В погоне за ведьмой (СИ) - Лебедева Ольга

Однако, пока я думала, чудной старик сделал несколько пассов руками, возвращая ворота на место. При этом он горестно покачал головой, пробормотав что-то вроде того, что хозяйство без должного присмотра скоро совсем придет в упадок, а ему одному очень трудно за всем уследить, тем более что у него столько дел, столько дел…

Пока я с ошарашенным видом взирала на творящиеся вокруг меня чудеса, хозяин замка и предположительно мой родной дед, каким-то хитрым заклинанием притянул к нам метлу, прикинувшуюся безоговорочно дохлой. Пришлось подхватывать подругу за древко и волоком тащить за собой, так как эта негодница умудрилась придать себе весу. Уж как у нее это получилось, не знаю, но весила деревяшка сейчас, как чугунная железяка. Она явно не хотела, чтобы ее заносили в замок.

— Прекрати сейчас же, — зло шипела я на нее, но все без толку.

Старик хитро улыбался, добродушно поглядывая на нас из-под седых бровей. Его явно веселила моя возня с метлой.

— В мире ничего не меняется, как я погляжу, — вымолвил он наконец. — Странно, что Матильда так и не избавилась от этой прохиндейки, а ведь сколько раз на моей памяти грозилась отправить ее прямиком в топку, а после еще и пепел развеять для верности.

— Вы знаете мою бабушку? — вырвалось у меня.

Согласна, что глупее вопроса и быть не могло. Еще бы мой дед не знал мою бабушку. Пришлось делать вид, что я не догадываюсь, где оказалась. С другой стороны, откуда бы мне об этом знать? Ведь на воротах замка не было указано, что это собственность семьи Филидор.

— Даже не знаю, что тебе ответить на этот вопрос, девочка, — голос старца сделался вдруг печальным. — Когда-то мне казалось, что я знаю свою супругу достаточно хорошо, чтобы ей доверять. К сожалению, жизнь показала, как ошибочны были мои суждения о ней. Мне горько это осознавать, но Матильда не прошла испытание на верность, оставив меня именно тогда, когда я больше всего в ней нуждался.

Дед выглядел таким потерянным, таким несчастным, таким одиноким, что мне стало его до безумия жаль. Отбросив в сторону притворство, я бросилась в объятия родного человека, желая во что бы то ни стало облегчить его страдания. Произнесенные мной слова, казалось, шли из самого сердца:

— Теперь все в прошлом, дед, — шептала я, шмыгая носом у него на груди. — Ты больше никогда не будешь один, ведь у тебя есть я, твоя родная внучка.

И даже болезненный тычок под колено не вывел меня из сострадательного состояния. Что может понимать бездушная деревяшка в терзаниях одинокой души? дед, — шептала я. ом будешь оди, шли из самого сердца:

ому человеку, о. дался. я печальным. илась придать себе весу. итянул к

И лишь много позже, после скудной трапезы (а откуда бы взяться у одинокого старика разносолам?), укладываясь в отведенную мне постель, я поняла, что же не давало мне покоя весь вечер — у моего деда не билось сердце.

— Да нет, не может такого быть, — уговаривала я себя, меряя босыми ногами довольно просторное помещение спальни.

Очень не хотелось верить в то, что вечер я провела с нежитью. Как-то иначе я представляла себе выходцев из царства мертвых. Существо, прикинувшееся моим дедом, не походило ни на полусгнивший труп, ни на мумию, ни уж тем более на скелет.

А то, что кожа мага в приглушенном свете магических светильников напоминала пергамент, объясняется возрастом хозяина замка. По самым скромным подсчетам лет ему далеко за сотню. В такие годы мало кому удается сохранить свежий здоровый румянец во всю щеку.

Метла внимательно вслушивалась в мои рассуждения и время от времени выражала свое согласие или резко выступала против. В такие минуты она буквально подскакивала на кровати, на которой расположилась сразу после того, как только мы переступили порог этой спальни. Я лишь рукой махнула на подобное своеволие с ее стороны. Пусть будет рядом, мне так спокойней.

Из ее невербальных посылов выходило, что мы таки влипли в неприятности, угодив в лапы высшей нежити, именуемой в простонародье личем. А странное поведение переродившегося мага объясняется тем, что ему от меня что — то нужно. И это что-то должно быть отдано добровольно. В противном случае лич забрал бы себе это силой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Из моей груди вырвался невольный стон — да за что мне все это?

Подруга по несчастью тут же ткнулась мне в бок. Вероятно хотела напомнить, что я тут не одна такая невезучая.

— А ведь ты вовсе не утратила способность летать, — воскликнула я, осененная новым прозрением, — ты просто хотела держаться подальше от этого замка, а я не смогла тебя понять и притащила нас обоих в логово высшей нежити.

Метла резво взвилась в воздух и тюкнула меня легонько по темечку. Не больно, но очень обидно, будто таким образом обозвала меня дурой.

— Сама такая, — отозвалась я беззлобно, и спросила: — Делать-то что будем?

Уверена, если бы метла была на такое способна, она бы пожала плечами. Да я и сама понимала, что как такового выхода у нас нет. Даже если нам удастся удрать из замка, из-под купола без посторонней помощи нам не выбраться, уже проверяли.

— Придется какое-то время изображать из себя наивную дурочку, верящую абсолютно всему, и надеяться на то, что помощь близка, — приняла я наконец решение, стараясь не обращать внимания на то, как вредная метла мелко подрагивает, трясясь то ли от страха, то ли от смеха.

Но я и правда верила в то, что уж кто-кто, а моя бабушка кого угодно из-под земли достанет, не то что из-под какого-то там магического купола. Правда, когда это случится, я понятия не имела.

И все-таки мне повезло оказаться в этом ужасном месте не совсем одной. Метла она ведь только говорить не может, а в остальном такая же живая, как я — мыслит, чувствует, осязает.

— Ава, — имя для метлы родилось мгновенно. В переводе с древнего языка оно и означало саму жизнь. Очень подходит той, кто хранит в себе неисчерпаемый запас жизненной силы.

Метла дернулась, откликаясь на имя, а потом ласково провела по моей щеке тонкими веточками, на концах которых распустились листочки.

Признаться, не ожидала, что так расчувствуюсь от простого проявления ее благодарности. Даже носом шмыгнула пару раз для порядка. А потом вдруг насторожилась, поняв, что за сегодняшний вечер такое со мной случается отнюдь не впервые. И значит, наши дела обстоят еще хуже, чем я думала. Кто-то, решивший, что ему все дозволено, посмел воздействовать на мои эмоции, притупив на время мыслительные способности одной наивной ведьмочки.

Естественно, во мне сразу же вскипела злость, причем злилась я не только на коварного лича, но и на себя любимую.

С чего вообще я взяла, что поселившееся в замке умертвие при жизни являлось моим дедом? Я ведь даже портрета своего родственника никогда не видела. Этот проходимец мог оказаться кем угодно. Я же нюни распустила, проникнувшись сочувствием к одинокому старику, который, скорее всего, не нуждался ни в чьей жалости.

На месте мне не сиделось. Не вынеся напряжения, я вновь соскочила с кровати и прокралась на цыпочках к двери. Приоткрыв тяжелую створку на ширину ладони, выглянула наружу и едва не взвизгнула, наткнувшись взглядом на старинный рыцарский доспех. Рука привычно потянулась за метлой и Ава — умничка, послушно влетела в мою ладонь. Вот ведь, деревяшка, а понимает, что в сложившейся ситуации нам лучше держаться вместе.

Что-то, не иначе внутреннее чутье (в просторечье именуемое шилом), заставило меня покинуть временное убежище и отправиться бродить по сумрачным коридорам старинного замка. Разумеется, бродила я не просто так, а с определенной целью — составить для себя примерный план замка и, если получится, отыскать убежище коварного лича, чтобы в случае побега не угодить в западню.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Бродила я долго, еще дольше каталась на метле, проносясь по бесконечным замковым анфиладам подобно привидению.

— Не спится, деточка?

Старческий голос едва не заставил меня сверзнуться с пятиметровой высоты на каменный пол. Мы с Авой как раз облетали огромную бронзовую люстру, увешанную невероятным количеством хрустальных подвесок. Естественно отвлеклись и, как следствие, утратили бдительность. Еще одна непростительная оплошность с моей стороны.