Лишний - Дмитрий Болдин

кепка, отец снова смеется, отступает назад, не прекращая съемки, и, когда я его догоняю, он останавливается и спрашивает:

— Андрей, кем ты хочешь стать?

— Полицейским, — говорю я, улыбаясь в камеру.

— А журналистом не хочешь? — спрашивает отец.

— Не-е-ет, полицейским! Я хочу ловить преступников! — отвечаю я в камеру.

— А если ты сам станешь преступником? — смеется отец.

— Я буду ловить людей, — говорю я.

— Хорошо, — смеется отец.

— И искать.

— И искать, — тихо повторяет отец, и камера выключается.

Когда камера снова включается, мы с мамой уже стоим на одной ступени эскалатора и спускаемся в метро на станции «ВДНХ». Мимо пробегают люди, и мама прижимает меня к себе, чтобы никто не задел. Потом мы ждем поезд, а когда он приближается, волосы мамы развеваются и закрывают ее уставшее и молодое лицо, а я придерживаю рукой кепку на голове, и потом мой взгляд устремляется в сторону камеры. Подъезжает синий состав, двери открываются, мы заходим в вагон с мамой, камера следом. Мама садится рядом с выходом, я с ней, камера напротив. «Следующая станция “Алексеевская”», — говорит голос из динамиков. Слышен звук закрывающихся дверей, состав медленно трогается. Мама смотрит в сторону камеры и тихо смеется, потом отводит взгляд в сторону.

— Хороший день, — раздается голос отца за кадром.

— Что? — мама не слышит.

— Хороший день! — повторяет отец.

— Не слышу! — кричит мама, так как звук поезда заглушает любую речь.

— Хороший день! — громче говорит отец, а мама отмахивается рукой и улыбается. — Я вас люблю! — тихо, но разборчиво произносит он.

Поезд въезжает в туннель, и картинка резко становится темной. Камера выключается. Плеер выплевывает кассету, и я вставляю новую.

На экране появляется мое лицо, я пристально смотрю в объектив, потом камера отъезжает. Передо мной торт, в него воткнуты пять горящих свечей, рядом со мной сидят Мира и Алекс, который держит в руке вилку и бьет ею по столу. На нем белая рубашка и черная бабочка, волосы взъерошены, он кричит:

— Дуй!

Голос отца за кадром спрашивает меня:

— Загадал желание?

Я киваю и смотрю на свечи. Камера берет их крупно, потом переходит на меня и снова на свечи, отдаляется и показывает общий план: меня, Миру, Алекса.

— Андрей, загадал желание? — снова спрашивает отец.

Я смотрю куда-то за кадр.

— Задувай, дорогой, — слышен голос мамы.

Я резко задуваю свечи, а Алекс сильнее бьет вилкой о стол. Мира кричит: «Ура!» За кадром слышны аплодисменты.

— С днем рождения! — кричит голос папы за кадром.

Алекс меня обнимает и говорит:

— Давай резать!

А я смотрю на потухшие свечи, от которых поднимается дым и рассеивается над нашими головами. Камера выключается.

На следующем кадре вид из окна. Отец крупно приближает двор — качели, песочница, ракета. На площадке компания людей. Кто-то прикуривает сигарету и садится на спинку скамейки. Люди разговаривают. Потом один из парней что-то передает девушке в черной куртке, она поправляет длинные волосы и куда-то убегает. Камера следит за ней, пока она не скрывается в темной арке дома, а когда кадр возвращается к компании вновь, люди начинают расходиться и остается только тот, кто сел на спинку скамейки. Он по-прежнему курит и смотрит в одну точку.

На следующем кадре моя мама в белой блузке и черных сережках закуривает на кухне тонкую сигарету и продолжает слушать тетю Сашу с дядей Пашей, родителей Миры. Рядом сидят родители Алекса.

— Да все пойдет хорошо, завертится, поверь, — говорит дядя Паша моей маме, а та кивает и затягивается сигаретой.

Тетя Саша говорит:

— Смотри, если не завертится — тебе конец.

Все смеются.

Дядя Андрей — отец Алекса — обнимает тетю Машу, маму Алекса. У них глаза подвыпивших людей. Дядя Андрей говорит:

— Все будет хорошо! Все будут счастливы. — Пьяно смеется. — Да, Вить? — говорит он в сторону камеры.

— Все будет! — говорит голос отца за кадром.

Мама снова затягивается сигаретой, выдувает и спрашивает в сторону камеры:

— Вить, мы будем счастливы?

— Конечно! — говорит отец за кадром.

— Слушайте, — дядя Паша наливает шампанское себе в бокал, потом всем остальным. — Давайте выпьем за то, чтобы все были счастливы и при бабле! — заканчивает он.

— Поддерживаю, — говорит дядя Андрей.

— За! — голос отца за кадром.

— Главное, чтобы наши дети были счастливы, — мама кивает куда-то в сторону, откуда доносятся детские голоса.

— Они будут счастливы, поверь, — отвечает дядя Паша.

— Главное, чтоб и мы застали их счастье, — добавляет отец Алекса.

Наши родители чокаются, а из соседней комнаты разносится девчачий крик. Моя мама кидает сигарету в пепельницу, ставит бокал на стол и выбегает из кадра. За ней убегают дядя Паша с тетей Сашей. В кадре остаются родители Алекса. Его отец берет мамину сигарету, затягивается, кладет ее обратно в пепельницу и говорит в камеру:

— Кому-то уже плохо, — смеется и своим бокалом чокается с объективом камеры. Черный экран.

Следующим кадром камера показывает, как тетя Саша надевает на Миру сиреневую куртку. Левая рука Миры забинтована, а лицо заплакано. Дядя Паша обувается и говорит:

— Да фигня, до свадьбы заживет.

Тетя Саша застегивает молнию на Мириной куртке, потом смотрит на себя в зеркало, достает из шкафа пальто, надевает, поворачивается в сторону камеры, отводит взгляд и говорит:

— Ты со всеми попрощалась?

— Нет, — отвечает Мира, — я не хочу уходить!

— Быстро прощайся, и пойдем.

— Но, мам, — грустно просит Мира.

— Давай быстрее! — торопит ее тетя Саша.

— Пока! — Мира машет рукой в сторону. Камера следует на кухню, где я сижу перед остатками торта, машу рукой, а рядом со мной сидит заплаканный Алекс, опустив вниз голову. Черный экран.

Следующий кадр: моя мама одна на балконе, курит и смотрит в небо. За кадром слышен голос матери Алекса:

— Совсем ебанулся, — говорит она. — Дома всю посуду уберу, блядь! Вилки в первую очередь.

— Прекрати, — перебивает ее отец Алекса, — они дети еще. Они дети!

Мама машет кому-то рукой с балкона, тушит сигарету и заходит обратно в комнату, смотрит в камеру.

— Выключи уже! — говорит она. Камера выключается.

Кассета заканчивается, и я вставляю новую, завороженно смотрю на экран, который меня снова отправляет в прошлое.

Мама на кухне в желтом халате пьет чай, задумчиво смотрит в окно, на столе пачка сигарет. Камера все время на статике, общий план. Мама поворачивается, смотрит на меня с экрана телевизора растерянным, но очень красивым и притягательным взглядом, потом уводит его на пачку сигарет.

— Не покурить теперь. — С волнением посмеивается.

— Хороший повод бросить, — голос отца.

— Очень смешно! Надо на работе сказать, — мама делает глоток чая.

— Сначала Андрею скажи, — говорит папа. — Пойдем?

— Давай еще посидим… — предлагает мама.

— Давай, — соглашается отец.

Камера еще пять минут молча снимает, как мама сидит, смотрит в окно, о чем-то думает, пьет чай.

— Пойдем, — мама встает из-за стола.

Камера снимает ее со спины: как она выходит из кухни, идет по коридору нашей старой квартиры, сворачивает налево, в спальню, где на полу сижу я и смотрю телевизор. Я оборачиваюсь.

— Андрей, — говорит мама, — скоро ты не только с Мирой будешь кататься