Игра с тенью - Владимир Янсюкевич

– Достаточно. Вот и занимай его внимание кулинарным бредом. А чтобы не думал, поставь его раком и дёргай за либидо каждую секунду, чтобы моча ударила ему в голову и затопила мыслительный орган. По всем каналам. Чтобы выжить, он слопает всё, что ему ни предложат. Человека легче всего погубить, запрограммировав его на жажду наслаждений. Повсюду и постоянно, где бы он ни был. Ad infinitum!4 Такова моя доктрина. Я назвал её Принципом ломехузы. Знаешь, что такое ломехуза, Шаблон?

– Куда мне до ваших высоких соображений, – скромно ответил Шаблон, театрально потупившись.

– Ломехуза – насекомое, Шаблон. Маленький рыженький жучок, похожий на муравья и с виду абсолютно безобидный. Представь себе большой муравейник. Муравьиный мегаполис. У нас любят ставить муравьёв в пример людям, упоминая лишь об их положительных качествах. Муравьи, мол, – замечательные строители и организаторы и тому подобное. Хорошо работают, неплохо плодятся, заботятся о своём потомстве. Всё у них расписано, во всём вселенский порядок. И это действительно так. И стоял бы вечно их муравейник, не будь на свете ломехузы. Однажды этот коварный жучок, изловчившись, попадает в муравьиную детскую, к муравьиному потомству, и откладывает там свои яйца. Бдительные муравьи, разумеется, быстренько вычисляют непрошенного гостя и принимают меры к его выдворению из пределов муравейника. Но не тут-то было! Ломехуза не сопротивляется, нет. Ей хорошо известно: в чужой монастырь со своим уставом лезть не следует. И она выбирает тактику задабривания, просто откупается особым образом – выделяет наркотическое молочко, слизывая которое муравьи пачками балдеют и на какое-то время расслабляются, оставляют чужака в покое. А ему того и надо. При новом заходе происходит то же самое. И постепенно муравьи впадают в зависимость от лакомства ломехузы. Ради собственного наслаждения они начинают игнорировать правила муравейника. Перестают работать и полностью отдаются во власть маленького жучка. Затем из яиц ломехузы вылупляются маленькие ломехузики. Они проводят такую же политику, как и их родители, заодно поедая на завтрак, обед и ужин муравьиные яйца. И что в результате?

– Что, сэр?

– За довольно короткие сроки рушится всё, на чём держалась муравьиная держава. Муравейник постепенно исчезает, а ломехузы, пополнив свои ряды, отправляются на поиски нового, чтобы в конце концов, извести муравьиное племя на корню. Тебе это ничего не напоминает?

– Напоминает, сэр. Ой, как напоминает!

– Совершенно верно, люди очень похожи на муравьёв. В меньшей степени, конечно, на тех, кто работает, не имея понятия о существовании ломехузы, и в большей степени на тех, которые хотят ничего не делать и при этом получать удовольствие от жизни. В погоне за наслаждением человек не гнушается ничем. Зачем ему труд в поте лица и роды в муках, завещанные Хозяином Рая? Человек слаб и ничтожен в своей слабости. Вот тут-то мы его и прищучим.

– Ваша правда, сэр!

– Он готов только жрать, балдеть и… как ты выразился?

– Трахаться, сэр, – с готовностью повторил Шаблон.

– Жрать, балдеть и трахаться! Жрать, балдеть и трахаться! И всякого, кто встанет на его пути, он будет убивать. А ведь это весьма простой и эффективный способ разредить без меры расплодившееся человечество, а? И главное, прибыльный. И никакой войны не потребуется. Они угробят сами себя.

– Ваша правда, сэр. Весьма хитроумный способ.

– Постой… – Правитель Мира вдруг изобразил на лице недоумение; сегодняшняя игра его забавляла, и он растягивал удовольствие. – Что за странное выражение ты мне подсунул? «Трахаться»… Обо что?

– Это не обо что, сэр… Это… в куда… то есть… У них есть для этого очень точное слово, но оно варварски реалистичное, и я… не рискую оскорбить им ваш тонкий слух. И потому использую широко употребляемый заменитель…

– Твоё красноречие для меня, как инсектициды для тараканов. Лучше покажи.

– Конечно, сэр! Это когда, сэр… совокупляются, сэр… две таракашки… ой, извиняюсь! Две особи, сэр… – поспешно, путаясь в словах, пояснил Шаблон, для вящей доходчивости довольно изобретательно показывая на пальцах.

– А, папа-мама! Так бы и сказал. Ян & Инь? Кажется, так это китайцы называют? – Правитель Мира подпрыгнул на пятой точке, радуясь своей проницательности.

– Так… но не обязательно так, сэр, – терпеливо разъяснял куратор, словно сидевший перед ним и задавший неудобный вопрос был единственным сынком какого-нибудь олигарха или какого-либо крупного чиновника с мигалкой в голове, огорчать которого, одёргивая его нерадивого отпрыска, ему не то, чтобы не хотелось – очень даже хотелось – но было страшноватенько, ещё чего доброго (или недоброго?) прихлопнут, как надоедливую муху и дело с концом, и потому он старался держать себя в рамках педагогического нейтралитета. – Порой тут не различишь, сэр, где папа, а где мама… всё так перемешалось…

– То есть?

– Случаются и однополые связи, сэр. Янь с Янью или Инь с Инью. Как кому вздумается.

– Чего только ни бывает в мире животных, Шаблон, – вздохнул Правитель, прикрыв глаза.

– Они это называют «заниматься любовью», сэр.

– Китайцы?

– Не только китайцы, сэр. А все, кто этим занимается.

– Ну и ладно. Раз так, им и карты в руки. Пусть трахаются обо что им вздумается всеми способами, пресыщая тело и опустошая душу. Нам это на руку. А, Шаблон?

– Так-то оно так, но…

Господин Эстээраха резко мотнул головой.

– Что ещё?

– Есть проблема, сэр, – испуганно выдавил Шаблон и зажмурился.

Правителю ударила кровь в голову. «Так вот в чём причина его сегодняшней разговорчивости!» – подумал он с досадой.

– Хватит! Вечно ты суёшь мне под нос какие-то надуманные проблемы! – он встал и, неосмотрительно распахнув руки, резким движением смахнул со стола бокал с гранатовым соком. Бокал упал, разлетелся на сверкающие под солнцем осколки, а по мраморной плите расползлась тёмно-красная лужа. – Ну, вот… плохая примета, – Правитель Мира брезгливо поморщился и медленным шагом стал спускаться к воде.

Куратор последовал за ним. Как бы он ни хотел не портить настроения хозяину, терять было нечего. Недомолвки весьма неприятная штука. За них и пострадать можно.

– Но это весьма важная новость, сэр!

Господин Эстээраха со стоном выдохнул, прищёлкнув языком:

– Ну, что там за проблема у тебя? Где?

– Всё там же, сэр.

– Говори.

Куратор наклонился к уху Правителя и озвучил шёпотом так обеспокоившую его новость. Скуку с Правителя моментально, как ветром сдуло, но это было отнюдь не то, чему следовало радоваться.

Выслушав помощника, господин Эстээраха вскинул к небу гладковыбритый подбородок, одновременно вытянув руки по швам, а лицо его стало белым, как у актёра традиционного японского театра Но. Затем он извлёк из кармана халата револьвер 22-го калибра, крутанул барабан, не глядя на куратора, приставил дуло к его груди в районе предполагаемого сердца и нажал на курок.

Раздался выстрел.

Куратор солдатиком повалился на спину, ударившись затылком о ступеньку с таким звуком, как если бы его голова была кокосом. Удовлетворённый господин Эстээраха сунул оружие в карман.

– Хорошо сегодня упал, убедительно.

Куратор приподнял голову.

– Запускаем программу «Тень Генома», – сказал Правитель.

– Прошу прощения, сэр, но её запустили ещё полвека назад, если не больше, – сообщил куратор, потирая затылок.

– Вот как? Тогда почему она не работает?

Куратор с трудом поднялся.

– У них там много чего не работает, сэр. Даже принятые ими законы не работают.

– А в чём причина? Загадка русской души?

– Загадка в том, сэр, что их до сих пор очень много. И не все дураки. А тут ещё и Крым обратно оттяпали. Их полку прибыло. И они нашли лазейку, сэр.

– А кто-то говорил недавно, что они спиваются. И что их мозги вследствие этого – ни к чёрту.

– Спиваются, сэр. Но мозгов пока больше, чем алкоголя. И продажу недавно строго ограничили. Не успевают проспиртоваться.

Правитель повернулся к морю спиной, сказал устало:

– Всё нужно делать самому, ни на кого нельзя положиться, – и стал подниматься по лестнице, надувая щёки и делая на ходу дыхательную гимнастику. И пока подымался, приодел себя в соответствующий костюм, дабы появиться в нём в обществе. А поднявшись на верхнюю площадку, растворился в воздухе, лопнул, как мыльный пузырь.

Шаблон огляделся по сторонам, вытянул руки по швам, зажмурился, затем с неохотой сгруппировался и последовал за хозяином.

Кузьма

Таков закон: всё лучшее в тумане…

Идёт Федот по тропинке. Вдруг поперёк канава.

– И-и-и-эх! Вспомню молодость, перепрыгну!