Хирург и она; Матрица - Руслан Белов

- Я хочу эту, - сузил глаза мужчина.

- Да не блядь она, ты что, не понимаешь? Заблудилась она, понимаешь!

- За полтинник она не блядь. Спроси у нее, за сколько она е...тся Вовик обратился к Татьяне.

- Спроси, сколько она хочет.

Татьяна спросила. Даша не могла говорить. Татьяна посадила ее на скамейку.

- Послушай, этот человек, Чихай его зовут, большой человек. И он стал на рога. Он случайно сюда пришел - его гости с Кавказа попросили, чтобы он экскурсию им устроил, потому что ресторанные бабы им разонравились. Они уже весь наш контингент обошли и все не то. Тебе, что, трудно с ним раз трахнуться? Он порядочный, анала и минета не любит и не садист. Прикажет тебе лечь на спину, попросит ноги раздвинуть, и все дела. И член у него знаменитый, - бабы хвастались, - так пропашет, что сама потом его искать станешь.

- Я... я не могу... - выдавила Даша.

- Знаешь, что он сделает, когда я ему скажу, что ты отказалась? Он скажет нам уйти, потом уведет в сосновый лес на той стороне дороги и там изнасилует без всякого комфорта, ля-ля и шампанского. А согласишься - в ресторан отведет, накормит, напоит и выдрючит так, что мычать будешь. И не от страха, как сейчас, а от кайфа.

- Я... я не могу... - пролепетала Даша, недоуменно посмотрев на Тамару, хихикавшую с мужчинами..

- Послушай, - сузив глаза, положила Татьяна руку ей на плечо. - Я тебе забыла сказать, что после того, как он тебя выдрючит, и ты выйдешь на улицу вся из себя довольная, то там тебя будет ждать вольвак с твоим хирургом. Это я тебе обещаю. И еще я тебе обещаю, что те люди, которые до него докапывались и докапываются, написают в штаны и долго-долго их будут сушить, причем не ближе ста километров он него. Сечешь масть?

Глаза Даши остановились. Она смотрела на Татьяну и... и понемногу приходила в себя.

- Ну, вот, и молодец! - похвалила ее девушка и, похлопав по плечу, пошла к Вовику. Тот стоял рядом с Чихаем. Друг на друга они не смотрели. Татьяна отвела сутенера в сторону и рассказала о деле, ради которого Даша приехала в Болшево. Вовик тихо выругался, с ненавистью глянул в сторону Даши и направился к авторитету. Минуту он передавал ему рассказ Татьяны. Тот сначала слушал, оставаясь непроницаемым, затем лицо его скривила неживая улыбка, он достал из кармана мобильный телефон и набрал номер. Когда ему ответили, он спросил:

- Послушай, дорогой, двести сорок шестой гараж у переезда за кем числится?.. Точно?.. Ну, пока.

Подумав, глядя в сторону, он позвонил еще.

- Савик? Найди Виктора с Вахой, пусть они достанут Соплю, - сказал он дождавшись ответа. - У него в гараже человек сидит. В общем, я хочу, чтобы к часу ночи этот человек сидел вместе с тобой в твоем вольваке, а вольвак пусть стоит у дверей моего ресторана. Ну, пока. Да, вот еще что. Возьми в машину пару бутылок портвейна получше и жареную курицу - пусть этому человеку будет хорошо, как в теплом сортире.

- Ну, вот, слышала? - улыбнулась Татьяна Даше. - Пару звонков и полный компот со сливками. Если постараешься, Чихай, четвертым в машину попа посадит, и он вас по дороге в Москву обвенчает по полной программе.

Даша поправила волосы и пошла к Чихаю. "Если делать нечего, то надо получать удовольствие, - подумала она, смотря на него, как на хозяина. Надо будет ему сказать, вовремя сказать, сколько лет я не спала с мужчинами. А то ведь порвет со своим знаменитым".

19. Всего-то ничего.

Введя Дашу в кабинет своего ресторана, Чихай прошил ее глазами с ног до головы, и удалился, закрыв дверь на ключ.

Оставшись одна, Даша осмотрелась. Было уютно, несмотря на зеркальные стены и потолок. Стол на двоих, весь уставленный едой, - взяла пальчиками большую маслину, съела, - тяжелые резные кресла, оббитые розовым атласом. Широкий диван в стиле ампир, кругом хорошо сделанные искусственные цветы и декоративные растения.

Присев на диван, Даша попыталась расслабиться. У нее получилось, потому что тревоге не за что было зацепиться. И стыда не было. Было любопытство и ощущение упоительного движения. Десять лет сидеть в конторе, сидеть в окружении десяти таких же безнадежных женщин, спать с мужланами (Даша, улыбнулась, вспомнив, со сколькими мужланами спала) и вдруг очутится на перекате жизни. Пусть опасном и непредсказуемом, но перекате. Спасать близкого человека, знакомится с проститутками, носить оружие - штырь по-прежнему в сумочке, - и сидеть в шикарном кабинете, ожидая сильного мужчину - это жизнь. И все это - Хирург. Это он ее вытащил из затхлого болота. И потому она его вытащит. Вытащит и все это уйдет. Потому что все это не будет помниться, когда он сядет напротив и, попивая свой портвейн, будет смотреть ей в глаза ласково и благодарно.

Наконец-то она живет! Наконец-то она женщина! Пусть женщина для пресытившегося гангстера, но женщина!

В замочную скважину вошел ключ. Даша видела, как он вошел.

Вошел. Воткнулся. "Это - символ секса", - сказал бы Хирург.

Ей захотелось томно прилечь на диван, прикрыть глаза и дышать, воздымая грудь. Но ключ, завершив поступательное движение, повернулся, и желание ушло.

Чихай вошел с мертвенно красивой женщиной. Мертвило ее правильное и умное лицо уверенность, уверенность в отличном "качестве" своего ладного спортивного тела. Таком же отличном, как качество великолепно сидевшего на ней английского костюма-тройки, как качество ее итальянской обуви, косметики и украшений.

В руках мертвенно красивой женщины были одежды. Длинная юбка из красного атласа - "Ног не будет видно" - сразу подумала Даша, - тонкий, красный же, тонкий свитер, черные туфли на высоком каблучке. И коробка с черными чулками, поясом, трусиками и бюстгальтером.

- Переодевайся, - приказал Чихай. - И не разговаривай, весь вечер не разговаривай и не улыбайся.

Женщина мертвенно улыбнулась.

Даша поняла, что гангстер не хочет видеть ее зубов. И помрачнела.

- Вот так хорошо, - одобрил он выражение ее лица. - Ты что стоишь, как на Чукотке?

Даша вспомнила, что спасает Мурьетту, и, плотно сжав губы, стала раздеваться. Сняла жакет, кофточку, расстегнула бюстгальтер.

Чихай смотрел.

Груди ему понравились.

Он подошел, провел по правой ладонью. От ключицы до живота. Сосок потвердел. Даше стало хорошо. Она стояла на краю пропасти, в которую сладко падать, и в которой разбиваются только предрассудки.

Она чувствовала, как смотрит на нее женщина. Она чувствовала руку мужчины, странно теплую, чувствовала чуть ли не спиной. Когда рука улетела в привычный карман, Даша помрачнела.

Теперь надо снимать юбку. И эта кобра заулыбается.

Юбку она сняла, спрятавшись за широкую спинку кресла. Гангстер принял маневр за проявление стыдливости, лицо его стало мягче. Женщину обмануть не удалось - заулыбавшись коброй, та встала так, чтобы видеть все.

Чихаю не понравилась ухмылка, опоганившая ее лицо.

- Уходи, - выцедил он.

Женщина, мигом выключив лицо, повернулась, пошла к двери отточенной походкой.

- Подожди, - остановил ее гангстер. Ему захотелось сделать контрольный выстрел.

Женщина остановилась, повернула лицо к хозяину. Тот шагнул к ней, снял с ушей изумрудные сережки.

Он сделал это так, как будто каждый день лишал ее чего-то. Лишал, чтобы знала свое место.

Женщина осталась непроницаемой. Контрольный выстрел не затронул ни сердца, ни ума. Первое высохло в камень, второй съежился в орех.

- Наденешь, - положив сережки на край стола, обернулся Чихай к Даше.

Пока он снимал их с женщины, она успела надеть чулки и почти влезла в юбку. Женщину ей было жаль - ее ведь тоже заставляют получать удовольствие. Но, как говориться, с волками жить - по-волчьи выть. А совесть... Совесть ее сейчас там, в боксе под гаражом. Там, где сейчас Хирург. И если она что-то сделает не так, то этот человек привычным движением вынет из кармана мобильник, позвонит Сопле и скажет, что ничего не имеет против разделки его узника по мясницким категориям.

И потому она должна получать удовольствие.

Внизу у Даши стало сладко. Она прикусила губу, туманно посмотрела

Гангстер подал ей кружевной бюстгальтер. Довольство красило его лицо. Он не зря тратил время. Свое и подручных. Есть особое удовольствие в том, чтобы взять человека с улицы, ввести в свой дом, который ненавидишь, ввести последней тварью и сделать так, чтобы у этого человека сладко заныло в паху.

Надев бюстгальтер, свитерок и туфельки, Даша села в кресло. Чихай налил ей вина и, жестом предложив выпить, удалился.

"Не хочет видеть моих зубов, - подумала Даша, выцедив вино и принявшись за еду. - Ну, погоди, я причешу тебя по полной программе". И стала думать, как сделать так, чтобы это протухшее дерьмо взвыло от восторга. Составив план действий, она принялась напиваться. Для нее это было трудным занятием. Чтобы оперативно достичь цели, она вспомнила Хирурга, который воровал деньги из ее кошелька, воровал, чтобы напиться.

Получилось. Когда вернулся Чихай, Даша лежала на диване в раскованной позе. Витая в тумане опьянения, она вспоминала "Человека, который смеется". Прекрасная пресыщенная герцогиня возжелала урода. Возжелала в пику великосветским красавцам, возжелала, чтобы подчеркнуть свою красоту.