Послание из прошлого - Сергей Александрович Милушкин

тридцать четыре — Леонид Остапенко! Среднего роста, неприметный, единственное, что отметил Витя — так это его мощные, как у тягловой лошади — икры ног.

У Вити помутилось в голове и он слегка покачнулся.

— Эй, — мужчина тронул его за плечо. — С тобой все нормально?

— Да… — едва проговорил мальчик. — Да… просто жарко.

— Это точно, — мрачно ответил спортсмен. — Я по жаре терпеть не могу бегать. Придется поднажать. Да… — спохватился он, подошел к автомату с газированной водой и кинул в него невесть откуда взявшуюся монетку. Полился газированный лимонад. Мужчина взял граненый стакан и протянул его Вите.

— Возьми, попей. Легче станет. А мне нельзя… иначе буду бежать и пердеть как паровоз!

«Так первым и придете!» — захотел крикнуть Витя, но вместо этого засмеялся и с благодарностью принял стакан. Лимонад и правда был очень вкусным, освежающим, с терпкими колючими пузырьками.

«А этот номер тридцать четыре не такой уж и плохой», — пришла ему мысль и сразу же захотелось рассказать бегуну о том, что поведал голос неизвестного мужчины из магнитофона: действительно, первые три тысячи восемьсот метров Леонид Остапенко будет довольно сильно сдавать, буквально плестись в аутсайдерах, но потом вдруг что‑то случится и он обойдет не только мастеров спорта, маячивших спереди, но и самого Илью Шарова, который выступал под номером один.

Витя открыл было рот, но спортсмен, не дожидаясь, пока мальчик допьет лимонад, трусцой побежал к выходу на старт.

Зрители в белых панамках уже нетерпеливо хлопали, всем хотелось, чтобы забег начался побыстрее, пока солнечный жар не заполнил чашу стадиона до краев.

Диктор на стадионе объявил о подготовке к старту и Витя вдруг почувствовал необъяснимое беспокойство, даже страх — странное чувство, которого он никогда раньше не испытывал. Будто бы кто‑то очень могущественный смотрит на него из темноты коридора, ожидая его действий, которые могут… могут изменить сам ход событий.

Витя думал об этом ночью, но тогда он решил, что ничего страшного не произойдет, — ведь он желает только самого лучшего, только добра.

Теперь же мысль о том, что последствия, к которым приведут его действия, могут быть очень серьёзными, даже больше — катастрофическими, буквально захлестнула его.

Он вспомнил про наспех прочитанную в трамвае статью про нейтрино, эти неуловимые частицы, которые могут быть обладать невероятными свойствами — в том числе, оказывать воздействие на ход времени и почувствовал как покрылся липкой испариной. Страх сковал его с головы до пят, волосы на голове, казалось, зашевелились, а руки покрылись гусиной кожей.

— Па‑ап! Папа, а кто сегодня выиграет? — звонкий девчачий голос вывел его из оцепенения. Он увидел как к автомату с газировкой подошел высокий мужчина в шортах и девочка лет десяти с красивым бантом — она была настолько красивой, что Витя открыл рот и тут же забыл про все свои страхи.

— А где стакан? — задал вопрос мужчина и Витя понял, что до сих пор не поставил стакан на место. Он покраснел, быстро подошел к автомату и быстро вернул его, несколько раз вдавив в помывочное устройство.

— Спасибо! — сказала мужчина и посмотрел на Витю. — А ты как думаешь, кто придет первым? — он пытливо уставился на мальчика, буравя его взглядом. Мужчина будто бы что‑то знал, или, по‑крайней мере, чувствовал.

Девочка заинтересованно повернула голову на мальчика. Ее прелестное личико было образцом юной прелести и очарования.

У Вити сковало язык, горло свело спазмом. Он смотрел на юное создание перед собой и не мог вымолвить ни слова.

— Он не знает, — беззаботно сказала девочка папе. — Откуда же он может знать, папа? Ведь соревнования еще не начались.

— А мне кажется, он знает, — ответил мужчина, запуская монетку в аппарат. — Любой, кто мало‑мальски следит за легкой атлетикой, может уверенно сказать, что первым сегодня прибежит Илья Шаров — и он весело подмигнул мальчику. — Так ведь, герой?

Витя нервно моргнул и быстро взглянул на мужчину. Тот, однако, уже потерял интерес к мальчику (или искусно сделал вид, что потерял) и с удовольствием пил лимонад, а девочка возле него верещала на какие‑то девчачьи темы, от которых у Вити почти сразу закружилась голова и он поспешил отойти глубже в коридор.

Сделав несколько шагов в темноту, он увидел дверь с надписью «Раздевалка», и, подумав мгновение, нажал на ручку.

Дверь беззвучно открылась и он увидел довольно большое помещение с рядом шкафчиков и несколькими скамьями посередине. На стенах раздевалки висели плакаты с изображением олимпийских чемпионов в разных видах спорта, а над маленькими окошками, выходящими прямо на стадион, красовалась надпись: «Боритесь за новые достижения в спорте».

Витя несмело оглядел пустое помещение и мгновение спустя, в самом углу заметил мужчину. Тот сидел без движения и отрешенно смотрел прямо перед собой. Витя тотчас узнал его, каждое утро он видел его на плакате — тот самый номер один — Илья Шаров, восходящая звезда бега, которому не было равных в легкой атлетике.

Ну вот, — подумал Витя. — Сейчас он услышит, что я скажу и выгонит меня. А когда все узнает тетя Оля, то расскажет маме и… — Витя зажмурился от ужаса.

— Привет, — раздался голос в гулкой пустоте. — Тебя как сюда занесло? Беги на трибуны, через пару минут начинаем.

Витя поднял голову и посмотрел на мужчину.

Собственно, это был еще молодой парень, лет может быть двадцати двух, хотя Вите он казался очень взрослым. Но все равно, в его глазах было что‑то бесконечно детское и чуть печальное.

Витя кивнул, но не сдвинулся с места.

— Понимаешь, — сказал зачем‑то парень, — я не могу… не могу заставить себя выйти на дорожку! — Он покачал головой и покосился на дверь. — Сейчас придет мой тренер и вытолкает меня. — Но я не могу… — почти с мольбой повторил он. — Несколько лет назад мне нагадали, что я проиграю один важный старт, потом еще один, попаду в аварию и сопьюсь… и с тех пор я словно сам не свой… ноги не слушаются. Мне очень, очень страшно… — парень обхватил голову руками и всхлипнул. — Тренер говорит, чтобы я выкинул эту ерунду из головы, но я не могу, понимаешь⁈ Каждый день, каждый вечер, я прихожу с тренировки и не могу уснуть… только об этом и думаю…

Витя замер у входа.

Значит, все, о чем