Чёрная река - Токацин

— Речник Фрисс! Теперь всё правильно и прочно! Сам посмотри!

— Да я уже вижу, — кивнул он, отгоняя Двухвостку от горячего камня. — Строения не новые, но и упасть не собираются. Должно быть, из-за болезни нам мерещилось лишнее. Говорят, жар легко затуманивает разум.

— Не-а, — покачала головой Кесса. — Кто-то исцелил Фьо. Какой-нибудь великий маг.

— Видно, Джеван нашёл верное заклинание, — послышался со спины Двухвостки голос Хольскена; хеск свился кольцами вокруг шипов ящера, подставив бока солнцу. — Мы все знали, что у него это получится!

«Джеван? Заклинание?» — Кесса удивлённо мигнула. «Кровь… и город, растущий из костей… и то, что Речник Фрисс говорил о кровавых жертвах… Река моя Праматерь!»

Кесса пощупала своё запястье, потом прикоснулась к камням мостовой. «Кто-то признал в нас знакомых,» — усмехнулась она. «Значит, мы похожи на воинов Илирика!»

— Разве что происхождением, — хмыкнул Фрисс, услышав её спутанный рассказ, когда Хольскен спрятался в холме от пахучих испарений асагны. — Чудно, что Джеван ни слова нам не сказал, прежде чем ставить свой опыт. Видно, сам не верил в успех. Не знаю даже, спрашивать его прямо или ни к чему. Посмотрим, как дойдёт до расчёта…

На закате ровное гудение в жёлтых стенах затихло, и утомлённые полуденной жарой существа повыползали из нор. Застрявшие в чужом городе путешественники собрались в заброшенном гнезде, жгли огни, пили и пели, и к их пристанищу стягивались скучающие Айюкэсы. Нкири-Коа, пролетая мимо, жужжали неодобрительно, однако у них были дела поважнее, чем мешать кому-то гулять. Тут и там Кесса видела, как латают жёлтый покров на старых стенах, укладывают выпавшие плиты обратно в мостовую и скрепляют раствором.

— Ой! А как они выдавливают смесь из себя?! — шёпотом спросила она у Фрисса, глядя во все глаза на пчёл-строителей. Речник пожал плечами.

— Так уж они устроены. Удобно!

К вечеру он вовсе перестал кашлять, и его взгляд прояснился.

Кто-то из семейства Джевана заглядывал в двери шумного дома, где гуляли торговцы, и, похоже, остальная его родня была там же. Целитель сидел у окна, разглядывал на просвет стеклянные пузырьки с пёстрыми смесями. Когда путники вошли, он встал, почтительно склонив голову.

— Вот так зелья у тебя, мастер Джеван! — Речник поклонился в ответ. — Без них я сгорел бы в три дня.

— Вижу, что болезнь отступила, — покивал хеск, прикоснувшись к руке Фрисса и проведя пальцем по его горлу. — Завтра ещё подыши асагной, и если не станет хуже, брось это дело. И старайся отныне держаться подальше от рек, где вместо воды хашт или айништ. Эти испарения только Айюкэсам на пользу.

— Сколько я тебе должен? — Фрисс протянул руку за кошелём. — И не продашь ли ты ещё одну склянку асагны? Целители на Великой Реке будут очень благодарны.

— Вот как! — усмехнулся Джеван. — На самой Великой Реке? Дальние края… Бери так, странник. Ты ничего мне не должен. Хорошо, если мои зелья прославятся так широко. Но если нет — тоже неплохо.

Кесса чуть задержалась на пороге — Фрисс не спешил уходить и остановился у стены, глядя на шумный дом. Из его окон уже вылетали маленькие золотые облачка, разворачивая в воздухе крылья и превращаясь в призрачных бабочек.

— Мастер Джеван… — она прикоснулась к ранке на предплечье. — Я видела сон… Этот город, должно быть, скучает по людям. Почему они ушли?

— Тут скудные земли, знорка, — понизил голос хеск. — Ни еды, ни воды, и в воздухе яд. Они тут долго не прожили. А город скучает, это верно. Такие, как ты и твой наставник, тут редко бывают.

Двухвостка медленно, стараясь не зацепиться шипами за стены в узких переулках, выбиралась из лабиринтов Фьо, и все, кто встречался на пути, уступали ей дорогу. Кесса видела благодарность в их взглядах.

На повороте Флона замешкалась, качнулась вбок, но камень сам ушёл из-под её панциря, вдавившись в стену. Двухвостка, озадаченно фыркнув, потопала дальше.

«Я и мой наставник…» — Кесса покосилась на Речника и тихо вздохнула. «Хорошо бы! Если уж Фриссгейн — не Чёрный Речник, тогда я не знаю, кого так можно назвать… Но согласится ли он?»

Глава 17. Страна воды

— Речник Фрисс! — жалобно позвала Кесса. Здоровенная летучая медуза упала с ветки, залепив лицевой щиток, и странница тщетно пыталась отклеить липкую тварь. Сверху капала вода, чуть дальше серебристые и грязно-зелёные «ветки» гигантского мха едва виднелись сквозь туман. Двухвостка переступила с лапы на лапу, и снизу брызнул зелёный сок — толстые плоские листья, устлавшие землю, полопались. Шумно втянув воздух и высвободив ноги, бронированный ящер принялся обнюхивать соседние кусты, а потом откусил большую ветку холга. Мох качнулся — весь разом, дрожь пробежала по сросшимся ветвям, и сверху обрушился водопад. Несколько маленьких канзис не удержались на деревьях и шлёпнулись следом. Одна из них угодила на стекло древнего прибора, который держал в руках Речник Фрисс. Железная штуковина пискнула и с резким щелчком втянула перистые усы. Фрисс поморщился и тщательно вытер стекло.

— Что там?

— Можно мне из скафандра вылезти?

Кесса наконец освободилась от шлема и теперь вертела головой, изумлённо мигая. Туманный моховой лес сплетал вокруг ветви, пёстрые фамсы, растопырив плавники, сновали в зарослях, на листьях блестела медузья икра, залитая слизью, и отовсюду свисали жгучие щупальца. Сочные листья укрывали землю, и вода текла под ними, и сами они были наполнены водой. А чуть выше сплетённых кустов свисали, укутывая стволы, мёртвые листья папоротников, ещё выше прорастали из стволов живые, стекали вниз пряди многоцветных мхов. Вода сочилась отовсюду, каждая ветка и каждый лист блестели от влаги. Кесса осторожно потрогала ближайший куст — и ещё один поток излился на панцирь Флоны. Двухвостка и глазом не моргнула — она торопливо обкусывала низкорослые папоротники.

— Да, выбирайся, — Речник бережно спрятал древний прибор и придержал Кессу за плечо, отклеивая липкие полосы от её брони. — Здесь слишком много воды, но кислоты вроде бы нет.

Кесса с облегчённым вздохом свернула скафандр в тугой узел и затолкала в дорожную суму Фрисса. «Хорошо, когда доспехи впору! А если нет — так это медузам на смех,» — мрачно думала она, отряхиваясь от щупалец и липкой икры. «Что у них тут, нерест?!»

— Тону я в нём, — буркнула она. — Я всё-таки не сармат… Речник Фрисс, а ты знаешь, куда нам идти?

Кархейм остался позади — в той стороне, куда повернулась хвостами Флона, где туман был гуще, а мох — реже. Там же осталась и тропа, едва приметная в травах и вовсе сгинувшая в зарослях холга.