Чужая игра - Михаил Шуваев

– Значит, покупала не себе! Потому что размер купленной ею пары тоже зафиксирован: сорок третий, – уточнил Волков.

– Черт побери! Капитан, а можно узнать, какой размер носит Бонне?

– Нет ничего проще, господин Сноу. Сейчас я свяжусь в пунктом выдачи спецобмундирования, и все прояснится.

Через несколько минут получили ответ: Бонне носит обувь сорок третьего размера.

– Ну, вот видите, капитан, все оказалось довольно просто, – подмигнул ему Сноу. – Теперь и проверять больше ничего не надо – и так ясно, что здесь орудовал главный инженер.

– Ричи, пока у нас только косвенные доказательства и никаких прямых улик! – покачав головой, пробормотал швед.

– Согласен, Айво, но вероятность, что это все-таки Бонне, растет! Интересно, чем же он тут занимался?

– Ричи, чем он тут занимался – хороший вопрос, но вот у меня в запасе специально для тебя есть другой, не менее забавный: а как он попадал в мастерскую, минуя тамбур? Вход в лабораторию с поверхности астероида один – через тамбур или шлюз, называйте, как хотите.

– Что-что? – одновременно переспросили Сноу и капитан. – Минуя тамбур?

– Вы прекрасно все поняли, не валяйте дурака. Следы «Миллениума» обнаружены только в технологическом блоке, больше нигде их нет. У входной двери в коридоре были следы?

– Нет, – мотнул головой Ричи.

– Ну вот, не перелетел же он сюда по воздуху! МГА здесь нет.

– Просто тут дроиды не убирались, а в других местах смахнули пыль вместе со следами, только и делов.

– Ричи, станция на Одиноком утесе законсервирована, причем давно и полностью. Дроиды не убираются тут нигде.

– А как тогда? – спросил Волков.

Айво лихорадочно набрал что-то на МИППСе, подождал, потом поднял озадаченный взгляд на коллег:

– Если не считать сегодняшнего дня, то, согласно главному компьютеру лаборатории, входной шлюз открывался последний раз почти год назад.

– Год назад… – задумчиво повторил капитан, пытаясь что-то вспомнить. Потом брови его поползли вверх. – Я прибыл на Арктур год назад.

– На верфи ничего тогда не случилось? – Блумберг опять взглянул на монитор МИППСа. – Точнее четырнадцатого мая 2274 года?

– Мая, мая… – шевелил губами Волков. – Минуточку! Уехал полковник АНБ Сэм Бридж! Ах, нет, это произошло в марте. Точно помню. А двадцатого мая я прилетел на Тетраэдр…

– Что нам это дает? – задумчиво спросил Ричард. – Подождите, подождите, а когда умер этот, как его… ваш предшественник?

– Тор Гиллиам? Не помню точно, – задумался русский. – По-моему, в мае, числа двадцать пятого.

– Двадцать пятого. И что?

Волков пожал плечами.

– Эй, мастера словесной формы, идите-ка сюда, – раздалось из дальнего угла блока, куда успел переместиться Айво.

Офицеры поспешили к начальнику научного отдела. Тот сидел на корточках перед металлическим шкафом для инструментов и рассматривал темное пятно на полу.

– Как вы думаете, что это? – поднял он голову и взглянул на подошедших.

– Это может быть и разлитое машинное масло, и краска, и… Стоп, Айво! Ты хочешь сказать, что это – кровь? Я угадал, верно?

– Угадал, Шерлок Холмс. Да, причем четвертой группы резус отрицательный – очень редкая кровь и еще более редкое сочетание с резус-фактором. У меня с собой экспресс-анализатор, – пояснил он, заметив готовый сорваться с губ Ричи вопрос. – Группу крови и резус фактор определяет точно и быстро. Вот биохимию, извините, сделать не могу.

Блумберг встал и положил на рабочий стол миниатюрный медицинский прибор. Сноу несколько минут молча переваривал сообщение, потом посмотрел на Волкова:

– Капитан, срочно запросите информацию, кто из сотрудников верфи имеет такую группу крови, вернее, список тех, кто, имея такую группу, находился на Тетраэдре 14 мая 2274 года. Это пока. Потом, возможно, нам потребуются списки командированных на астроверфь в этот период. Как быстро сможете получить информацию, капитан?

– Прямо сейчас, – улыбнулся Волков и потыкал пальцами в сенсорный экран МИППСа. – Стелла, привет, это опять Волков…

Сноу повернулся к Айво. Ученый передернул плечами и произнес:

– Что ты на меня так смотришь? Трудно сказать, венозная это кровь или артериальная, то есть я не знаю, порезал кто-то себе палец, намазывая бутерброд, или кого-то здесь укокошили, разрезав пополам молекулярным резаком. Натек совсем небольшой, поэтому, скорее, похоже на небольшой порез.

– Давно оставлен?

– Да, очень. Год-два тому назад.

– Господин майор! – к ним подошел капитан. – Есть ответ с Тетраэдра.

– Ну?!. – в унисон вопросили Сноу и Блумберг.

– Всего одиннадцать человек имеют такую группу и резус: Томас Райт, Энтони Баффин, Ганс Кюль, Бернар Меллоун, Тор Гиллиам, Елена Топоркова…

– Гиллиам?.. – аж подпрыгнул Ричард.

– Да, – поднял глаза удивленный Волков и снова посмотрел на экран, – действительно, Тор Гиллиам…

– От чего он умер, диагноз?

– Сейчас, господин майор!

Волков вновь связался со Стеллой и спустя минуту повернулся к Сноу:

– Гема… черт, не выговоришь! Какая-то разновидность белокровия. Причем развившаяся очень быстро. Говорят, редкий случай в практике.

– Капитан, нам срочно нужен МИППС Гиллиама!

– Господин Сноу, МИППС майора Гиллиама, как я вам докладывал, исчез из ячейки…

– Черт, верно, вы же говорили! Так, так, так… – соображал Сноу. – Как мы можем… О! Капитан, Гиллиам пользовался этим же флаером, что и вы? Отлично, а он сохраняет в своей памяти маршруты?

– Должен! Сейчас свяжусь с компьютером спейсфлаера, – ответил Волков и быстро набрал на коммуникаторе позывной.

Прошло полминуты, и капитан, прочитав высветившееся на дисплее сообщение, поднял голову и проговорил:

– Флаер швартовался здесь 14 мая 2274 года с полудня до двух по универсальному времени Архипелага. Туда и обратно его пилотировал Тор Гиллиам. Пассажиров не было.

– Один, значит, летал. Интересно, он здесь просто походил или с кем встречался? – задумался Ричард. – Капитан сделайте запрос диспетчеру по всем флаерам Тетраэдра на 14 мая 2274 года, не торчал ли на астероиде еще кто?

– Прошу прощения, господин Сноу, но запрос некорректен, – возразил Волков.

– Почему?

– Ведь здесь мог быть любой флаер и с Тетраэдра, и с Архипелага… да откуда угодно!

– Верно, капитан, но пока давайте ограничимся флаерпарком Тетраэдра.

– Хорошо. Но есть такое предложение: озадачить главный компьютер лаборатории.

– Верно, запросить все посадки на Одинокий утес в мае 2274 года! А это можно сделать не расконсервируя станцию?

– Наверное, можно, сейчас посмотрим.

Волков опять углубился в МИППС.

– Ричи, а что ты так упираешься с расконсервацией? Ты что, думаешь, мы кого-то можем этим спугнуть? – спросил Блумберг.

– Не могу знать наверняка, но если сюда кто-то периодически наведывается, то мы действительно его спугнем.

– Господин Сноу, вы не поверите – посадка Гиллиама 14 мая 2274 года стала последней перед нашим сегодняшним визитом.

– Так, а до 14 мая?

– 10 мая опять Гиллиам…

– Еще раньше?

– Январь 2274 года, бригада техников. Еще раньше…

– Все, капитан, хватит, понятно, – задумчиво произнес Сноу.

– Что, что тебе понятно? – не выдержал Блумберг. – Что никто больше не прилетал на астероид?

– Да, Айво. Никто на астероид не прилетал, но кто-то работал в лаборатории, причем попадал в нее удивительным способом – не оставляя следов нигде, кроме как в технологическом блоке! Минуточку! – Сноу прервал сам себя. – А видеокамеры здесь нет?

– Видеокамеры есть. Восемь наружных по периметру и шесть внутренних: входной шлюз, центральный пост… о, нет! Все внутренние камеры, кроме одной, отключены. Черт! – Волков посмотрел на Сноу.

– А какая работает?

– Сейчас, сейчас, – Волков лихорадочно набирал команды на коммуникаторе. – Ага, вот: видеокамера вспомогательного коридора.

– А почему именно там? Непонятно… – озадачился Блумберг.

Ричард подошел к люку, открыл его и вышел в темный коридор. Посветив мощным фонарем в дальний конец, он увидел черную точку маленького объектива под потолком. Он обернулся:

– Капитан, они включаются датчиком движения?

– Да.

– Тогда пусть компьютер лаборатории спроецирует нам сюда… здесь есть голографический монитор? Есть. Пусть даст запись 14 мая.

Через минуту в метре от стены сформировалась четкая трехмерная картинка видеозаписи. Началась она с того, что по темному коридору метался луч яркого белого света, выхватывая из темноты то потолок, то пол, то стены. Благодаря рассеянному свету и тому, что видеокамера переключилась в ночной режим, мрак в коридоре уступил место темным сумеркам, но видно от этого лучше не стало. Появился силуэт человека, медленно идущего по вспомогательному коридору. Это был, судя по всему, покойный Гиллиам. Он подходил поочередно к каждой двери и внимательно вглядывался в индикаторы на стене. К сожалению, светящаяся сфера каждого диода слегка утоплена в стену так, что, глядя сбоку, свет индикатора увидеть почти невозможно. Гиллиам педантично осматривал дверь за дверью, пока, наконец, не остановился напротив технологического блока. У нее он замер на несколько минут, потом переложил фонарь в левую руку и провел универсальным ключом по окошку сканера. После того, как замок открылся, Гиллиам отворил люк и решительно шагнул внутрь. Отсутствовал он семнадцать минут, потом медленно вышел, пятясь, перешагнув через высокий порожек, и, прежде чем закрыть люк, еще раз зачем-то заглянул внутрь. После этого он двинулся обратно. Через тридцать секунд запись кончилась – Тор вышел из вспомогательного коридора, и датчик движения отключил камеру.