Два окна на Арбат - Александр Алексеевич Суконцев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну, а железнодорожный переход?
— Опять верно, огородил досками. Ну, я вам скажу, это еще та история. — И председатель опять залился смехом. — С этой историей и ваш покорный слуга угодил в фельетон. Да, да. Испокон веков люди переходили железнодорожный путь прямо по рельсам. И несчастные случаи были. А теперь население выросло, по ту сторону дороги новый город выстроился. Конечно, нужен переходный мост. Местным бюджетом его не поднимешь, да никто такие расходы не утвердит. Это объект по железнодорожному ведомству. Писали мы и в управление дороги, и в министерство, — отвечают: пока средств нет. Ну, мы и успокоились: на нет и суда нет.
Тут-то и появляется в областной газете фельетон. Досталось на орехи управлению дороги, да и нам перепало. Знаете, как нас автор обозвал? Тюфтелевские воротилы! Каково? А ворочают эти воротилы бумажками, так и написал. Вы, конечно, догадываетесь, кто был автором этого памфлета? Да, Демин Федор Иванович. Перед тем как написать, пришел с этим вопросом ко мне, показал я ему ответы на наши письма. «Поеду в управление дороги. Не дадут денег — буду писать в газету», — честно предупредил. Схлопотал я от бюро горкома выговор за это дело. Но денег дали и мост построили.
— А зачем же забор-то было городить?
— Шел как-то Федор Иванович в том месте, видит, а этот вот доминошник-баснописец Титочкин по рельсам шастает. Он к нему: «Петр Евдокимович, ты что ж по мосту-то не ходишь? Так, не ровен час, и под поезд угодишь». А тот ему в ответ: «Сам по своему мосту ходи, ты молодой. А мне на него взбираться тяжело лишний раз». Ну вот, пришел ко мне Демин: «Давайте огораживать». Я сначала засомневался, а он поясняет: «А как у нас на стройке технику безопасности обеспечивают? Никто у тебя не спрашивает, нужно, не нужно, делают так, как положено, — и все». Согласился я с ним, приняли решение, а забор он сам делал, это верно.
— Выходит, о нем очерк надо писать, а не фельетон.
— Приглашал я его к нам в коммунхоз инструктором. Отказался. Восточную мудрость припомнил: «Зачем, говорит, на корове пахать, если она молоко дает? Я люблю сам делать, а указания давать — это не моя стихия». Но в депутаты горсовета мы его выберем, — закончил председатель нашу беседу, — на ближайших же выборах выдвинем.
В кабинет председателя вошла молодая женщина с каким-то вопросом, — кажется, о месте в детском садике.
— Где живете? — спросил председатель.
— А там, в новом поселке за Деминым мостом.
— Слышите? — обратился председатель ко мне. — Горсовет еще только думает, как назвать мост, а народ уже дал ему имя.
— Я, может, что не так сказала? — испугалась женщина.
— Нет, нет, вы совершенно правильно сказали. Демин мост.
Вечером ко мне в гостиницу зашел Титочкин.
— Я вот свои сочинения принес, почитайте, пожалуйста. — И он положил на стол общую тетрадку в коленкоровом переплете.
В недобром предчувствии я открыл первую страницу и обомлел.
«Забор и общественник», басня» — значилось в заголовке. С трудом заставил я себя прочитать первые строчки:
Лихой общественник однажды
Забор построил на путе…
— Нет, — оказал я, с удовольствием возвращая тетрадь, — наша газета басен не печатает.
— О господи, — вздохнул Титочкин, — убей того… А жаль, у меня их много. В свободное время, знаете, балуюсь.
Он ушел не попрощавшись.
1973
ШУТОЧКИ
С утра первого апреля Анне Васильевне Крапивиной что-то нездоровилось, и она позвонила дочери на работу, чтобы попросить навестить ее.
— Позовите, пожалуйста, к телефону Наташу.
— Наташу? — переспросила девушка на другом конце провода. — А она, знаете, попала под трамвай. Нечаянно, конечно…
— Как под трамвай? — Анна Васильевна схватилась за сердце.
А через некоторое время сама Наташа, целая и невредимая, входила в комнату матери, лежавшей с тяжелым сердечным приступом.
Оказалось, что по телефону с Анной Васильевной говорила Наташина сослуживица Зина. И вот я приглашаю ее в редакцию. Миловидная девушка, работает в конструкторском бюро копировальщицей. Учится в вечернем техникуме. По началу нашей беседы никаких отклонений в ее поведении я не замечаю.
— Как же вы, — спрашиваю, — могли сказать Анне Васильевне такую нелепость?
— А что тут особенного? — пожимает плечами Зина. — Было же первое апреля, вот я и пошутила.
К сожалению, подобные «шутники» не так уж редки. Причем они готовы «шутить» не только первого апреля, но и во все остальные 364 календарных дня.
В городе Лучезарске, например, живет некто Кушнарев, лоботряс и бездельник. Болтаясь на улицах родного города, он от нечего делать срывает со щитов Горсправки различные объявления, которые вывешивают лучезарские граждане. А потом, вернувшись домой после закрытия ресторана, в два часа ночи, начинает звонить по телефонам, которые значатся в объявлениях. Он поднимает с постели человека и как ни в чем не бывало заводит с ним беседу:
— Это вы повесили объявление насчет продажи сенбернара?
— Да, я…
— У него медали есть?
— Есть.
— И дорого просишь?
— Видите ли, — медленно приходит в себя сонный человек, — сейчас не время, дома все спят. Позвоните завтра…
— Нет, завтра мне звонить неохота.
— Почему?
— Раздумал я, браток, твой сенбернар покупать. У меня теща есть.
— Так чего же вы мне среди ночи голову морочите?
— Чтобы ты на меня не рассчитывал. Понял? Нет? Гы-гы-гы!.. Давай иди, ложись. Спокойной ночи, малыши!
И Кушнареву уже весело. Он, понимаете, развлекся. У него хорошее настроение. Теперь можно позвонить по другому телефончику. Тут какой-то чудак берется излечивать от заикания. Сейчас он, Кушнарев, этому специалисту пулю отольет.
— Посмотрим… гы-гы-гы… кто из нас заикаться начнет! Гы-гы-гы!..
Немало неприятностей доставляет и несколько иная разновидность «шутников». Это те, кто, подобно девице Зине и лучезарскому оболтусу Кушнареву, всегда готовы развлечься и пошутить. С той разницей, что делают они это без отрыва от своей основной работы и, разумеется, в служебное время.
Калининскому инженеру Виктору Ефимовичу Маденову в конце января предстояло выехать в командировку в Ленинград. Пешком (поскольку городской транспорт еще не работал) добрался он до вокзала и взял билет на поезд № 127. По расписанию в Калинин он должен прибыть без десяти шесть.
Время подошло, а поезда нет. Полчаса, час… И даже справочное бюро не может сказать, скоро ли будет.
Опоздал поезд больше чем на три часа. Заходит т. Маденов с другими пассажирами в свой седьмой вагон, естественно, спрашивают у проводника: почему опоздали?
— В футбол играли, — отвечает тот.
— Как в футбол?
— Бригада на бригаду. Мы, может, и успели
