Как жить и властвовать - Александр Александрович Игнатенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И ещё одна парадоксальная рекомендация, которую не нужно воспринимать буквально, а надлежит рассматривать в качестве преувеличенного предупреждения против хава – страсти – пристрастия – аффектированности – неразумия – самодурства.
«Если перед тобой два решения и ты не знаешь, какое из них вернее, смотри, чего тебе хочется больше, и выбирай другое, ибо самое правильное решение – бороться со своими страстями и желаниями» [79].
Беречься Божьего гнева
Властелин рассматривался в качестве наместника Бога на земле. «Властелин – наместник Аллаха в Его землях. И не достичь тому наместнику успеха, если он с Ним разойдётся» [80]. Этот афоризм, приписываемый некоторыми авторами Аристотелю, не только констатирует божественный источник земной власти. Этот момент был, пожалуй, наименее важным для авторов «княжьих зерцал», ибо для них очевидной была зависимость всего, что на земле, от воли и Промысла Всевышнего. Для них более значимым был момент ответственности властелина перед Богом, наделившим властью кого-то из людей – халифа, султана, эмира, визиря и т. п.
Ведь Бог (Аллах) буквально доверил людей, своих рабов, властителям. В источниках записаны слова Праведного халифа Омара: «Даже если ягнёнок потеряется где-то на берегу Евфрата, то и тогда я буду бояться, что Бог спросит меня о нём» [81]. А что говорить о людях… Поэтому-то более всего должен беречься и опасаться именно властелин. Никому другому нет такого доверия. А доверие предполагает ответственность. Отчёт же даётся Всесильному и Справедливому (а значит, строгому) Судье.
Более того, некоторые авторы были склонны трактовать властелина не как Божьего наместника, а значительно более приниженно. Так, аль-Газали, обращаясь к своему читателю, говорил: «Ты, о властелин, есть тварь Всевышнего Творца и самый настоящий раб Его. Так не делай же в отношении Его ничего такого, что не принял бы ты от своего раба» [82].
И когда авторы «княжьих зерцал» говорили о том, что султан есть тень Аллаха на земле, они не стремились ни возвысить властелина, ни подчеркнуть Божественный источник власти, как это часто думают. Они имели в виду, что в этой тени «укрывается всякий, кому причинили несправедливость» [83]. Сравнение с тенью более понятно во всём его положительном смысле жителям пустыни, чем обитателям северных широт.
Именно эти вещи считает нужным объяснить своему сыну в самом начале своего завета Тахир Ибн-аль-Хусайн. «Бойся Аллаха единого, не имеющего товарищей, – пишет он, – почитай Его, постоянно помни о Нём и избегай Его гнева. Оберегай своих подданных. Держись той душевной чистоты, которой наделил тебя Аллах, памятуя о предстоящей твоей кончине, памятуя о том, к чему ты идёшь, на чём ты стоишь и в чём тебе придётся дать ответ, и поступая во всём этом так, чтобы Аллах оградил тебя и спас в день Страшного суда от Своего возмездия и мучительного наказания. Поистине, Аллах оказал тебе милости, а тебе вменил в обязанность кротость в отношении тех рабов Своих, дела которых Он поручил тебе, и обязал тебя быть к ним справедливым, неуклонно держаться в отношении к ним Его истины и Его постановлений, защищать их, оберегать их жён и дочерей, беречь их кровь, обезопасить их дороги и обеспечить им спокойную жизнь. Во всех возложенных на тебя в этом отношении обязанностях Аллах потребует у тебя отчёта; Он тебя этому наставит. Он же потребует от тебя в этом ответа и воздаст тебе должное и за то, что ты исполнишь, и за то, что ты упустишь. Так сосредоточь же на этом помыслы свои и разум, зрение своё и прозорливость, и да не отвратит и не отвлечёт тебя от этого что бы то ни было, ибо в этом – главная задача твоя, в этом – основа твоей деятельности, и это первое, соблюдением чего Аллах сподобит тебя праведной жизни» [84].
В «зерцалах» живо и наглядно описывается Судный день, когда от адского огня спасутся только те властелины, которые были справедливы со своими подданными [85].
Но не только страх будущего наказания после смерти должен подвигать властелина на безукоризненное исполнение доверенного ему Аллахом дела. Наказание может последовать и раньше. «Помни ведь, – обращается к сыну Тахир, правитель Хорасана, – что вся власть принадлежит Аллаху; Он её дарует, кому пожелает, и отнимает её, у кого пожелает, и никогда ты не увидишь более быстрого прекращения Его милостей и осуществления Его возмездия, чем в отношении осыпанных милостями носителей власти и наделённых господством, раз они не чувствуют благодарности за милость Аллаха и Его благодеяния и кичатся тем, что Аллах даровал им по благости Своей» [86].
Можно с большой долей уверенности предположить, что религиозная мотивировка способствовала справедливому правлению некоторых властителей. Образцом могут быть и Праведные халифы, и халиф Омар Ибн-Абд-аль-Азиз, с которыми нам уготованы встречи на страницах этой книги.
Однако есть и иной аспект проблемы, о котором тоже нельзя не сказать. Если перевести выражение «неуклонно держаться Его истины и Его постановлений» в иные термины, то окажется, что «зерцала», равно как и другие жанры средневековой мусульманской литературы, призывают властелина к тому, чтобы он следовал Божественному Законоустановлению (аш-Шари’а)[10]. Божественное Законоустановление представляет собой ясно выраженную волю Аллаха, изложенную в текстуально законченных Коране и Сунне Пророка. В количественном отношении положения Божественного Законоустановления немногочисленны и сами по себе недостаточны для того, чтобы регулировать все без исключения аспекты общественной жизни, особенно нововозникающие. Механизм решения этой проблемы в исламе со временем сложился в достаточно разработанной форме. Мусульманское право (аль-фикх) включило в себя в качестве неизменной основы Божественное Законоустановление, а в дополнение к нему могущие меняться в зависимости от условий положения и нормы, разрабатывавшиеся по определённым правилам специалистами мусульманского права – факихами и муджтахидами.
Но для исламского властелина в каждой конкретной ситуации проблема была не так проста. И в современных понятиях она формулируется как соотношение, с одной стороны, общих идеологических установок и, с другой – потребностей управления динамическими общественными системами – проблема, характерная для любого властелина во всякую эпоху.
Сами средневековые авторы анализировали проблему, соотнося две категории – «политика» (сийя́са) и «Божественное Законоустановление». Политика-сийяса представляла собой административные меры (включая и правотворчество), осуществляемые главой государства (халифом,
