщина очень доброго нрава и ничего об этом мужу не сказала. Так и жили они, но как-то стороной он узнал, что есть у второй жены возлюбленный. Хотя он сам любил ее, но все же не очень близко к сердцу принимал и оставил все как есть. А вскоре он узнал, что она с тем, с другим, все еще поддерживает отношения, и спросил: «Кого ты любишь – его или меня?»

Она:

ХанасусукиКими-га ката-ни дзоНабикумэруОмовану яма-ноКадзэ ва фукэдомо

Трава сусукиИменно в твою сторонуКлонится,Даже если внезапно горныйВетер подует[368] —

так сложила. Пришел к ней после этого ее возлюбленный, она ему стала говорить: «В этом мире все так печально. Я не могу больше встречаться с вами», но, видно, со временем она все чаще помышляла о нем, стала отвечать на его послания, и вот как-то она послала первой жене запечатанное письмо. Та раскрыла, и было там написано: