Королева в изгнании - Юлий Буркин

Гога только крякнул, но промолчал.

— Я так удивилась, что к чему? Даже подумала, может, это уже кино репетируют? Хотя парень такой… Ну, как бы… Он уж СЛИШКОМ на бандита похож: в тельняшке, рожа толстая, курчавый и — в наколках…

— Это Слон, — узнал Гога.

— Берман говорит: "Ты уверен?" А тот: "Она это, она! А остальные непохожи даже". Ну, вот и все. Парня увели, девчонок отпустили, он долго извинялся сначала… А я осталась. И все.

— И что было дальше?

— Дальше? — Соня неопределенно пожала плечами. — Дальше все интересное кончилось. — И она снова замолчала.

Но вскоре продолжила сама:

— Он взял мой паспорт, что-то из него выписал. Потом говорит, сейчас будем делать первые пробы. Ну, и повез в какой-то банк. Сначала меня вот в это переодели… Какая-то женщина грим делала. Потом сняли, как будто меня арестовали, как будто я этот банк грабила… Это сразу — в первый же день. Я чувствовала — что-то не так: никаких прожекторов, никаких "дубль первый, дубль второй…" Но спросить боялась, мало ли что… Пробы…

А когда вернулись, Берман говорит: "Тебе придется тут пожить". Ну, и начал рассказывать, что никакое это не кино, что я участвую в поимке опасного преступника, на которого очень похожа… Я испугалась. Не знаю, чего, но испугалась. Что-то типа истерики. Хотела уйти. Но милиционеры меня не выпустили. И когда он понял, что по-хорошему со мной не получится, он мне показал ордер на арест…

— Сволочь! — в сердцах прошептала Маша.

— Потом он разрешил позвонить маме, она приехала… Плакала. Они с папой все никак не могли поверить, что я ничего плохого не натворила. Соня сама начала шмыгать носом. — А он пообещал, что со мной все будет в порядке, что в школе все уладят, что даже мне деньги заплатят потом… Мы не соглашались, а он угрожал… Мама говорит, я в суд подам, а он засмеялся: "Выше генерального прокурора — некуда…"

— Гад, гад! — уже в голос произнесла Маша и даже ударила себя кулаком по коленке.

— Я учила твою биографию… Я про тебя все знаю. Я должна была при необходимости играть, как будто я — это ты. А потом… потом он хотел, чтобы я с ним спала…

Маша поперхнулась и, прокашлявшись, спросила с хрипотцой:

— А ты?

Соня исподлобья глянула на нее.

— Я… спала.

— И как? — неожиданно для себя спросила Маша.

— Нормально, — как-то виновато, и, в то же время, с вызовом ответила та. И добавила: — Даже хорошо! — И Маша сразу почувствовала, что в этом вопросе ее двойник разбирается лучше, чем она.

Гога возмутился:

— Ну вы, курицы! Хоть бы меня постеснялись, что ли!

— А ты не лезь не в свое дело! — рявкнула Маша и снова обратилась к Соне:

— Так ты, наверное, не хотела, чтобы я тебя увозила? Вернуть тебя?

— Я его НЕ-НА-ВИ-ЖУ! — не поднимая головы, по слогам процедила та.

— Так как же ты… как ты могла?

Соня подняла на нее покрасневшие от слез глаза и зло ответила:

— Легко тебе! Невидимка. Раз, и нету! А мне как прикажешь? Что я могла сделать? Я боялась — за себя и за маму!..

Они замолчали. И Маша вновь почувствовала, какая глубокая пропасть отделяет ее от «обычных» людей. "Могу ли я осуждать ее? — думала она. — Я — «девочка-монстр». Легко быть щепетильной, никогда не позволять себе унижаться, никогда не идти на компромиссы, когда у тебя всегда наготове запасной выход…"

Их «москвич» тем временем уже двигался по загородной автостраде. За окнами то и дело мелькали аккуратные коттеджики Домов отдыха и пансионатов. И тут Гога странным, напряженным голосом произнес:

— А за нами, между прочим, едут…

4

Маша оглянулась и через заднее стекло увидела нагоняющую их милицейскую машину.

— Может, это не за нами?

— От самого Ленинграда…

— Почему же ты сразу не сказал?

— А толку-то?

— Оторваться не пробовал?

— Давно бы оторвался, если бы не эти — впереди…

Действительно, она заболталась, раз не заметила до сих пор эту огромную «тойоту-джип» с затемненными стеклами.

— Чего им надо? — забеспокоилась Соня.

Ей не ответили. Ведь ни Маша, ни Гога не знали, что люди, преследующие их в милицейской машине, имеют приказ без допроса уничтожить их на месте, ибо они — опаснейшие уголовники, и один из них — нашумевшая невидимка. Приказ прошел по линии МВД, и генеральный прокурор не мог, во всяком случае, достаточно оперативно, повлиять на него. Но он знал о приказе (как ни странно МВД, прокуратура и органы безопасности далеко не всегда работают согласованно и даже наоборот, соперничая, часто суют друг другу палки в колеса и имеют в параллельных ведомствах собственных тайных осведомителей).

Не знали наши герои и того, что ту же цель — уничтожить их — имеют и пассажиры «тойоты», люди Шахини, так же имеющей своих осведомителей.

Но ни те, ни другие не решались остановить машину Гоги: люди Шахини решили, что милицейская машина сзади ОХРАНЯЕТ Машу, а менты — что охрана в «тойоте».

Минуты три Маша и ее спутники молчали, не зная, что предпринять.

— Чего им надо? — повторила вопрос Соня, первой нарушив тишину.

— Уж точно — ничего хорошего, — резонно ответила Маша.

Сейчас они со средней скоростью двигались по широкой односторонней автостраде на насыпи.

— Значит так, — Маша тронула гогино плечо. — Давай-ка, потихоньку уменьшай скорость…

— Там еще за ментовкой «Волга» какая-то, белая, зацепилась и тоже, вроде, отставать не собирается…

— Это что-то меняет?

Гога пожал плечами.

— Тогда делай, как я сказала. А когда совсем остановишься, падай на пол и не высовывайся. И ты, — бросила она Соне.

— Ясно, — ответил Гога, но добавил: — У меня пушка, кстати, есть…

— Дай сюда.

Гога передал ей через плечо «парабеллум» и начал медленно снижать обороты. Маша еще не знала толком, что собирается делать. Главное, что она решила — отвести огонь от доверившихся ей людей и взять его на себя. А уж ей-то попроще будет выкрутится из любой ситуации.

Наконец их «москвич» остановился, и Гога, кряхтя, устроился под переднем сидением. Соскользнула вниз и Соня. А Маша, пригнувшись, осторожно приоткрыла дверцу. "Только бы не начали палить сразу", взмолилась она про себя.

Но они начали. Такого плотного грохота огнестрельного оружия Маша не слышала еще никогда. Это был, буквально, рев, закладывающий уши и выворачивающий на изнанку внутренности. Но что удивительно, все стекла «москвича» оставались целыми, и ни одна пуля даже не шаркнула о корпус.

Начала перестрелки Маша не видела. А было оно таким. Все четыре машины остановились одновременно. При этом милицейский «уазик» вышел чуть вперед и встал не позади «москвича», а слева от него. И одновременно из «тойоты» выскочило трое, а из ментовки — четверо. И у каждого в руках было по автомату.