Екатерина I: от прачки до самодержицы - Элина Сабитова

– Что теперь? – не выдержав, спросила я. – Меня убьют?

Александр Данилович весьма удивился такому вопросу.

– Почему тебя должны убить?

– А кому нужен бастард?

Меншиков засмеялся, чем сильно разозлил меня. Я места себе не нахожу, а ему смешно. Как можно быть таким циничным?

– Глупенькая, ты моя, – произнес он, продолжая смеяться. – Скажешь то же. Не волнуйся, с тобой никто ничего плохого не сделает.

– О чем это ты, Меншиков?

– Пётр Алексеевич очень любит детей, у него есть сын. – Меншиков снова усмехнулся.

– Но ведь он законный, – противилась я.

– Ну и что с того. У государя много женщин. Вполне нормально, что они будут рожать от него детей.

– Много женщин?

– Не удивляйся этому. Пётр Алексеевич любвеобилен. Дамам он нравится, – он снова засмеялся.

– И он всех их любит?

– Конечно, нет. Он мало кого любил в жизни. А сейчас так вовсе разочаровался в любви. Я думаю, он больше никого никогда не сможет полюбить.

– Почему? – не унималась я.

Мне было интересно слушать о жизни русского царя, ведь я совсем не знакома с такой жизнью. Все, что мне рассказывает Меншиков, я слушаю с открытым от удивления ртом. Я всегда считала, что короли должны вести благой образ жизни, должны быть очень религиозны и не нарушать никаких правил. Александр Данилович открывал для меня другой мир, мир людей другой нации, другой ментальности, другого сословия.

– Я расскажу тебе о нем подробнее, раз уж на то пошло. Странно, что я до этого тебе ничего не говорил о нем. Я знаю, ты ненавидишь Петра Алексеевича за все, что он тебе сделал, – начал Меншиков, указывая на мой живот. – Но на самом деле он хороший человек. Признаться честно, я и сам не всегда его понимаю и поддерживаю, тем не менее, не воспринимай его как злого дикаря, который причинил тебе боль. Вот увидишь, узнав о твоей беременности, он окружит тебя заботой. Ты взглянешь на него с другой стороны. Мать заставила его жениться, едва ему исполнилось семнадцать. Невесту, конечно, выбирала она сама. Это был политический брак. О любви между супругами не было и речи. Её звали Евдокия. Сначала все было хорошо. Она родила государю троих сыновей, правда двое из них умерли вскоре после рождения. А старший, Алексей, сейчас тринадцати лет от роду живет теперь в доме своей тетки, сестры царя, Натальи Алексеевны.

– Как государь относится к своему сыну?

Почему-то мне захотелось узнать ответ на этот вопрос. Уж очень меня смутил тот факт, что царь не поселил своего сына подле себя, а отправил его жить к своей сестре.

– Пётр привязан к нему, – замялся Меншиков. – Однако сын его уж очень упрям, поэтому между ними часто возникают трения. Евдокия Федоровна воспитывала сына по-своему, она не поддерживала мужа, не мирилась с его образом жизни, вот и Алексея вырастила похожим на себя. Ох, чувствую, Петру Алексеичу тяжело придется уживаться с наследником.

– А что стало с супругой Его Высочества?

– Несколько лет назад сводная сестра государя, Софья Алексевна, подняла против него мятеж. С этим он справился. Но.. потом узнал, что его жена была в сговоре с Софьей и не смог ее простить. Евдокию Федоровну сослали в монастырь.

– Как это ужасно, Александр Данилович. Государь столь жесток, что осмелился сослать мать своего ребенка? – возмутилась я.

– Наоборот, Пётр Алексеевич великодушен. За измену царю полагается наказание в виде казни, а ей он даровал жизнь. К тому же в монастырь он её отправил один из лучших, там её жизнь не на много изменилась. Бывшая царица ни в чем себе не отказывает. Так что, как я уже говорил, не стоит плохо думать о нашем государе.

– Пока что у меня нет оснований думать о нем хорошо. Ваш царь мне противен, – выплеснула я озлобленным голосом.

– Уверен, ты поменяешь о нем своё мнение. Скорее всего, он отправит и тебя к своей сестре в Преображенское.

– В Преображенское? Почему я должна переехать?

– Петру Алексеевичу будет спокойнее, если ты будешь находиться под присмотром Натальи Алексеевны. В её доме много народу. Там за тобой присмотрят.

– То есть я буду жить с совершенно незнакомыми людьми?

Мне стало больно от слов Меншикова.

– Ты привыкнешь к ним. Они тебе понравятся. К тебе приставят служанок. Ты будешь не одна, – уточнил он. – И всем будет спокойно.

– Ты смеёшься надо мной, Меншиков? – он снова заставил меня заплакать. – Ты хочешь сказать, что я вновь окажусь брошенной и никому не нужной?

– Нет, нет, Марта, ты не будешь брошена. Ты всего лишь переедешь в другой дом, где о тебе позаботятся, – убеждал меня Александр Данилович.

– Ах, как я могла так обмануться?

Я не могла успокоиться, меня бросало в дрожь от одной только мысли, что со мной все это происходит.

– Я выполнила твою просьбу и провела ночь с государем, а ты теперь отказываешься от меня, хочешь оставить одну. Я никого здесь не знаю, кроме тебя, как я смогу жить с кем-то в чужом доме, да ещё и с ребенком на руках. Ты обманул меня!

– Марта, ты преувеличиваешь, – Меншиков вдруг стал каким-то отстраненным, его глаза наполнились суровостью. – С тобой все будет хорошо. Ты привыкнешь.

Я упала к его ногам и стала умолять не сообщать государю о том, что в скором времени я должна родить от него ребенка.

– Прошу тебя… Прими это дите как свое… Пожалуйста, Александр Данилович… Я не хочу переезжать, я только начала привыкать в этому дому…

Мужчина не дал мне договорить, он вскочил со своего места и отошел в сторону. Уткнувшись в окно, он монотонно начал: «Я не могу скрывать от государя его ребенка. Я обязан предупредить его. Если он узнает, то мне не снести головы. Сегодня же я изложу все в письме. Дальше он скажет мне, как поступить. А пока мы перенесем твои вещи из моей спальни обратно в твою. Ты не можешь теперь ночевать у меня. И ещё, Марта, все, что было между нами должно оставаться в строжайшем секрете. Я не хочу, чтобы люди стали болтать о том, что женщина царя была со мной». Завершив свою устрашающую речь, он подошел ко мне, поднял с пола и посадил на кресло. Я не могла вымолвить ни слова после того, что услышала от Меншикова, который вмиг стал для меня таким чужим. В голове не укладывались слова, произнесенные от мужчины, некогда ставшего родным и близким, но в одну минуту превратившимся точно в незнакомца.

Через несколько недель мы получили от государя ответ на письмо Меншикова. Пётр Алексеевич писал, что весьма рад сложившимся обстоятельствам и по приезду он, как и рассказывал Меншиков, отправит меня к сестре, а до тех пор я буду жить здесь, с Александром Даниловичем.

– Расскажи мне о его сестре, – спросила я, когда окончательно смирилась с неизбежностью переезда.

Что случилось – то случилось. Теперь хотя бы нужно лучше узнать человека, который меня приютит.

– Она замечательная женщина, очень добрая, милая, заботливая. Вы подружитесь. Она похожа на своего брата как две капли воды.

– В таком случае, мы не подружимся, – поникла я.

– Поживем – увидим, – отрезал Меншиков.

Мое самочувствие время от времени становилось неблагоприятным, часто к горлу подступала тошнота, иногда кружилась голова, так что я большую часть времени проводила в постели с дежурящим возле меня лекарем. Александр Данилович заходил проведать меня крайне редко, служанки говорили, что он периодически не ночует в доме.

Государь почтил нас своим приездом через восемь недель. После того, как они с Меншиковым отобедали, он зашел ко мне.

– Марта, вот и ты, – начал он, как только увидел меня. – Как здоровье? Саша хорошо о тебе заботится?

– Более чем, – ответила я. – Благодарю.

– Завтра я отвезу тебя в Преображенское село. Там ты будешь жить под присмотром моей дорогой сестры.

– Александр Данилович оповестил меня об этом.

Царь не изволил долго со мной общаться. После того, как мы перекинулись парочкой общих фраз, он покинул мою комнату.

Вечером служанка сказала мне, что государь велел позвать меня отужинать с ними. Несмотря на не очень хорошее настроение, я все же приняла приглашение и спустилась к столу.

Меншиков помог мне усесться. Мужчины вели разговоры в основном о войне и государственной политике. Время от времени они обращались и ко мне для того, чтобы я не чувствовала себя одиноко. Хотя, думаю, Петра Алексеевича в последнюю очередь беспокоило мое удобство.

Рано утром мы отправились в путь, а приехали только к вечеру, потому что мой живот болел от резких движений, и нам пришлось ехать крайне медленно.

Преображенское село оказалось довольно приятным местом: здесь очень спокойно, прекрасная природа, рядом течет река. Село не большое. Всего около двадцати пяти десятин24. Когда мы с государем приехали в Преображенское село, передо мной предстала весьма приятная пухленькая женщина. Мои опасения относительно неё оказались беспочвенными, она была не так уж и похожа на своего грубого брата, напротив, в её характере было столько мягкости и ласковости, что я оказалась окружена заботой и вниманием. Женщина приняла нас очень приветливо. Похоже, что у царя с сестрой очень теплые отношения, потому что, увидев Наталью Алексеевну, он подбежал к ней, нежно обнял и стал покрывать её румяные щеки поцелуями. Меня эта сцена удивила, я и подумать не могла, что этот дикарь может быть таким радушным. Царевна смеялась и гладила брата по макушке. Меншиков говорил, что ей тридцать лет, однако на вид она выглядит значительно моложе. У неё широкий лоб, густые темные брови, черные глаза, а лицо очень бледное, что создает некоторую дисгармонию черт лица. В целом женщина очень неплоха собой.