Север&юг (СИ) - Семакова Татьяна

Чувствую, как вибрирует телефон в кармане, настойчиво, настырно, пытаясь вернуть меня на землю, но я ещё слишком высоко, задыхаюсь в разряженном воздухе, готовясь потерять сознание от недостатка кислорода, от переизбытка чувств, от всех этих бушующих гормонов, от ярких вспышек в голове, от желания, завладевшего разумом, волей, сознанием. Не замечаю, как колесо выходит на второй круг, лишь чувствую его руку, пробирающуюся под футболку, чувствую, как вторая стискивает грудь через бюстгальтер, ощущаю поцелуи на лице и шее, его щетину под своими ладонями, его тяжёлое дыхание, хриплое, обжигающее, слышу его глухой голос:

— Я не играю с тобой. И я это докажу.

Убирает руки с моего тела, нежно целует на прощанье и успевает выйти из кабинки, прежде чем она вновь набирает высоту, поднимая меня, ошалевшую от собственных эмоций, подальше от людских глаз. Большое ей за это спасибо.

Выхожу из кабины, совершив полный оборот, успев привести себя в порядок. Достаю телефон, игнорирую пропущенные от Саши, набираю Брагину.

— Слушаю, — отвечает мягко.

— Кажется, он что-то задумал, — вздыхаю в трубку, — и это что-то выйдет ему боком.

— Ну, может, его наконец-то поймают и я смогу спокойно поработать… — ворчит криминалист. — А у меня тут экземпляр для опознания.

— Ещё труп? — прошипела в трубку, прикрыв её рукой.

— Ещё один мягкий ковёр, — тяжело вздыхает Брагин. — Жду у себя через час.

Отключается, а я перезваниваю Саше и кричу нервно, прежде чем он успевает сказать хоть что-то:

— Где тебя носит?!

Прощание вышло эмоциональным.

Я настаивала на том, что вечер испорчен, Саша пытался уверить в обратном, демонстрировал силу и ловкость в виде возвращённого бумажника, хватал за запястья и совал мне в руки пресловутый букет, но я осталась непреклонна.

Кое-как отделавшись от него, с цветами в руках, я запрыгнула в автобус и наконец-то перевела дух, но не на долго: нарисовался Генка.

— Где встретимся? — спросил по-деловому.

— А можем на месте? — спросила с надеждой.

— Не вопрос! — отозвался с энтузиазмом, как будто на встрече настаивала именно я. Да и в целом на том, чтобы сопровождать его. — Вышлю адрес и время! И это… особо не выряжайся. Поскромнее, короче.

Беспечность Гены и единственное напутствие вызвали смутную тревогу и беспокойство, но все мысли крутились лишь вокруг Третьякова и находки Брагина. Через сорок минут я уже искала нужный дом, номер которого он выслал в сообщении, а ещё через пару увидела припаркованную «Хонду» и её хмурого владельца, расхаживающего поблизости.

— Всё плохо? — спросила осторожно, всматриваясь в его озабоченное лицо. Брагин окинул меня взглядом, уставился на букет и вскинул брови в немом вопросе, а я скривилась: — Куликов.

— Тогда, полагаю, он тебе не нужен, — ответил, нагло забирая букет из моих рук и придирчиво его рассматривая. Вздохнул и скривился: — А мне поможет зайти домой.

Достал из багажника свёрнутую в рулон ковровую дорожку, перемотанную полиэтиленом, подхватил её под мышку, шумно выдохнул и сказал решительно:

— Пошли.

— Глеб! — взревела его супруга, едва тот переступил порог квартиры.

— Это тебе! — выпалил быстро, всучив ей букет, а следом выложил и второй козырь: — Я не один.

Круглолицая румяная женщина высунулась из-за его плеча, закатила глаза и спросила язвительно:

— Ты притащился домой с молоденькой прелестницей и рассчитываешь на что?! Что я вас пирогами накормлю?!

— А ты пекла, да? — вздохнул Брагин, понуро опустив голову, а я поджала губы, чтобы не прыснуть.

— Да, пекла! — ответила едко и втащила его за рукав в квартиру.

Беззвучно посмеялась, глядя на меня с озорством, подмигнула за его спиной и вновь вернула своему лицу строгое выражение.

— А это что?! Опять работу домой притащил?!

— Да ну какая работа, София?.. — промямлил Глеб Борисович. — Так, факультатив… — и тут же спросил заискивающе: — Помнишь, я рассказывал?

— Помню, как ты обещал, что выходные будешь проводить дома… — пробормотала его супруга, делано задумавшись. — Хотя… показалось.

— Софи! — попытался пристыдить её Брагин.

Я прошла без приглашения, прислонилась плечом к стене и с умилением наблюдала за разыгравшейся сценкой. За импровизированным театром двух связанных прочными нитями судьбы людей, немолодых, но всё ещё нежно любящих друг друга. Невольно загрустила и уставилась в пол. У родителей так же, с одним небольшим отличием — мама играет роль кроткой и податливой, а отец доминирует, властвует и… балует. Вот он, секрет счастливой совместной жизни, всегда был перед моими глазами. Нет никакого равноправия в быту, есть лишь равноправие ментальное, невидимое глазу. Один любит, а второй позволяет? Да, возможно, это так же работает. Но, когда искренне привязаны оба, должен сохраняться баланс сил. Кто-то всегда должен быть прав, компромиссы — не выход, лишь полумера.

— Если ты когда-нибудь притащишь труп, — продолжила София гневно, — клянусь, я подам на развод! Майя, проходи, дорогая, чего встала? Мой руки, за стол садись…

Наелась до отвала, выплыла колобком к «наказанному» криминалисту, ползающему в гостиной рядом с пропитанной кровью ковровой дорожкой.

— Вкусно было? — хмыкнул, весело посмотрев на меня.

— Божественно… — простонала, прикрыв глаза, — с пылу с жару. Пышные, румяные, прям таят во рту.

— Вот и Софи такая же… — мечтательно и абсолютно не к месту ввернул криминалист, но быстро перешёл к делу: — Падай, ищи, рассказывай.

— Подслушал нас и решил, что непременно надо доказать обратное, — бросила хмуро, вставая на колени и принимая из его рук перчатки. — Утверждал, что тело перетащил не он. И что следователь его не вызывал.

— Какую улику утаил, часом, не обмолвился?

— Да как же… — буркнула недовольно.

— Почему не спросила?

— Подумайте, — ответила язвительно и он в самом деле задумался. На пару секунд. Хохотнул и кивнул на ковёр: — Присоединяйся.

— Где Вы его нашли? — спросила, склонившись над некогда степенно-серым ковровым покрытием, теперь сплошь в грязно-бурых разводах.

— Через дорогу, — хмыкнул Брагин, — в овраге, под ветками. Не слишком далеко с точки зрения расстояния, но достаточно для того, чтобы не удосужились прочесать местность. Крови столько впиталось, что есть все шансы выделить ДНК. И давай аккуратнее, его нужно будет вернуть на место.

— Чтобы был шанс доказать что? — слабо поморщилась в ответ.

— Откуда я знаю? — удивился криминалист. — Время покажет. Завтра смена в лаборатории, спокойно сделаем все тесты. Пару ночей на балконе полежит, потом обратно отвезу. Значит, вывез не он? Логично, он бы не оставил свой ковёр, по которому ходил полгода. Слишком велика вероятность, что на нём пара-тройка волосков. Боюсь, наломает дров парень… — Брагин вздохнул, а я приуныла.

— Меня вот что смутило… — начала пространно, выуживая ворсинку за ворсинкой пинцетом, просматривая её в свете лампы в попытке определить, принадлежит ли она ковровому покрытию. — Почему тело обнаружили по пути из области в центр, а не наоборот? Ведь если убили в квартире Третьякова, логично избавиться от трупа по пути, а не делать приличный крюк, разворачиваясь. По трассе отбойники, если верить карте, разворот только через десять километров. Это двадцать дополнительных километров с трупом в багажнике. Сомнительное удовольствие…

— Верно подмечено! Но вариантов может быть великое множество, начиная с самого тривиального — стальные нервы и желание запутать следствие.

— Зачем вообще вывозить труп из чужой квартиры? — я села на пол и стянула перчатку, взяв телефон. — Бред, разве нет?

— И тут вариации… не факт, что с местом убийства его ничего не связывало. Это мог быть, банально, сосед по лестничной клетке, пьяный в дрова, — отозвался криминалист меланхолично и тут же похвалил: — Но ход твоих мыслей мне нравится. Продолжай.

— Если двигаться от квартиры Третьякова в область, — заговорила, воодушевлённая пряником, — с одним лишь намерением избавиться от тела, то логичнее свернуть в ближайший лес. Но нет, он двинулся через весь город. К чему такой риск?