Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дракон гибко перекатился на бок и приподнялся на локте, склоняясь над девушкой, которая замерла, быстро и прерывисто вздохнув, но не закрыла глаза и продолжала поглаживать его по плечу, скользя пальцами к ключице, а потом к груди.
– Я долго тебя ждал, – сказал Тюнвиль, позволяя девушке ласкать себя, но не трогая её, – и могу ещё подождать, если тебе страшно, или если ты ещё не решила…
– Решила, – сказала она и обхватила его за шею, притягивая к себе.
По мнению Тюнвиля, это было самое приятное решение, какое только можно было вообразить. Упоение, огонь желания, восторг – все эти чувства захватили его, понесли словно по волнам, лаская, опьяняя, даря тепло и лёгкость во всём теле. Но сейчас это было не море, столь излюбленное драконами, это была женщина. Дева, девственница. От каждого прикосновения которой накатывало такое наслаждение, какого Тюнвиль никогда не испытывал в жизни. И не потому, что женщина под ним была нераспечатанным сосудом, а потому что он долго ждал, когда получится пригубить этот сосуд, и теперь хотел выпить его медленно, смакуя каждый глоток.
– Сделаем всё медленно, – шепнул дракон принцессе. – Не торопясь… не спеша… Сегодня весь мир только для нас. Это море… эти звёзды… И ты – только для меня, а я – только твой…
Он и правда сдерживал себя, раз за разом доводя человеческую деву поцелуями и ласками почти до экстаза, а потом ослабляя напор – как морской прилив, который ласкает берег, набегая на него, но в какой-то момент отступает.
Женщина в его руках трепетала, подчинялась, уступала и молила, и Тюнвиль наслаждался каждым её движением, каждым вздохом, ароматом плоти и волос, гладкостью кожи – целим миром, что вдруг оказался в его объятиях.
Рассвет дракон и принцесса встретили в объятиях друг друга, но сладкого пробуждения не получилось. Море заволновалось, подул ветер с севера, и чайки тревожно летали над волнами, ожидая бурю.
– Нам лучше вернуться, – Тюнвиль наклонился поцеловать Хильдерику, и та покорно подставила алые, зацелованные губы. – Хотел бы я провести здесь с тобой вечность, но в бурю этот островок – не самое надёжное место. Давай, отнесу тебя обратно.
Принцесса молча кивнула и потянулась за платьем, которое было ещё влажным.
Тюнвиль помог ей надеть платье, заскорузлое от морской соли и песка, а нижнюю рубашку и туфли принцесса прижала к груди.
– Сейчас я превращусь, – сказал Тюнвиль, потягиваясь и ощущая приятную истому во всём теле, – заберёшься ко мне на спину и держись крепче. Придётся лететь, волны уже слишком высокие.
Она снова кивнула, и когда он обернулся драконом, забралась к нему на спину, неуклюже оскальзывая на гладких боках, покрытых плотной чешуёй.
Тюнвиль подождал, пока его возлюбленная устроится поудобнее, ухватившись за роговой вырост на позвоночнике, и осторожно взлетел, стараясь держаться поближе к воде, на случай падения, если у принцессы закружится голова.
Когда вдали показался берег, шторм усилился, и чайки белыми тенями метались у скалы, с которой когда-то бесстрашно бросилась в морскую бездну Хильдерика. Тюнвиль приземлился на скалу, сложил крылья, чтобы принцессе было удобнее спуститься, а потом стал человеком.
– Мог бы донести тебя сразу до твоей башни, – сказал Тюнвиль, обнимая Хильдерику и перебирая её волосы, в которых сейчас было соли пополам с песком, – но уже светло. Лучше не пугать твоих подданных.
– Вы всё правильно решили, милорд, – кивнула она в третий раз. – И лучше мне пойти сейчас, чтобы слуги не увидели в таком виде… – она прикоснулась к слипшимся волосам, переброшенным на грудь.
– Соберёшь свои вещи, и я заберу тебя в свой дом сегодня же, – сказал дракон. – Даже можешь ничего не брать. Я куплю тебе всё, что пожелаешь. Что пожелаешь?
Она молчала, будто раздумывала – что бы пожелать? Но чем дольше молчала, тем меньше Тюнвилю это нравилось.
– Так многого хочешь? – спросил он, шуткой прикрывая беспокойство. И почему снова называешь меня на «вы»? Имей в виду, игра в почтительность мне больше не нравится. Теперь ты должна всегда обращаться ко мне на «ты» и по имени. Даже при Рихарде. И при слугах. В моём доме слуг не слишком много, но если пожелаешь, я найму…
– Прошу простить, – сказала она, не поднимая глаз, – но я не хотела бы жить с вами, милорд.
– Что? – весь романтический настрой Тюнвиля словно чайка крылом смахнула.
– Я хочу остаться в Солерно, – продолжала Хильдика упрямо и тихо. – Рядом с Аранчией, если вы позволите ей сохранить ей тайну.
– Сохранить тайну? – переспросил дракон, ничего не понимая. – То есть ты собираешься жить так же, как ила раньше? Но ты говорила, что тебе надоела ложь!
– Прошу прощения, милорд, но я говорила совсем другое.
Тюнвиль смотрел на стоявшую перед ним женщину, и не узнавал ту пылкую и страстную возлюбленную, что смело отвечала на его ласки там, на острове.
– Мною было сказано, что я устала от лжи, – каждое слово Хильдики ударяло Тюнвиля куда-то в грудь, как гвоздём, и от этого в области сердца разливался леденящий холод, прогоняя тот жар, которым он успел насладиться и напитаться во время любви.
– Устала от лжи, но теперь благодаря вам мы с Аранчией можем не лгать. Вы знаете правду, его величество узнает правду, поймёт и простит, – добивала его словами нежная принцесса. – Если вы спросили, чего я хочу, то отвечу. Я хочу, чтобы моя жизнь протекала так же, как раньше, до вашего приезда. Если вы готовы сдержать слово, я буду всегда вам благодарна.
– Благодарна?! – вырвалось у Тюнвиля. – Я думал, ты любишь меня!
Вот тут она посмотрела на него, и в её глазах Тюнвиль увидел свой приговор.
– Вы дороги мне, милорд, – сказала принцесса так серьёзно и торжественно, будто произносила клятву. – Но я никогда не полюблю дракона с каменным сердцем.
В первую секунду Тюнвилю показалось, что он ослышался.
– Что ты сказала? – переспросил он. – Не полюбишь? А что такое было на острове, если не любовь?
Чайки с криком носились над их головами, пока Хильдерика молчала, будто не зная, что сказать. Тюнвиль смотрел на неё, не отрываясь, и мерзкий холод расползался
