Дом, где живет смерть - Элизабет Ролле

— Мне кажется, что вы его не убивали, — задумчиво ответил Бэрридж. — Я заметил некоторые детали, которые не получают объяснения, если считать, что в половине двенадцатого вы вошли в спальню мистера Крайтона и застрелили его из револьвера, который предварительно взяли из коллекции. Ведь револьвер оттуда?　,

— Похоже, что оттуда. И теперь из-за вас на нем мои отпечатки, — мрачно сказал О’Брайн. — Вы затянули на моей шее петлю и мне из нее не выбраться. Револьвер, показания Коринны Бойлстон, завещание…　

— Кстати, о завещании. Оно вас удивило?

— Вначале да, а потом не очень.

— Почему? Все же ситуация не совсем обычная. Почему мистер Крайтон сделал первое завещание в вашу пользу?

— Как вам объяснить… Он не поддерживал со своими родственниками никаких отношений, раньше я даже думал, что у него их нет. Ко всяким благотворительным организациям он относился резко отрицательно, считал их чем-то вроде мыльного пузыря: одна видимость без всякой сути. Словом, ему было некому завещать свое состояние, а ко мне он относился с симпатией.

— Вы давно у него работаете?

— Два года.

— Вас кто-то рекомендовал ему?

— Нет. Наше знакомство было довольно-таки необычным: я разбил стекло в его машине.

— Случайно?

— Специально. Это долгая история…　

— Мне спешить некуда, — сказал Бэрридж, поднял брошенный О’Брайном стул и уселся.

— Раз вы настаиваете… Только зачем вам это?

— Хочу разобраться.

О’Брайн, пожав плечами, сел на край стола.

— Это произошло в Лондоне два года назад. Я в очередной раз возвращался после безрезультатного визита в контору по найму. Уже несколько месяцев я был без работы, и деньги практически кончились. Незадолго перед этим я сильно простудился и чувствовал себя очень скверно. Моросил дождь, я вымок, меня знобило. Я был зол на весь мир. На улицах из-за дождя было пустынно, и я вышел на проезжую часть, чтобы срезать угол. В этот момент появилась машина — я успел отскочить, но меня с головы до ног окатило грязью из-под колес. Что на меня тогда нашло, сам не знаю; должно быть, я был не в себе и плохо соображал, что делаю. Там что-то строили, и я оказался возле кучи камней — я схватил камень и запустил в эту машину. Раздался звон разбитого стекла, машина остановилась и из нее, ругаясь, выскочил высокий мужчина. В этот момент я потерял сознание. Очнулся я уже в доме мистера Крайтона, и то не сразу. Когда я пришел в себя, он сказал, что я псих и меня следует сдать в полицию. Я был в бешенстве из-за того, что попал в глупое положение, и в особенности из-за того, что был совершенно беспомощен: от высокой температуры у меня все плыло перед глазами. В итоге вместо того, чтобы извиниться, я заявил, что мне глубоко наплевать на полицию и на него тоже. Потом я снова потерял сознание. Следующую неделю я провел как в полусне, то впадая в забытье, то приходя в себя — у меня было двустороннее воспаление легких. Уйти оттуда я не мог, так как был не в состоянии встать с постели. Мне было стыдно, но из-за своего дурного характера я продолжал огрызаться. Потом я, наконец, смог подняться, но прежде чем уйти, следовало рассчитаться с хозяином дома по крайней мере за счет от врача, который он оплатил. Денег у меня не было. Мистер Крайтон предложил мне вместо этого привести в порядок кое-какие бумаги, поскольку от него ушел секретарь, а нового он еще не подыскал. Я согласился. Он тогда вел дела не только в Англии, но и с иностранными фирмами, и работы было много. У меня юридическое образование, и я уже работал секретарем. Он быстро понял, что у меня есть опыт, но вопросов не задавал. Я старался быть ему полезным, так как считал это своим долгом, но сам он мне сначала не нравился. — О’Брайн грустно усмехнулся. — За его корректностью мне почему-то чудилась насмешка. Потом он позвал меня и сказал, что заплатит мне столько же, сколько платил своему прежнему секретарю, но удержит за разбитое стекло. За врача он удерживать не стал, но я не хотел быть ему обязанным. Однако не успел я возразить, как он совершенно неожиданно предложил мне остаться. Такая работа мне нравилась, и я умел ее делать, но я не спешил согласиться: во-первых, я боялся, что не уживусь с ним, а во-вторых, полагал, что он попросит рекомендации. Пока я раздумывал, он заявил, что мои рекомендации его не интересуют. Я спросил почему. Он сказал, что я прекрасно справляюсь с секретарскими обязанностями, но в то же время, судя по отсутствию денег, не могу найти работу, поэтому он догадывается, что рекомендаций у меня нет, однако я устраиваю его и без них. С его стороны это был смелый шаг, так как секретарь имел доступ к ценным бумагам. Окажись на моем месте умелый жулик, он потерпел бы существенные убытки, однако он любил риск. Вполне вероятно, что, если бы наше знакомство произошло в обычной обстановке, он вообще не взял бы меня. Я все еще раздумывал, тогда он улыбнулся и сказал:

— Не можете решить, устраиваю ли вас я?

Компаньоны считали его человеком жестким, но я в тот момент понял, что был круглым идиотом со своей нелепой мнительностью и что он с первого же дня относился ко мне гораздо лучше, чем я заслуживал.

— Кажется, я вел себя очень глупо, сэр, — ответил я, и на этом вопрос был исчерпан.

Я остался и потом не жалел об этом. Он был требовательным, но справедливым и никогда не срывал свое раздражение на окружающих. Я был доволен своим местом, и он мной тоже.

О’Брайн замолчал. Бэрридж подождал, не добавит ли он еще что-нибудь, но О’Брайн считал свой рассказ законченным. Тогда Бэрридж спросил:

— Почему у вас не было рекомендаций?

— Это не имеет никакого отношения к теперешним событиям.

— А все-таки?

— Мистер Бэрридж, если вы считаете меня преступником, то что бы я ни говорил, вы все равно мне не поверите. Если же нет, положитесь на мое слово, что отсутствие рекомендаций было результатом несчастливого для меня стечения обстоятельств.

— Хотелось бы знать, каких именно, — невозмутимо сказал Бэрридж.

О’Брайн посмотрел на лежащее на столе письмо, потом перевел взгляд на Бэрриджа.

— Хорошо, я отвечу, но только после того, как это