Латвийский национализм на службе Западу - Владимир Герасимов

круглом столе в Москве, посвященном исследованию преступлений Латышского легиона СС, был представлен доклад Фонда «Историческая память» и Фонда поддержки и развития еврейской культуры, традиций, образования и науки. Доклад назывался «Пособники нацистских преступлений. 96 участников Латышского легиона СС все еще живы»[66].

В труде были впервые опубликованы имена и биографии тех участников Латышского легиона СС, которые смогли избежать заслуженного наказания после войны и сейчас проживают во многих странах мира, в том числе и в Латвии. В данной работе сделаем акцент на конкретных преступниках, которые были замешаны в деятельности нацистских формирований в Латвии и за ее пределами, а после войны продолжили антисоветскую деятельность под крылом западных спецслужб. Именно о преступлениях этих людей необходимо говорить отдельно, ведь их потомки и идейные приверженцы сегодня стоят у руля Латвийской Республики и всеми силами пытаются обелить историю своих предков, возродить их идеи в модернизированном виде и продолжить их дело в современности.

Современная официальная латвийская историография выдвигает ряд аргументов, якобы доказывающих непричастность Латышского легиона СС к военным преступлениях в Латвии, Белоруссии и России. Подобные суждения внедряются в латвийское общество из средств массовой информации, системы образования, научной среды, и из уст высокопоставленных чиновников вплоть до главы государства.

В качестве примера государственного одобрения латышских легионеров можно взять открытое письмо президента страны Андриса Берзиньша, опубликованное в 2012 г. на сайте президента[67]. В письме президент пояснил, что не считает латышских легионеров нацистами, так как, по его мнению и мнению некоторых канадских историков, деятельность Латышского легиона носила только формальный характер, а вступление в легион было далеко не добровольным.

Берзиньш высказался и по поводу «команды Арайса», известной геноцидом и другими военными преступлениями на оккупированной советской земле. Президент Латвии заявил, члены команды лишь выполняли приказы немецкого командования и не были замешаны в серьезных преступлениях против человечности. Эта официальная позиция государства соответствующим образом характеризует его политико-идеологическую систему. Подобная риторика опровергается многими историческими фактами и идет вразрез с Нюрнбергскими принципами, сформулированными Комиссией международного права ООН в 1950 г. Четвертый из этих принципов гласит: «То обстоятельство, что какое-либо лицо действовало во исполнение приказа своего правительства или начальника, не освобождает это лицо от ответственности по международному праву, если сознательный выбор был фактически для него возможен»[68]. То есть, согласно общепризнанным в мире Нюрнбергским принципам, ответственность за каждое военное преступление лежит не только на командире, отдавшем преступный приказ, но и на его исполнителе. А значит, Хазнерс, Арайс, Цукурс и их подчиненные — такие же военные преступники, как Еккельн. А значит, Кродерс и Ковалевскис-Кланс, пропагандировавшие ненависть, — такие же военные преступники, как Геббельс и Штрайхер.

Одним из аргументов современной латвийской историографии, обеляющей Латышский легион, является исключительно фронтовое использование данных подразделений, однако это далеко не вся правда. Латышский легион включал и полицейские подразделения, задействованные в карательных операциях на оккупированных территориях[69]. Например, «команда Арайса» — ядро 15-й и 19-й (1-й и 2-й латышских) дивизий СС в 1944–1945 гг. Сам Виктор Арайс командовал 15-й дивизией СС.

До полноценного включения в состав легиона карательные команды занимались этническими и политическими чистками в крупнейших городах Латвии, прифронтовых зонах, сельской местности в России и Белоруссии. Одним из наиболее отъявленных карателей среди ранее упомянутых был Вилис Хазнерс. Войдя в Ригу с немцами, Хазнерс сразу же был назначен начальником штаба полиции безопасности в Риге [70]. За два года службы в полиции Хазнерс и его подчиненные совместно с «командой Арайса» участвовали в нескольких массовых убийствах евреев, самыми страшными из которых стали уничтожение Рижского гетто и массовая казнь в Румбульском лесу. Здесь буквально через два месяца после прихода Хазнерса на должность главы полиции его подчиненные убили более 28 тысяч евреев. В 1943 г. Хазнерса перевели на службу в Латышский легион, где он стал командиром батальона в 32-м полку 15-й (1-й латышской) дивизии СС. Последним званием в СС у Хазнерса было звание штурмбанфюрера (майор). Имя этого преступника еще не раз будет упомянуто в этой книге, ведь его борьба с Советским Союзом не закончилась с разгромом нацистской Германии, а продолжалась еще долгие годы после войны.

Вилис Янумс в форме штандартенфюрера СС. 1944 г.

Источник иллюстрации[71]

Более успешную карьеру в СС сделал другой видный латвийский военный — Вилис Янумс. Он пользовался особым уважением латышских эмигрантов после войны. Будучи бывшим офицером царской армии с прекрасным образованием, полученным в дореволюционной Москве, Янумс не мог не заинтересовать немецкое командование. За несколько месяцев до войны Янумс бежал из Советской Латвии в Германию, где по уже упомянутой схеме получил одобрение от немецкого командования на роль управленца в оккупированной Латвии. После прихода немецких войск в Латвию Янумс занял пост начальника кадрового отдела дирекции внутренних дел, где заведовал набором полицейских формирований. В 1943 г. Янумс возвратился к непосредственной службе командиром 33-го латышского полка в составе 15-й дивизии Ваффен-СС. В 1945 г. Янумс и остатки его дивизии успешно сдались в плен американцам, оттуда началась долгая история его борьбы в изгнании, о которой подробно будет рассказано позже.

Не только кадровые военные, но и профессиональные полицейские межвоенной Латвии стали ценными кадрами для немцев. Одним из таких стал Роберт Штиглиц, чья карьера в рижской полиции была насыщенной и, несомненно, успешной. Дослужившись до начальника Агентурного отдела полиции безопасности Латвии, Штиглиц сделал своей основной задачей борьбу с мировым коммунизмом, в том числе и на территории Латвии. Во времена Ульманиса Штиглиц был одним из руководителей «чистки» политических кругов Латвии от нежелательных элементов: коммунистов, социалистов, прочих противников националистического авторитарного режима. В 1930-е гг., в рамках выстраивания антисоветской агентурной сети, Штиглиц установил контакты с эстонской, финской и литовской политической полицией, а также сблизился с немецкими и японскими спецслужбами. Очевидно, что пути для бегства у него были, и он ими воспользовался. Его старания не остались незамеченными в Советском Союзе, и Штиглиц прекрасно это понимал. После прихода советской власти в 1940 г. ему пришлось в срочном порядке покинуть страну. Бежав через Эстонию и Финляндию, Штиглиц достиг конечного пункта своего путешествия — Германии. Как и многие другие коллаборационисты, Штиглиц был завербован немцами, и сразу после оккупации Латвии германскими войсками он вернулся в Ригу в роли протеже начальника айнзацгруппы «А» Франца Вальтера Шталекера. Во время войны Штиглиц занимался привычным делом — охотой на коммунистов и сочувствующих им латышей. После войны, как и ранее упомянутым Янумсу и Хазнерсу, Штиглицу удалось избежать наказания и он продолжил свою