Жизнь вдребезги - Буало-Нарсежак

- Месье Дюваль?

Это был высокий худой, подстриженный бобриком мужчина с сильными и быстрыми движениями.

- Присядьте.

Сам он занял место за заваленным бумагами столом, сложив молитвенно руки.

- Я буду прямолинеен, месье Дюваль. Положение не блестящее. Нам пока удалось лишь спасти ее… Но что потом? Не буду вдаваться в подробности. Короче, у нее нет особых повреждений. Сломана рука, поврежден позвоночник. Это все восстановимо, но внутримозговое кровоизлияние… которое отнюдь не означает гематому. Нет, я думаю, что травма сама небольшая… как я понял, вы массажист?

- Кинезитерапевт, - поправил Дюваль.

Доктор сделал жест, означавший, что это одно и то же.

- Итак, вы имели дело с параличами?

- Да, и часто.

- Прекрасно. У мадам Дюваль правосторонний паралич. Неизвестно, как все пойдет дальше. Пока рано судить об этом. Все будет ясно через несколько дней, когда сделаем необходимые анализы. Очевидно одно: справа полная потеря чувствительности. Поскольку организм у мадам Дюваль молодой и сильный, думаю, что электроэнцефалограмма ничего плохого нам не покажет. Есть небольшая лихорадка. Со стороны легких, как-будто, ничего, но пока рано судить об этом. Подобный случай нельзя сравнивать с тромбозами стариков. Остальные повреждения заключаются в кровоизлияниях на лице, что, безусловно, неопасно. Нам, правда, пришлось обрить ей половину головы, но не в этом суть. Обещаю, что это не изуродует больную. Единственно, что я не могу вам обещать, так это то, что она скоро сможет ходить, а также и то, что она будет говорить. Вот что, действительно, ужасно.

- Долго ли вы намереваетесь держать ее здесь? - спросил Дюваль.

- Это зависит от множества факторов. Что-нибудь около месяца… Вы где живете?

- В Канне.

- Это не место для выздоравливающих, особенно в это время года. Ей необходим покой, для этого лучше подходит деревня. На вашем месте я бы подыскал тихий дом. Ей понадобится чья-нибудь помощь… А у вас работа…

- Я постараюсь это устроить, освободиться.

- Очень хорошо. Я дам вам знать, когда потребуется ваша помощь… Резервы природы неисчислимы. Нельзя отчаиваться, месье Дюваль. Будьте мужественны.

По- прежнему торопясь, он проводил Дюваля и тепло пожал ему руку. Коридор опустел. Номерами на дверях и брошенной тележкой, наполненной склянками, коридор этот напоминал ночной кошмар. Здесь тихо витало горе, которое остановилось возле Дюваля, когда тот приоткрыл дверь палаты.

Вероника не двигалась, казалось, она была высечена из камня и здорово напоминала надгробие. Ее палата была под седьмым номером. Дювалю вдруг захотелось убежать отсюда. Он заплутался, потом спросил дорогу и, наконец, отыскал выход.

Время было почти полуденное. Среди белых песков вдали голубизной сверкала Луара. "Если она не сможет больше говорить, - думал Рауль, - я никогда не узнаю, кому доверено то письмо". Но эта мысль не вызывала у него беспокойства. Он вовсе не покорился судьбе, чувства его скорее можно назвать волнением, страданием. Рауль пообедал на берегу реки, отметил, что поиздержался и что, пожалуй, настало время посетить банк, это отвлекло его от мыслей о Веронике. В конце-концов он наймет сиделку, черт возьми! Чего ради он должен терзаться из-за какой-то немой? Вероника пусть живет у себя, он у себя. Он принялся за подсчеты. И в самом деле! Не поехала бы она к любовнику, ничего бы не произошло. Иначе - что бы ей делать на дороге в Амбуаз? Тому, другому, больше повезло, на его долю выпали сожаления и благородные чувства. А вот ему…

Глядя на бегущие воды Луары, Дюваль вспомнил о массовых нантских утоплениях во времена Революции. Тогда связывали попарно живого и мертвого и бросали их в воду. Вот так и он связан с Вероникой, что обещало ему успешное утопление. Еда, кофе, крепкое винцо согрели его, а переживания окончательно прогнали сон. Он почувствовал себя в западне. Ему вдруг захотелось уехать обратно, сославшись на неотложные дела. Жить несколько дней в Блуа с ежедневными посещениями больницы было выше его сил. Стоит только Веронике открыть глаза и узнать его, уж она-то найдет способ высказать ему свое отвращение. Что же ему тогда говорить сестре и врачу? К счастью, она не способна говорить. Может с его стороны это и неблагородно, ну и пусть! Чья здесь вина?

Он вышел из ресторана, чувствуя свою ненужность больше, чем солдат в увольнении. Город кишел отдыхающими, даже на его маленькой машине невозможно было протиснуться. Он нашел банк, снял тысячу франков, не без отвращения пошел в жандармерию. Жандарм для него отождествлялся с классовым врагом. Рауль с недоверием вошел в кабинет, где толстый мужик с крестьянским лицом курил трубку.

- Месье Дюваль? Вы по поводу аварии на Шомонском мосту. Ну, пострадавшая чувствует себя получше?

- Да, благодарю.

- Пройдите, пожалуйста, сюда.

Еще один коридор. Запах тюремных камер. Другой, более просторный кабинет. Помощник, не прекращая телефонного разговора, пригласил его жестом сесть.

- Я высылаю "Скорую помощь" и фургон… Хорошо… Да. Полностью… Тем хуже! Они подождут.

Он положил трубку, и жандарм ему объяснил:

- Это месье Дюваль.

- Ах! Месье Дюваль… Вы уже побывали в больнице?

Он подошел с протянутой для пожатия рукой. Это был плотный широкий человек с живым взглядом обыскивающих глаз. "Грубоват, но не зверь", - подумал Дюваль усаживаясь, в то время как жандарм ушел. Помощник открыл кляссер, положил на стол несколько листов бумаги.

- Вот отчет, - сказал он. - Как себя чувствует мадам Дюваль?

- Она жива.

- Да. Я понимаю. Это уже хорошо. Поговорим о случившемся. Здесь много неясного. Вы не знаете это место? Сразу после Шомона, на левом берегу? При выезде из города есть мостик, после которого дорога изгибается и идет вдоль Луары на протяжении нескольких сотен метров. Шоссе отделяется от берега лишь откосом и песчаным берегом длиной около 20 метров. Пейзаж здесь очень живописен, отчего водители часто невнимательны к дороге и забывают смотреть вперед. Несчастье случилось около 20 часов, т. е. во время интенсивного движения. Что же произошло? Нам бы тоже хотелось это узнать. О случившемся сообщил шомонский булочник, который возвращался домой на велосипеде.

Помощник открыл рапорт и пробежал его глазами.

- Мадам Дюваль нашли распростертой на берегу у воды в состоянии, которое вы можете себе вообразить. К счастью, она не пристегнулась спасательным поясом. Эта небрежность ее и спасла. Машина лежала на правом-боку, почти погруженная в воду, с разбитым ветровым стеклом, что указывает на то, что она несколько раз перевернулась. Если вы пойдете на то место, то увидите отчетливые следы. Вокруг валялись разные вещи… карты, электролампа, путеводитель "Мишлин", водительские права и техталон… Машина перелетела через откос, растеряв содержимое. Возможно, кое-что упало в воду. Мои люди искали, но течение здесь сильное, даже летом. Из багажника мы извлекли чемодан, который немного намок, но уцелел. Останки машины в гараже Газо, можете их осмотреть. Мы все сложили в мешок, кроме сумки и чемодана, которые отправили в больницу, бумаги у нас.

Помощник закрыл рапорт, водрузив на него волосатые руки.

- Первое, что приходит в голову, - продолжал он, - это то, что мадам Дюваль стала жертвой собственного невнимания. Она обычно ездила быстро?

- Да.

- Осталась одна деталь, которая нас волнует: когда мадам Дюваль отправилась в путь, была ли на левой дверце вмятина?

- Откровенно говоря, я об этом не знаю. У меня своя машина. Я отсутствовал целый день. Жена моя много разъезжает, может, железо как-то и помялось, в Канне это не редкость. Она могла мне даже об этом и не говорить.

- Речь идет о большой вмятине. Нам кажется, что по машине нанесен удар от какого-нибудь встречного. Правда, дверца могла прогнуться и при переворачивании. Но нет… нам знакомы такие аварии. Лично я за то, что удар был. Машина сошла с дороги именно из-за толчка… скорее всего, нечаянного, воскресный вечер, водители частенько под хмельком… Нам хотелось бы задержать виновного. На этом участке уже случались аварии, и нам хотелось бы от них избавиться. Дознание будет проводиться сколько нужно, но мы считаем свое предположение верным… Вы еще побудете в Блуа?

Дюваль заерзал на стуле. Он разом охватил все случившееся: уикэнд он провел в одиночестве в горах, его старенькая машина избита хуже любой теплушки для скота. Он вполне мог бы находиться на Шомонском мосту в воскресенье вечером, а утром в понедельник быть уже в Канне. Стоит только вскрыть конверт Вероники… Его свобода теперь зависит от упрямства этого полицейского.

- Э-э… да… обязательно, - промямлил Дюваль.

- Можно будет вас побеспокоить?

- Я остановился в гостинице "Коммерс".

- Замечательно. Если появятся новости, я вам сообщу. Ах, да, чуть не забыл. Машину пострадавшей можно использовать, механические повреждения несерьезны. Вы найдете ее в гараже Газо при выезде из Блуа, на дороге в Тур. Не забудьте сделать все необходимое для получения страховки. Вот вам документы на машину.