Чёрный хребет. Книга 2 - Алексей Дроздовский

неё двумя руками, сжимаю зубы и со всей силы давлю на древко. С ужасающей болью, стрела ломается в середине, но это лишь половина – ещё нужно вытащить. Берусь за оперение двумя руками и дёргаю вбок. На этот раз от боли я чуть не теряю сознание.

Последний раз у меня были подобные ощущения, когда проклятый гумендовец откусил мне палец.

Однако стоит мне вытащить стрелу, как другая вонзается в плечо.

– А! – кричу снова.

Должно быть, мои вопли доставляют удовольствие лучнику: они звучат как музыка мести. Недавно мы стреляли из арбалетов по фаргаровцам, а теперь один из них превращает меня в решето, наслаждаясь каждым моментом.

Причём враг на удивление меткий, у меня из-за укрытия торчал небольшой кусочек туловища и он сумел в него прицелиться. Даже не думал, что могут существовать снайперы с луком. Голографический прицел с откидным увеличением у него, что ли?

Вторую стрелу я не смогу даже достать – торчит из лопатки под неудобным углом.

– Эй, ублюдок!, – кричу. – Тебе лучше сразу выйти, иначе я тебя порежу!

Ответом мне послужила следующая стрела, вонзившаяся в землю возле здоровой ноги. По крайней мере теперь я могу определить примерное направление, где засел стрелок. Жаль только щита нет.

В жемчужине остаётся половина дыма, немного, но сколько есть.

Замедляюсь и выхожу из-за оврага. Ковыляю, как могу, в нужную сторону. Не прохожу и десяти метров, как время снова приходит в движение и я оказываюсь на открытой местности. Прыгаю за ближайший камень.

Чёрт, неужели придётся ждать несколько минут, прежде чем жемчужина восстановит ресурс.

– Паскудство, – шепчу.

Возомнил себя неуязвимым! Перемещаюсь как молния, заживляю раны прямо на ходу. Посмотрите на этого героя! Его одолел один единственный человек с луком. Хосо, наверное, сидит на своём троне и ухахатывается с такого простофили как я.

Новая стрела отскакивает от камня с тихим щелчком.

– Промазал, урод! – кричу.

Подгибаю голову, чтобы не попали по моей тупой черепушке. Даже идиоты вроде меня хотят жить.

Новая стрела попадает мне в здоровую ногу. Ах ты ж сука!

Действительно опытный лучник, раз может попадать с большого расстояния, оставаясь незамеченным. Однако восхищаться его умениями почему-то не хочется.

– Эй! – кричу. – На помощь!

Это мой единственный выход: с двумя простреленными ногами нет никакого шанса добраться до лучника. Надеюсь, хоть кто-нибудь меня услышит. Ручей находится не так далеко от деревни и если громко кричать, есть шанс на спасение. Зулла упоминала, что её дом находился где-то неподалёку, поэтому чувство ностальгии может привести её сюда, на окраину.

С другой стороны, мои крики могут привлечь других фаргаровцев и тогда мне точно конец. Но что ещё остаётся?

– Помогите! – кричу со всех сил, срывая горло.

Хватаюсь за стрелу в ноге, ломаю из последних сил, сдерживаюсь, чтобы не заскулить. Как же больно! Даже слёзы на глаза наворачиваются.

– Давайте же, исцеляйтесь, – шепчу.

Однако, это так не работает. Требуются часы, чтобы раны затянулись, и за две минуты ничего не изменится.

Новая стрела ударяет в ступню, пробивает насквозь. Камень, за которым я прячусь, слишком мал – за ним не уместишься целиком, поэтому приходится выбирать, какая часть тела останется неприкрытой. Будь в жемчужине ещё чуть-чуть жёлтого дыма, переполз бы в другое место, а так приходится сидеть здесь и надеяться, что следующая стрела не угодит в голову.

Ломаю и эту стрелу, корчась от боли.

На самом деле, я могу это пережить – скоро у лучника закончатся стрелы. Сколько их у него? Двадцать? Тридцать? Вряд ли больше пятидесяти. Пусть он хоть все потратит – мои раны затянутся. Но стоит ему выйти из укрытия и одним фаргарским трупом будет больше.

Разумеется, если к этому моменту я смогу перемещаться хотя бы ползком.

Новая стрела ударяет в камень. Это хорошо. Камень – лучше, чем нога.

Аккуратно выглядываю из укрытия, полубоком. Будет очень неприятно, если стрела угодит в глаз. Вокруг – никого. Лучник очень осторожен – не хочет выдать своё местоположение. Пусть я и знаю примерное направление, но конкретный угол и расстояние остаются загадкой.

Из самых примечательных мест, откуда превосходно можно вести стрельбу – дерево и куст у его подножия. Лучше позиции не найти. Туда я и направлюсь, если представится возможность.

Снова прячусь за камнем и новая стрела пролетает мимо, чиркнув по колену.

– Промазал, дятел! – кричу.

Надеюсь, этим я выведу его из себя и он будет стрелять агрессивнее и менее точно.

– Где ты стрелять учился, недоумок?

Жемчужина уже наполовину восстановила жёлтый дым. Ещё немного посидеть и можно будет перебежать поближе к дереву и кусту. Короткими перебежками я доберусь до его позиции и схвачу урода, если только он не убежит раньше.

А если и убежит – не велика беда.

Выслежу по следам на земле и узнаю, кто из фаргаровцев оказался таким смелым, что спрятал дома оружие. И затем его ждут три дня без еды и воды возле столба.

Новая стрела вонзается мне в ногу, прервав мысли о расплате.

– Вот сука! – кричу. – Ты с каждой минутой делаешь себе всё хуже. Если остановишься прямо сейчас и выйдешь, всего лишь посидишь немного у столба и наверняка останешься жив. Продолжи стрелять и я обезглавлю тебя прямо посреди деревни.

Человек с луком совсем меня не боится. Плевал он на мои угрозы и на мою жизнь в целом. Он мстит за проигранный бой и не собирается останавливаться.

Что мне сейчас бы пригодилось, так это маска, которую я отдал Бугу. Приятно, должно быть, когда от твоего тела отскакивают стрелы. Не вопи она каждый раз, как я к ней прикасаюсь – оставил бы себе. А так пришлось выбирать: маска или Дары.

Ломаю стрелу, проклинаю всё на свете.

Какой же я идиот, что оказался в такой ситуации. Будь со мной ещё несколько человек – мы бы запросто окружили лучника и в этот момент стояли бы над его телом как победители. А так, приходится расплачиваться за свою глупость.

Новая стрела отскакивает от камня.

Жемчужина восстановилась, значит пора.

Выбегаю из-за укрытия и смотрю, как мир вокруг теряет краски. Ковыляю, точнее: всё-таки три попадания в правую ногу, одно в левую. Перемещаться ещё можно, если ты готов мириться с адской болью на каждом шагу.

– Какая же ты тварь, – цежу сквозь зубы.

Жмурюсь от нестерпимой боли, хочется кричать, материться и выть одновременно.