Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Во-первых, ничего ещё не произошло, – попытался успокоить юного друга Лиам Тейлор. – Во-вторых, вообще не советую обращать внимания на злые языки за спиной. Это же не наш уровень, мы выше всего этого. Так ведь?
Юлиан кивнул. Слова были достаточно мотивирующими, но только для кого-нибудь другого. На самого же Юлиана они не произвели ровно никакого эффекта.
– Хуже мне уже не будет, – отмахнулся он.
– Очень зря вы так говорите, – сказал мистер Тейлор. – Вам пора возвращаться в привычное русло жизни. Иными словами – вам пора в Свайзлаутерн.
При упоминании слова «Свайзлаутерн» у Юлиана едва не взорвался мозг.
– Я туда никогда не вернусь, – отрезал он.
– Вы вернётесь и поймёте, что жизнь далеко не закончена. Ох уж, это юношеское бунтарство… Как многое сказано об этом. Мой сын такой же. Да, верно вы не знали, что я воспитываю сына. И воспитываю один, потому что я … Я, если так можно выразиться, вдовец.
– Что? – удивился Юлиан. – Вы потеряли жену?
– Да, её больше нет, поэтому я понимаю ваше горе вдвойне. Но видны ли на мне признаки этой потери? Где я сейчас? Там же, где и вы? Нет, я живу полной жизнью и планирую так жить дальше. Не буду скрывать, Алексия… Моя покойная возлюбленная, то бишь, до сих пор в моём сердце. Но за всю жизнь наши сердца изрежутся глубокими рубцами не один раз и не два. Или вы не готовы к этому?
Если Лиам Тейлор соврал насчёт потери возлюбленной, то это был крайне неудачный ход. Если же сказал правду, то эти слова могли возыметь какую-то силу.
– Да, знаю, мистер Тейлор. Но что я буду делать в этом городе теперь? Так же, как и тогда, окажусь на улице и в первый же день попаду в полицейский участок?
– О, нет. Не забывайте, что вы до сих пор остаётесь студентом Академии Принца Болеслава.
– Что? – искренне удивился Юлиан. – Я ещё не отчислен? Я же не посещал занятий два месяца, да и до этого-то не особо.
– Не стоит беспокоиться об этом. Не забывайте, какой вес имела Ривальда в городе и в академии особенно. Она успела оплатить ваше обучение на все годы вперёд. К тому же, у вас есть один уважаемый друг среди преподавателей, то бишь я, а значит и с сессией проблем не возникнет. Уверяю вас – времени догнать программу и досдать экзамены у вас будет с головой.
Юлиан лишь сделал вид, что задумался, ведь в действительности ему было всё равно. Всё, на что он рассчитывал, давно уже сгорело в чёрном пламени, и более не было никакого смысла танцевать на руинах и пытаться спрятаться под давно разрушенной крышей.
– Хорошо, мистер Тейлор, я подумаю, – неуверенно проговорил Юлиан.
Теперь, когда он якобы дал Лиаму Тейлору какую-то надежду, можно заканчивать этот разговор.
– Надеюсь, это поможет вам принять верное решение, – хитро улыбнулся Тейлор и вытащил кое-что из внутреннего кармана.
Лучше бы он этого не делал, потому что, после того, как Юлиан увидел аметистовый стебль, его сердце стало биться вдвое быстрее. Ведь именно аметистовые стебли покупала каждый день Пенелопа в магазинчике «Прелесть Анны», и именно после их встречи там у молодых людей состоялась первая прогулка.
– Откуда это у вас? – спросил Юлиан, с трудом сохраняя баланс дрожащей нижней губы.
– Кое-кто попросил передать вам, – Лиам Тейлор приблизил руку с цветком к Юлиану и держал до тех пор, пока тот наконец не взял его.
Мерлин робко поднёс его к носу и вдохнул цветочный аромат. Да, именно так всегда пахла Пенелопа – непринуждённо-сладкой свежестью, отдаваемой нотками шоколада и арбузов.
– Свежий, – прошептал Юлиан. – Будто только что сорван с грядки.
– Он и не завянет, покуда в вас ещё присутствует тепло, – ответил Тейлор. – Тепло к тому, кто его подарил вам.
Юлиан попросту не хотел отвечать, потому что перед глазами не переставали мелькать воспоминания тех встреч, объятий и поцелуев. Разочарования, смертей и расставаний.
– Вы намереваетесь купить меня ностальгией? – наконец собрал свою волю в кулак Юлиан по прошествии почти минуты.
Ему хотелось смять этот цветок, выкинуть и растоптать, но человечность и уважение к тому, кто передал его ему, не позволяли этого сделать.
– Я лишь сделал то, о чём меня попросили, – ответил мистер Тейлор.
– Значит, вы виделись с ней?
– Не мог иначе, я её преподаватель естествознания.
– Что она говорила? – накинулся Юлиан с вопросами. – Что говорила обо мне?
– Я надеюсь, что вы сами об этом спросите, герр Мерлин. Кстати, совсем забыл.
Он снова полез в карман, после чего вытащил оттуда железнодорожный билет и протянул Юлиану.
Одной рукой держа цветок, а другой билет, Юлиан раскрыл его. Поезд ехал в Свайзлаутерн. Прямой рейс.
– Это тоже мне? – поинтересовался он.
– Исключительно верно, герр Мерлин. Отбывает сегодня, десятью минутами ранее вашего поезда.
Юлиан помял билет в руках, и уже приготовился было вернуть его.
– Вы зря потратили деньги, – сказал он.
– Ничего не бывает зря. Нет смысла возвращать его мне, потому что никакой пользы он уже не принесёт. Ваше право распоряжаться им как хотите. Можете растоптать его и выкинуть, но я его обратно не приму. А сейчас нам пора отправляться обратно в зал суда. Иначе сеньор Раньери убьёт не только вас, но и меня.
Юлиана никоим образом не удовлетворил этот ответ, но он знал, понимал по выражению лица преподавателя, что ничего от него более не услышит.
Когда Юлиан возвращался в зал заседания, он хотел стать невидимым и неслышимым для всех, потому что не желал испытывать этого позора. Как нельзя кстати сейчас пришёлся бы листок «красного призрака», но откуда ж теперь его взять?
Пройдя по этой позорной тропе, Юлиан наконец-то присел на своё место. Он отчаянно пытался игнорировать взгляды в свою сторону, но они пробивали его тело насквозь сотнями выстрелов и не давали покоя.
– Всем встать, – произнёс Бенджамин Ноттингемский, который вернулся позже всех.
Весь зал, включая Юлиана, поднялся.
– Мы рассмотрели полученные показания сегодня и полученные ранее, – закряхтел судья. – На их основании Якоб Вольф Сорвенгер признан виновным в убийстве Ровены Спаркс, Люция Карнигана и Грао Дюкса, а так же признан виновным в террористическом акте на территории Свайзлаутерна. На основании Кодекса Шмельцера суд приговаривает Якоба Вольфа Сорвенгера к ста годам лишения свободы в исландской тюрьме Хьормурд.
Зал молчал. Не было понятно, устроил ли приговор всех
