Чужая игра - Михаил Шуваев

В одной из опор Ричард попросил остановить гравипоезд и подошел к огромному панорамному иллюминатору. К нему присоединился Айво. От открывшейся за толстым сапфировым стеклом картины циклопического сооружения захватывало дух. Сзади к ним подошла Лоик:

– Вы сейчас видите так называемый «иннерспейс» – условное внутреннее пространство Тетраэдра. Но скоро все это превратится в реальный внутренний дворик верфи. По проекту Франсуа Бонне заканчивается установка и монтаж «плазменного окна» с использованием углеродных фемтотрубок. При помощи этого защитного экрана мы сможем заполнять внутреннее пространство любым газом в необходимой концентрации и нужного нам состава.

– Да, интересно, конечно…

– Интересно?! – вскинулась Лоик. – Вы даже представить себе не можете, насколько это решение… революционно!

– Понятно, понятно – одна сварка в вакууме, другая – в атмосфере…

– Если бы только это! – пафосно воскликнула Барбара. – Можно будет работать без скафандров, завершать внутреннее оборудование не устанавливая временных гермотамбуров и прочих неудобных приспособлений. Налицо все преимущества сборки на поверхности планеты, плюс отсутствие тяжести. Ну и, кроме всего этого, мы получим возможность проводить некоторые эксперименты, которые запланировал наш главный инженер.

Лоик победно и несколько высокомерно смотрела на немного озадаченных таким энергичным напором конокомовцев.

– А вы, оказывается, большой патриот космоверфи и лично…

Айво клацнул зубами от увесистого тычка в бок.

– Действительно, великолепная находка! А на других космоверфях, наверное, и близко ничего подобного нет? – принужденно улыбаясь, выпалил первое, что пришло в голову, Ричи и еще раз незаметно, но ощутимо пихнул Блумберга.

– Куда им! У них ведь нет Франсуа! – Лоик бросила быстрый взгляд своих серых глаз на поморщившегося Айво.

– А на это изобретение Бонне оформил патент? А не то конкуренты…

– Да, тут вы правы, господин Сноу. Я сейчас как раз и занимаюсь оформлением всех необходимых для этого документов. Муторное дело – но ничего не попишешь! Самому Бонне некогда заниматься бумажной бюрократией, он же творец, архитектор космоверфи!

Ричард опять посмотрел в окно:

– Впечатляет…

– И не только вид верфи. Мы собираем самые современные корабли. Взять хотя бы суперкрейсер «Фернан Магеллан» – равного ему нет во всем Космофлоте!

– Госпожа Лоик, а не покажете ли нам кабинеты и лаборатории научно-инженерного состава. Хотелось бы посмотреть, как бьется творческая пытливая мысль, так сказать.

Лоик посмотрела на наручные часы. Ричард успел заметить, что часы она носит мужской модели спортивного типа. На большом черном циферблате ярко светились зеленым изумрудом стрелки.

– Не возражаю, только недолго, а то у меня еще масса дел сегодня! Садимся на МГА, нам придется ехать до Пирита. Это из-за его состава так называется последний из пристыкованных к космоверфи астероидов, – пояснила она.

– Да, капитан нам уже рассказывал об этом.

Лоик промолчала и ввела на пульте МГА маршрут следования. Аппарат плавно двинулся с места и, разгоняясь, полетел по длинной, почти бесконечной и местами прозрачной трубе, соединяющей вершины гигантского космического тетраэдра.

Скорость движения не превышала 40–50 километров в час, но этого оказалось достаточно, чтобы минут через пять МГА плавно затормозил внутри огромного, высеченного в черном, искрящемся пиритом зале. Огромное количество всевозможных механизмов, приспособлений, переплетение причудливо изогнутых труб, полумрак, царивший здесь, создавали нереальную готическую картинку в духе романа Мери Шелли «Франкенштейн».

– Это центральный зал, или, как его многие называют Лабораторный пузырь. Тут, как вы можете видеть, масса приборов и аппаратуры, около тридцати различных экспериментальных лабораторий…

– А где же кабинет вашего гения Бонне? – спросил Айво.

Барбара уловила легкую иронию в тоне Блумберга:

– Подсмеиваетесь? А зря – вам просто недоступно осознание масштаба его таланта и инженерного гения. И не обижайтесь – этим могут похвастать единицы.

– Вы, например, – с ударением ответил Айво.

– Например, – уже с некоторым вызовом произнесла Лоик и посмотрела на свои необычные спортивные часы. – О, я опаздываю! Извините!

Женщина проворно отошла от конокомовцев, села в МГА и уехала куда-то в темноту. Ричард повернулся к Блумбергу:

– Ну, и зачем ты ее разозлил? Лишил нас гида, а, главное возможного помощника. Теперь как бы врага не поиметь.

– Без нее разберемся, – буркнул слегка пристыженный начальник научного отдела. – Не впервой.

– Это, конечно. Всем ты хорош, Айвенго, но вот к оперативной работе тебя надо допускать строго дозированно, – покачал головой Сноу.

– Я тебе что, препарат какой, чтоб меня дозировать? – сразу обиделся Айво. – Раскомандовался тут, в бок локтями тычет…

– Все, хватит. Поехали домой.

Ричард примирительно положил руку на плечо Блумберга и связался с Волковым. Тот назвал точный адрес, который надо ввести в МГА, и, главное, как его вызвать.

Через полчаса слегка освоившиеся на Тетраэдре конокомовцы входили в кабинет начальника безопасности.

– С пользой? – сразу спросил капитан.

– Да, интересная экскурсия, – ответил Ричард, – а еще более интересен гид…

– Барбара? На мой взгляд, ничего особенного…

– Я о характере и психике госпожи Лоик.

– И я о том же. Женщина, полностью погруженная в свою работу и не очень обращающая внимание на все остальное, – пожал плечами Волков.

– И влюбленная в нашего фигуранта… – Сноу закинул ногу на ногу и добавил: – Капитан, у вас расстроенное лицо, или я ошибаюсь?

– Нет, господин Сноу, не ошибаетесь.

– Так поведайте нам свои печали.

– Дело в том, что я решил изъять из хранилища записи своего предшественника Гиллиама и направился на склад. И, представляете…

– Все исчезло? – подался вперед Блумберг.

– Нет, вернее, да, исчезло, но не все. Пропали его личный МИППС со всеми записями и карточка-вездеход.

– Что значит – пропали? – удивился Ричард. – Украдены?

– Похоже на то. Моя печать на ячейке в целости и сохранности, все вещи на месте. Кроме коммуникатора и карточки. Вот, пожалуй, и все.

– А вы уверены, что они там были? – спросил Блумберг.

Капитан молча достал из кармана, развернул и положил на стол голограммный листок, на котором светился заголовок «Опись личных вещей». Айво взял его в руки, прочитал несколько строк и посмотрел на Волкова:

– Понятно. А когда все это пропало?

– Не знаю, более того, совершенно не представляю, как такое вообще возможно.

– Печать у вас какая?

– Дактилоскопическая.

– Эх! И вы доверяете такой несовершенной печати важные вещдоки! – ахнул Ричи. – Очень самонадеянно с вашей стороны, капитан.

Капитан слегка обиделся:

– Никто ж не ведал, что вещи Гиллиама станут вдруг вещдоками. Я и теперь не вполне уверен, что они нам могут помочь.

– Ладно. Теперь дело меня начинает интересовать по-настоящему, – заговорил Сноу. – Вот ведь Дон Кимура, черт его подери, сразу увидел что-то такое и заставил нас полететь сюда. И не зря, ох не зря!

– Подожди, Ричи. Надо выяснить, когда снималась личная блокировка капитана на ячейке, и все! Капитан, проверьте по компьютеру!

– Я проверял. Блокировка снималась вчера.

– Вчера?

Русский молча кивнул головой.

Сноу задумался, отстукивая пальцами по столу. Потом медленно произнес:

– Непонятно, зачем выкрадывать?.. Ну… карточка – понятно. Видимо, человек не относится к высшему руководящему и инженерному составу верфи. Но коммуникатор…

– Как зачем? Значит, в электронном коммуникаторе записано что-то такое, что… что… – Блумберг замялся, будучи не в состоянии закончить фразу.

– Ну, что там могло быть? – подковырнул его Сноу.

– Это… какие-нибудь фразы, факты или намеки на то, что Бонне…

– Ерунда, – бесцеремонно перебил его Ричард. – Если некто смог изъять коммуникатор из запертой ячейки, то с таким же успехом он мог стереть опасную для него информацию и положить на место. Однако предпочел другой вариант, заведомо понимая, что мы хватимся пропажи.

– Могли бы и забыть… – тихо, себе под нос пробормотал Волков. – Вот запросто.

– Тоже верно! Но ведь не забыли же, капитан! Тут, похоже, дело в другом…

– В чем же? – Волков повернулся к кухонному комбайну. – Кофе или чай?

Через пару минут, обжигаясь горячим превосходным кофе, Сноу пояснил:

– Наш противник, если это вообще противник, демонстрирует нам пока чудеса психотренинга и мастерство медвежатника.

– Кого-кого? Медвежатника? – переспросил, не поняв, Волков.