Сын цирка - Джон Ирвинг

Инспектор Дхар знал, как нужно вести себя в таком случае. Он просто уставился в темные стекла с удовлетворенным выражением на лице, которое давало понять Нэнси, что очки вовсе не препятствие для его взгляда и что он все видит. Такое поведение вскоре заставит женщину снять очки.

«Как интересно оба они играют свои роли», — подумал Дарувалла. Мистер Сетна испытывал отвращение ко всем за столом, поскольку они вели себя в обществе, как юнцы. Никто из сидящих не взглянул в меню, ни один даже не приподнял вверх бровь, давая знак официанту принести аперитив. Они даже друг с другом не говорили! Мистер Сетна кипел от негодования, поскольку видел сейчас живое объяснение тому, почему детектив Пател так хорошо говорил по-английски. Жена полицейского оказалась неряшливой американкой! Не стоит даже говорить, что Сетна относил это к «смешанным бракам», которые он очень не одобрял. Пожилого старшего официанта не меньше взбесило другое: Инспектор Дхар нагло появился в клубе Дакуррт после того, как во рту погибшего мистера Лала нашли предупредительную записку. Актер безрассудно подвергал угрозе жизнь других членов клуба!

Пожилого официанта не заботило то, что он не знает всю историю и что вся информация досталась ему путем неутомимого, хорошо тренированного шпионажа за клиентами. Для человека, всегда готового осудить ближнего, даже намека на информацию было достаточно, чтобы сформировать окончательное мнение.

Разумеется, у мистера Сетны имелась и другая причина испытывать ярость, видя Инспектора Дхара. Это была реакция этнического перса и человека, соблюдающего традиции Зороастра, на рекламные плакаты, оповещающие о новом абсурдном фильме этого нечестивца. Старшего официанта давно не охватывал такой праведный гнев, пожалуй, со времени работы в клубе Рипон, когда он вылил горячий чай на голову человека в парике. Он увидел работу расклейщиков афиш по дороге домой из клуба Дакуорт и осудил фильм «Инспектор Дхар и Башни Безмолвия», ставший причиной несвойственного ему мрачного сна.

Официанту виделась похожая на призрак белая статуя королевы Виктории, напоминающая ту, которую убрали с вокзала Виктория Терминус, однако в его сне статуя летала. Королева Виктория зависла примерно в полуметре над полом его любимого храма огнепоклонников, после чего все правоверные члены клана Парен бросились к двери. Если бы не этот отвратительный рекламный плакат, мистер Сетна никогда бы не увидел подобного богохульного сна. Он сразу же проснулся и надел на голову молитвенную шапочку, однако она упала с него, когда он увидел другой сон.

Он ехал в катафалке членов клана Парен к Башням Безмолвия. Уже будучи трупом, он, однако, мог чувствовать запах горящего сандалового дерева, зажженного в честь его смерти. Внезапно его стала душить вонь от разлагающихся останков на клювах и когтях стервятников, отчего он снова проснулся. Молитвенная шапочка валялась на полу, Сетна принял ее за пригнувшуюся, чего-то ожидающую ворону, которую он попытался отогнать, бросив в нее башмаком.

Доктор Дарувалла лишь однажды взглянул на мистера Сетну. Судя по ненавидящему взору старшего официанта, назревал еще один инцидент с обливанием клиента раскаленным чаем. Однако мистер Сетна неправильно истолковал взгляд доктора как вызов официанта.

— Может быть, перед ленчем подать аперитив? — Старший официант почувствовал неловкость четырех клиентов.

Нэнси ничего не ответила мистеру Сетне, смотревшему прямо на нее, потому что в штате Айова слово «аперитив» употреблялось очень редко, не слышала она его и от Дитера, к тому же это слово не присутствовало в их совместной жизни с Вайджеем Пателом. Нэнси могла бы встретить его в каком-нибудь американском романе, однако она не знала, как его правильно произносить и предполагала, что само слово не влияет на содержание романа.

— Не соизволит ли леди что-нибудь выпить перед ленчем? — спросил мистер Сетна, все еще глядя на Нэнси.

Никто за столом не расслышал ее ответа, однако пожилой официант понял, что она хочет напиток «Тамз Ал кола». Заместитель комиссара полиции заказал апельсиновый напиток «Гоулд спот», доктор Дарувалла — пиво «Лондон Дайет», а Дхар захотел пиво «Кинг-фишер».

— Как это замечательно. Два любителя напитков и два любителя пива! — пошутил доктор Дарувалла.

Неудачная шутка упала на стол, подобно свинцовому шару, что заставило доктора пуститься в длинный экскурс истории меню для ленчей.

В клубе Дакуорт еженедельно проводился день китайской кухни, не пользующийся популярностью среди посетителей. В старые времена, когда в штате кухонных работников шеф-повар был китайцем, этот день дарил ему райское наслаждение. Фарук чувствовал себя эпикурейцем. Однако китайский повар ушел из клуба, открыв собственный ресторан, а теперешние повара не могли составить ему конкуренцию. Тем не менее раз в неделю они пытались сделать это.

— Вероятно, будет менее опасно заказать что-нибудь вегетарианское, — порекомендовал Фарук.

— К тому времени, когда вы увидели трупы, думаю, они выглядели ужасно, — внезапно заговорила Нэнси.

— Да, боюсь, до них уже добрались крабы, — ответил Дарувалла.

— Но, видимо, рисунок смотрелся хорошо, иначе бы вы его не запомнили, — сказала Нэнси.

— Да, скорей всего, это была несмываемая тушь, — согласился Фарук.

— Рисовали ручкой для разметки постельного белья под названием «доби», — сказала ему Нэнси, хотя смотрела при этом на Дхара.

Кто мог знать, куда она смотрит в темных очках?

— Я закопала их, вы это знаете, — продолжала Нэнси. — Мне не было видно, как они погибли, но я слышала крики и удары лопатой, — добавила она.

Дхар продолжал смотреть на нее в упор, его губы чуть кривились в усмешке. Нэнси сняла темные очки и положила их в сумочку, потом на три-четыре секунды закусила нижнюю губу. Затем американка полезла в сумочку и вытащила оттуда нижнюю часть серебряной шариковой ручки, которую она носила с собой все эти двадцать лет.

— Он украл вторую часть этой вещи. Он или она, — сказала Нэнси и протянула половинку ручки Дхару, который прочитал прерванную надпись.

— «Сделано в… » Где? — спросил ее Дхар.

— «Индии». Рахул, должно быть, унес вторую часть, — объяснила Нэнси.

— А кому нужен колпачок ручки? — обратился Фарук к детективу Пателе.

— Только не писателю, — ответил Дхар, отдавая половинку ручки Дарувалле.

— Настоящее серебро, — заметил доктор.

— Его необходимо протирать, — сказала Нэнси.

Заместитель комиссара полиции посмотрел в сторону: он знал, что жена протирала эту вещицу лишь на прошлой неделе. Доктор Дарувалла видел, что серебро не потускнело и не почернело. Все сияло, включая и надпись. Когда он возвратил половинку ручки Нэнси, та не спрятала ее снова в сумочке. Вместо этого американка положила ручку рядом с ножом и вилкой — вещичка светилась ярче столовых приборов.

— Я чищу эти буквы старой зубной щеткой, — пояснила она.

Даже Дхар отвел от нее глаза, что придало женщине уверенность в себе.

— В реальной жизни вы когда-нибудь брали взятку? — спросила она актера. Американка снова увидела ту усмешку, которую ожидала, поскольку актер предвидел этот вопрос.

— Нет, никогда.

Теперь Нэнси отвела от него взгляд и посмотрела прямо на доктора Даруваллу.

— Как вам удается держать в секрете, что вы пишете для него сценарии всех фильмов? — спросила она доктора.

— Я уже сделал себе карьеру. Подразумевалось, что следует сделать карьеру для него, — ответил Фарук.

— Вы наверняка добились этого, — подтвердила Нэнси.

Детектив Пател потянулся к ее левой руке, лежащей на столе рядом с вилкой, однако Нэнси убрала руку на колени. Потом она обратилась к Дхару.

— И как вам это нравится? Ваша карьер а… — спросила она актера.

Он узнаваемо пожал плечами, сопровождая этот жест узнаваемой же усмешкой. Что-то жесткое и веселое промелькнуло в его глазах.

— У меня есть основная работа… другая жизнь, — ответил Дхар.

— Вам повезло, — сказала ему Нэнси.

— Дорогая, — произнес заместитель комиссара полиции.

Пател потянулся к ее колену и взял за руку. Казалось, женщина вжалась в плетеное кресло из ротанговой пальмы. Даже мистер Сетна услышал, как выдохнула она воздух. Пожилой старший официант мог услышать почти все остальное тоже. То, чего он не слышал, официант отлично понимал по движению губ. Мистер Сетна мастерски читал по губам и для человека его возраста очень оперативно следил за разговором. Однако это общение четырех клиентов за столом представляло для него небольшую проблему. В Дамском саду было гораздо легче подслушивать разговоры по сравнению с основным обеденным залом, поскольку этому мешал лишь шелест цветов, и там не крутились потолочные вентиляторы.