Источник соблазнов - Найо Марш

– Прошу внимания, – сказал он.

– Должна сразу же добавить, что с Дженни Уильямс снимаются все подозрения, – заявила мисс Эмили. – Она любезно зашла за мной, помогла спуститься и во время обеда не выходила из столовой, а потом подошла к моему столику, чтобы помочь мне подняться к себе. Вероятно, я должна добавить, что майор Бэрримор в столовой не появлялся, миссис Бэрримор ушла оттуда за пять минут до меня, а мистер Пэтрик Феррер пришел позже меня. Разумеется, они все расскажут сами.

– Черт знает что! – взорвался майор. – Будь я проклят, если скажу хоть слово! Черт побери!

– Не надо, Кейт! Прошу тебя.

– Молчи, Маргарет.

– Прошу вашего внимания! – Кумб постучал по краю стола. – Если бы это зависело от меня, то я бы поставил дело иначе. Однако мисс Прайд решила провести дознание по-своему, и мне ничего не остается делать, как помочь ей в этом. Итак, чем скорее мы выслушаем каждого из вас, тем лучше и для вас, и для меня.

– Разумеется, – откликнулся Пэтрик и встал. – Я опоздал к ланчу из-за того, что мы засиделись в баре с Джоном Пендером. Из бара я пошел прямо в столовую. Я и близко не подходил к конторке портье. А ты, мама?

Миссис Бэрримор сцепила пальцы, повернулась к сыну и заговорила, обращаясь к нему одному:

– Ты спрашиваешь, что я делала после того, как ушла из столовой? Я… я пошла в вестибюль. Там толпился народ с автобуса. Кто-то спросил насчет… В общем, все как обычно. Одной даме стало нехорошо, и я усадила ее в кресло. Потом пошла в старый корпус и…

– Я видел, как миссис Бэрримор входила в старое помещение, – подхватил доктор Мэйн. – Я как раз был там. Хотел поговорить с ней о мисс Прайд. Соблюдает ли та мои предписания. Потом пошел в старый бар. Там сидел майор Бэрримор. Мы немного поболтали, и я отправился в новый бар. Перекусить. После этого зашел к пациентке, проживающей в отеле, и в два тридцать навестил мисс Прайд. Она как раз обзванивала всех нас, сзывая на это совещание. По ее просьбе я тоже пришел.

Кончив строчить в блокноте, Кумб поднял голову и сказал:

– Осталось еще послушать их светлость и…

– Должен признаться и признаюсь вам, что, когда мне позвонили в столь напряженное и неудобное для меня время, я не ожидал, что мне придется убеждать своих сограждан в том, что я не причастен к какой-то там глупой детской выходке, – не дал договорить Кумбу Нэнкивелл. – Далее, прошу разрешения записать в протоколе, что я расцениваю требование, предъявленное мне, как бросающее тень на учреждение, которое я имею честь возглавлять. И буду признателен, если вы, мистер Кумб, возьмете все это на заметку. В связи с чем заявляю, что первую половину интересующего нас времени я находился в мэрии, выполняя свои прямые обязанности, откуда потом и направился в свой кабинет. В задней части мясной лавки.

Мистер Кумб сделал краткую запись: «в мясной лавке» и обратился к священнику.

– Постараюсь припомнить, – пообещал тот. – Боюсь, память у меня не слишком хорошая, к тому же день выдался тяжелый. Так вот… Ага, значит, утром я побывал в поселке. Главной целью моих посещений была несчастная миссис Триэрн. Печальный случай. Еще я побывал у одного иди двух прихожан. Не помню, когда я вернулся домой, но, мне кажется, к обеду я опоздал. По-моему, жена сумеет вам это подтвердить.

– Вы заходили в гостиницу, святой отец?

– Заходил ли я в гостиницу? Да. В сущности, мисс Прайд, я хотел зайти к вам и спросить, как ваше самочувствие, но в вестибюле было столько народу, да и обед, как я понял, уже начался, так что… Одним словом, я до вас не дошел.

– И вы направились домой?

– Да.

Мистер Кумб захлопнул блокнот.

– Ну, ладно, пока достаточно. Итак, по установленному порядку все эти заявления должны быть проверены. А на это нужно время. Если кто-нибудь желает что-то добавить… Да, мисс Прайд.

– Я просто добавлю, суперинтендант, что с радостью буду содействовать вашим расследованиям. А в заключение скажу: мне кажется, за все эти выходки ответственность несет одно и то же лицо, и это, как я убеждена…

Зазвонил телефон.

Аппарат стоял возле мисс Эмили.

– Тсс, – сказала она и сняла трубку. – Да? Я вас слушаю.

В трубке раздался писклявый голос с сильным акцентом. Этот писк был слышен всем присутствующим:

– Вы будете мисс Прайд?

– Я у телефона.

– Вы нас не троньте, мисс Эмили Прайд. Не то Дама вами займется. И вы угодите прямиком в могилу, мисс Эмили Прайд.

– Кто это?

В трубке щелкнуло, потом раздались короткие гудки.

– Голос был детский, – сказал Пэтрик. – Наверное, это…

– Нет, – решительно отвергла мисс Эмили. – Не думаю. Я очень чувствительна к произношению. Акцент ненатуральный. Да и голос отнюдь не детский. Я узнала мисс Элспет Кост.

ФИАСКО

1

В субботу в четыре часа дня участники праздничной церемонии собрались у подножия горы со стороны Рыбачьего залива. Это были девчушки в зеленых марлевых платьицах со звездами в волосах, несколько взрослых девушек в одинаковых нарядах бирюзового цвета и маленькие мальчики в каких-то зеленых хламидах. Среди них переминался с ноги на ногу и Уолли Триэрн, тоже зеленый, причесанный и смущенный. Ждали мэра, советников и других сановников.

Мисс Кост в который раз выстраивала свой отряд. На ней был домашний чепец, вязаная накидка ядовито-бирюзового цвета и пышное длинное платье с вельветовым корсажем цвета изумрудной зелени. День выдался знойный, и на носу мисс Кост выступили капли. Она держала фотоаппарат и пачку бумаг, прикрепленных к дощечке. Лицо дамочки покраснело и надулось.

На северо-западе теснились грозовые тучи, и все собравшиеся то и дело с опаской поглядывали в ту сторону. Зловещая знойная тишина не нарушалась ни малейшим дуновением ветра.

За ограждение набилась целая толпа. Те, кто не поместился, устроились выше, на склоне, лениво развалясь на траве. Внутри ограждения отвели место для больных, официальных лиц и прочих солидных людей. К ним относились Бэрриморы, Дженни, доктор Мэйн и чета Кастерсов. Священник, оберегая свой нейтралитет, отказался принять участие в официальной части церемонии. «Хотя должен сказать, судя по тому, что мне довелось слышать, все это довольно безобидно», – шепнул он на ухо жене.

– Ты видела перед уходом мисс Эмили? – спросил Пэтрик у Дженни.

– Да, и она пообещала мне, что не будет сидеть на своем насесте.

– Как это тебе, моя умница, удалось ее уломать?

– Я сказала, что, на мой взгляд, это неприлично. Ее засмеют дети, а мужчинам будут видны ее ноги.

– Как ты думаешь, она не затеет скандал?

– Не имею понятия. Слышишь? Кажется, гром.

– Ничего удивительного. Гляди, а вот и Кумб. А кто этот долговязый с ним?

– Мужик хоть куда, – оценила Дженни.

– И костюмчик на нем что надо.

– Наверное, кто-то из приятелей мисс Прайд. Она мне говорила, что у нее полно знакомых среди дипломатов.

Из деревни вышли музыканты и направились в сторону насыпи. Оркестр был небольшой, и его почти полностью заглушал барабан. Сзади шагал мистер Нэнкивелл при полных регалиях, опираясь на руку советника.

Оба сановника взошли на большой катер, у руля которого восседал Триэрн, наряженный на манер Харона. Музыканты расселись по маленьким шлюпкам и во время короткого плавания с ожесточением наяривали на своих инструментах.

На берегу оркестр слился с отрядом мисс Кост. Началось восхождение. Дети запели.

На тропинке, ведущей от гостиницы, появилась мисс Эмили. Она опустила жетон, вошла за ограждение и прошла на оставленное для нее место рядом с миссис Бэрримор. Майор Бэрримор с перекосившимся от злобы лицом встал поприветствовать ее.

Двустворчатые ворота, предназначенные для вноса лежачих больных, теперь были распахнуты настежь. Процессия длинным червяком потянулась через них.

Едва ли кто-то из официально приглашенных гостей слышал торжественное обращение мэра – все взоры были обращены в сторону мисс Эмили. Старая леди сидела прямо, стиснув ладонями ручку сложенного зонта, и не спускала глаз с мистера Нэнкивелла.

– …Итак, дамы и господа, я очень счастлив провозгласить первый… первый фестиваль родника острова Порткарроу открытым!

Он сел под звуки аплодисментов, а мисс Кост тем временем стала в заученную позу у водопада. Из-за ее спины был виден Уолли. Перед ней стоял микрофон, однако она им постоянно пренебрегала. Когда она говорила в микрофон, громкоговорители яростно наполняли трубным звуком ее голоса сгустившийся перед грозой воздух. Когда отворачивалась – превращалась в безголосую марионетку. Мэр то и дело с улыбкой кивал ей на микрофон, но она не смотрела в его сторону.

– …Как-то погожим днем… маленький мальчик… Мудрость древних… Бурлящие воды… – Она определенно достигла кульминационного момента, но зрители этого не услышали, и лишь ее последние слова были подхвачены громкоговорителями: «Не стало».