Дело о радиоактивном кобальте - Андрэ Маспэн

— Он объяснил нам, как… — начал Маленький Пьер и повернул голову к Голове-яйцу с просьбой поддержать его.

— Он нам объяснил, — продолжал Голова-яйцо, — как проверяют толщину стекла, пользуясь радиоактивными элементами…

— Кажется, он конструирует новый прибор?

— Мой отец всегда чем-нибудь занимается. У него много патентов. По воскресеньям, вместо того чтобы с мамою и со мною отправиться за город или на футбольный матч, он запирается в своей лаборатории.

— Как? У него дома есть лаборатория?

Клод закусил губу.

Догадался ли он, какую ценную информацию он нам дал?

— Да, — пробормотал он. — Так как уже не хватает места в дрянной мастерской…

— И ты ему помогаешь, верно?

— Я вынужден, — ответил подавленным голосом Клод. — Он хочет, чтобы я в будущем стал инженером…

— Бедный Клод, — сказал я тоном деланного сочувствия.

— Ничего не поделаешь! Если бы ты смог выбирать…

Мы разомкнули круг, и Клод присоединился к своей компании. Мы же обменялись впечатлениями и, будучи убеждены, что ступили на верный путь, решили встретиться после школы в кафе г-жи Терезы, куда обещала прийти и Бетти.

Нас очень удивило, когда мы увидели Бетти за столом. Она, как великосветская дама, подала нам руку не поднимаясь. Мяч и Боксер заняли места направо и налево от нее. Увы, г-жа Тереза приготовила нам незаслуженное унижение. Она сидела недалеко от нашего стола и осуждающе смотрела на Бетти! «Вот как, вы не только манкируете школьными занятиями, но еще назначаете свидания девушкам…».

Я заказал всем по «экспрессу»[5], вызвав этим гнев г-жи Терезы.

— Кофе! — пробурчала хозяйка кафе. — Вы и так слишком нервные… Никакого вам кофе! Шоколад, как всегда…

Я тщетно настаивал — ничего не оставалось, как согласиться. Г-жа Тереза вернулась с шоколадом, но беловатым; она не хотела нам подавать и такой под предлогом, что и шоколад— возбуждающий напиток, которым молодежь не должна злоупотреблять.

— Если представить, что вы детективы, то здесь авторитет у вас не велик, — рассмеялась Бетти. — Но оставим это…

Я поторопился миновать неприятный инцидент, чтобы приступить к делу. Последние сообщения Клода укрепляли наши подозрения. Г-н Даву производит опыты в частной лаборатории. Он разрабатывает прибор, в котором используются радиоактивные элементы. Клод должен был хорошо ли, плохо ли помогать ему в работе. У кого же среди нас был больший соблазн воспользоваться выставочным кобальтом?

— Мои дорогие друзья, — сказала Бетти, — все это очень складно. Предположения довольно веские. Однако у нас нет никаких доказательств.

— Правильно, — сказал Маленький Луи, почесав подбородок. — Обвинение без доказательств — занятие праздное.

У Маленького Луи, как и у его отца, судебного работника, всегда были точные представления о том, что дозволено и что не дозволено и также каковы последствия нарушений законов, правил и запретов.

— Нужно проникнуть к Даву. Другого способа нет, — сказал Боксер.

— Легко сказать, — заметил я. — Но под каким предлогом?

— И, кроме того, — продолжал Жан Луна. — Представьте, что вы нашли этот предлог… Что дальше? Вы будете шарить в лаборатории г-на Даву? Хотел бы я посмотреть…

Я скорчил гримасу. У Жана Луны голова была в облаках, как можно было судить по его прозвищу. Мне казалось, что, чем ближе мы приближались к цели, тем дальше она уходила от нас, как мираж.

— Что нам необходимо, — мечтательно сказал Голова-яйцо, — это достать счетчик Гейгера.

Я посмотрел на большой лоб Головы-яйца и на его глаза с покрасневшими веками. Он произнес магические слова, вселившие в меня-надежду. Впервые к этому парню, похожему на ученых в иллюстрированных книгах, я почувствовал живую симпатию.

— Послушай, Голова-яйцо, — сказал я. — Я видел счетчик Гейгера на злосчастной выставке во Дворце открытий. Но ты можешь вдеть мне кольцо в ноздрю, если я знаю, для чего он нужен.

— Для чего? Да для того, чтобы обнаружить ядерное излучение.

— А как он действует?

— Представь себе ионизационную камеру..

— То, о чем говорил г-н Даву?

— Да… Вообще вопрос стоит о явлениях радиации и, следовательно, о потери энергии излучения, когда оно проникает в какой-либо вид материи. Только, если речь идет о счетчике, пронизываемая материя — это редкий газ, аргон…

— Я все же не понимаю, как он действует?

— Проходя через большую камеру, где находится газ, мельчайшие частицы сталкиваются с некоторым количеством молекул газа и дробят их на электрически заряженные частицы, называемые ионами. Так как на двух концах счетчика Гейгера имеются электроды, положительные ионы устремляются к катоду, отрицательные— к аноду, и образуется электрический ток, который можно измерить.

— В общем он обнаруживает радиацию благодаря электрическим токам, которые она вызывает?

— Правильно! Сила тока соответствует интенсивности излучения.

— Скажи-ка мне, Голова-яйцо, еще одну вещь, которая меня беспокоит. Почему ты иногда говоришь о радиации и излучении, а иной раз о частицах?

— О, ты знаешь… Радиация и излучения это общие термины. Строго говоря, к излучению, которое подобно свету, относят только гамма-лучи.

— А чем оно вызвано?

— Если ядро атома сильно возбуждено, оно испускает электромагнитные волны высокой частоты, или фотоны, эти странные образования, которые являются одновременно волнами и мельчайшими частицами. Это и есть гамма-лучи. Они возникают после испускания альфа- или бета-излучения.

— Значит? Я не совсем понимаю.

— Альфа- или бета-излучение состоит из мельчайших частиц. Альфа-частицы, испущенные радиоактивными ядрами, являются ядрами атома гелия, то есть двумя протонами и двумя нейтронами, связанными между собой. Что касается бета-излучения, то оно состоит из электронов.

— Не так скоро… Электроны… Я кажется знаю, что это такое. Но — протоны и нейтроны?

— Слушай! Атом — любой! — состоит из ядра с электрическим положительным зарядом и электронов с отрицательным зарядом, которые движутся вокруг него, как микропланеты вокруг микросолнца. Но ядро само по себе состоит из нейтронов и протонов. Положительный заряд ядра вызван протонами. Нейтроны, как указывает самое название, нейтральны.

— Так как же… Если ядро положительно и электроны отрицательны…

— Верно, заряд атома равен нулю.

— Ну, представим себе… От этого нисколько яснее не стало! Все эти частицы, которые… шатаются туда-сюда.

— Ты торопишься! К этому еще мы не пришли. Протоны и нейтроны связаны между собой мощнейшими силами, которые мы еще не познали. Так как у атома нулевой заряд, то вокруг ядра столько же протонов, сколько электронов. В знаменитой таблице элементов Менделеева атомный номер соответствует числу протонов, а следовательно, числу периферических электронов. Таблица начинается с водорода, ядро которого состоит из одного протона, уравновешиваемого одним электроном, и заканчивается 102-м элементом, атом которого имеет 102 протона и 102 электрона[6]. Иными словами, число протонов и электронов характеризует химические свойства каждого элемента. Однако при одинаковом числе протонов в ядрах может находиться различное число нейтронов. Речь идет об изотопах данного элемента. Имея равное количество протонов и электронов, изотопы элемента обладают теми же химическими свойствами, что и элемент, от которого они происходят. Но, имея разное число нейтронов, изотопы отличаются по массе и физическим свойствам. Так, одни из них стабильны, другие радиоактивны.

— Это все очень сложно! — воскликнул я. — Но пусть меня повесят, если я не начал кое в чем разбираться…

Мне действительно казалось, что я впервые проник в тайну строения атома. И другие «сыщики», казалось, без особых трудностей следили за разъяснениями нашего технического советника. Но Голова-яйцо умерил наш энтузиазм.

— Тише, все на самом деле сложнее, чем я изложил. Есть еще и другие частицы, входящие в структуру атома: нейтрино, положительный электрон или позитрон — мало ли что еще!

— А радиоактивные излучения?

— Большое количество элементов — радий, уран, плутоний и т. д., содержащие большое количество протонов и электронов, имеют нестабильные ядра, склонные к постоянному распаду с испусканием ядра гелия, т. е. двух протонов и двух ней-тронов, связанных между собой; например, торий с атомным весом 90 распадается естественным образом и превращается в радий с атомным весом 88.

— Почему ты говоришь о естественном распаде?

— Потому что мы умеем, после опытов Резерфорда и Жолио-Кюри, бомбардировать ядра некоторых элементов частицами, движущимися с огромной скоростью, вызывать превращение ядер и получать искусственно атомную энергию.