Полет орлицы - Дмитрий Агалаков

— Корабли, нам нужны корабли! — говорили полководцы Карла Валуа. — Без них нам не взять Ла-Рошели!

Жанна написала королю Кастилии письмо, в котором просила дать ей корабли для битвы с англичанами. Ни у кого бы не хватило смелости на такую просьбу. Но имя Дамы дез Армуаз, за которой стояла великая воительница Дева Жанна, принцесса крови, уже летело вперед.

Король Кастилии дал ей корабли, и Ла-Рошель была взята.

Отныне Жанна принадлежала самой себе — осторожный Карл Валуа более не диктовал ей условий. Король Франции выжидал исхода событий в Шиноне, всего в шестидесяти лье от Ла-Рошели. Когда ему сообщили, что Жанна дез Армуаз, неожиданно появившаяся на политической и военной арене, с помощью испанских кораблей взяла важнейший стратегический пункт в Бискайском заливе, он долго не мог произнести ни слова. Это было блистательной дерзостью, ошеломляющим и долгожданным событием.

— Я так и думала, что долго ее замужество не продлится, — в тот день сказала ему теща Иоланда Арагонская.

Затем Жанна бросилась с войсками в Гиень — туда, где еще хозяйничали англичане. Она прошла тридцать лье от Ла-Рошели и сходу взяла город Блэ. Великий судья Богемии Леон де Розмитал, сторонник англичан, по делам оказавшийся в городе, с раздражением записал в своей реляции: «В течение 150 лет этот город принадлежал королям Англии, но он отнят одной вещуньей, которая отвоевала у англичан все Французское королевство. Эта женщина, родившаяся от некоего пастуха, получила от Господа столько энергии, что во всех своих начинаниях она достигала своей цели».

Новый поход Жанны напоминал Карлу Валуа старые добрые времена, когда он сидел все в том же Шиноне и получал счастливые известия из-под Орлеана, которые каскадом громоздились друг на друга.

От Блэ Жанна пошла еще южнее — на Бордо, главный город англичан в Гиени. Их оплот и надежда. Сюда, в устье Гаронны, то и дело вплывали английские корабли, чтобы высадить войска и двигаться по французской земле. Жанна осадила Бордо и выдвинула требование: сдача или смерть. Шесть недель англичане ждали подкрепления с моря, но не дождались. Завоеватель капитулировал. Жанна пощадила сдавшихся англичан.

Но теперь графиня дез Армуаз не торопилась к своему брату. И не из гордости. Она попала в свою стихию — стихию войны, и не могла вырваться из нее. Даже речи не шло о том, чтобы уйти с той земли, где еще находились англичане. Жанна намеревалась освободить от захватчика все южное побережье Франции, выходившее на Атлантику. Она двинула свои войска вновь на юг и осадила Байонну, стоявшую всего в десяти лье от границ двух королевств — Кастилии и Наварры. Байонна была последним серьезным оплотом Англии на тех землях, что вот уже почти триста лет являлись яблоком раздора между Англией и Францией. Враг бежал из Байонны морем — поспешно сел на корабли и уплыл.

Карлу Валуа оставалось только удивляться тому, что все происходит без его вмешательства, ценных указаний, приказов с королевской печатью.

— Ах, государь, — говорил ему новый фаворит Карл Менский, лукавый и напористый, занявший место Ла Тремуя, — представьте, что запущен некий скрытый механизм, в устройстве которого мы с вами смыслим немного. — Как правило, они беседовали с глазу на глаз. — Но этот механизм полезный и ценный для нас. А значит, его стоит беречь и смазывать оливковым маслом!

Король слушал фаворита и понимал, что их свидание с Девой Жанной неминуемо приближается. Отказать в аудиенции победительнице и родной сестре он не сможет.

Это было мучением…

14

А для Жанны Байонна стала последним рубежом перед возвращением в самый лучший город на земле — в Орлеан. Там ее любили, помнили, ждали. Жан д’Арк уже доставил старейшинам письма от Девы Жанны, в которых она говорила, что пусть они готовят встречу. Но так велико было счастье — вновь обрести спасительницу, святую Деву, что писем оказалось недостаточно. Все это время, с мая 1431 года, в Орлеане ежедневно шли службы за упокой души великой героини. И теперь горожане должны были увидеть ее лицо.

И вот, в начале лета 1439 года, как и десять лет назад — в доспехах, с короткой стрижкой, под белым знаменем с золотыми лилиями Валуа, Жанна въезжала в Орлеан. Только прикованный к кровати больной не вышел в этот день на улицы города, по которым проезжала Жанна и ее вооруженная свита. Жан Потон де Ксентрай, Братья д’Арки, оба герольда — давно возмужавшие, другие рыцари.

И не было человека, который бы не проливал слез от одного вида Девы, живой и невредимой. Разве что повзрослевшей. «Это она! Это она! — неслось по улице, вдоль которой проезжала графиня дез Армуаз. — Она жива! Святая Жанна!» Плакали старики, еще не забывшие Людовика Орлеанского и свято верившие в избавительницу — его дочь, Орлеанскую Деву; плакали взрослые мужчины и женщины, ненавидевшие англичан и помнившие торжественный въезд юной Жанны в их город; плакали от восторга дети, глядя, какие искренние чувства переполняют их родителей.

Но одна женщина, прижав к лицу платок, смотрела на победительницу, сожженную на костре и воскресшую из мертвых, особыми глазами. Ее звали Изабелла де Вутон. Овдовев год назад, она переехала в Орлеан, где ее встретили с почетом и назначили пожизненную пенсию. Она не ведала, любит ли ее Жанна, так же как она любила свою приемную дочь, но была счастлива уже потому, что видела ее — свою принцессу. Величавую, на белом коне, с высоко поднятым флагом…

А Жанна ехала торжественно, в окружении соратников, гордо подняв голову, сжимая в руке древко победоносного штандарта. Она мечтала об этом триумфе долгие годы — в плену у бургундцев, в руанских застенках, в Савойе — в неприступном замке Монротье…

И об одном она только горько жалела, что не было сейчас здесь ее короля, брата, отказавшегося от нее. Бросившего сестру на произвол судьбы.

И теперь — ее избегавшего.

А Карл Валуа в этот день пребывал в замке Лош. Он многого боялся в жизни — мостов, лестниц, воды, ночного крика совы, сражений, турниров, крови…

Но больше всего он боялся заглянуть в ее глаза. Потому что все эти годы, оказавшиеся для нее адом, разом встали бы между ними непреодолимой стеной. Ее страдания, какие не пожелаешь никому, и его неблагодарность и предательство.

Уже через несколько дней до Карла дошли вести о том, как встречали в Орлеане графиню дез Армуаз. Какие закатывают ей пиры старейшины города. Они даже подарили ей двести ливров золотом — за прежние заслуги! Как народ ходит за ней толпами, пытаясь дотронуться до края ее одежды. Как ее громко и во всеуслышание называют «святой». И это только прибавляло нерешительности и даже озлобленности его душе — он ненавидел за трусость себя, и вновь ненавидел Жанну — за то, что она заставляла его мучиться, переживать, бояться встречи. Скромная жена лотарингского вельможи, остепенившаяся хозяйка далекого замка, — увы, его заветная мечта не сбылась!