Элвис Пресли. Последний поезд в Мемфис - Питер Гуральник

так нервничал, что пошел в кино. Он сказал своей матери: «Я не могу это слушать, просто не могу». Так вот он пошел смотреть кино, а в 11.20 в кинотеатр прибежала его мама, нашла его место рядом с проходом и сказала: «Элвис, иди домой, телефон звонит как сумасшедший».

«До встречи с ним я думала, что он нахал и пижон», — призналась Дебра Паже, выражая, по ее словам, распространенное мнение на площадке. Но когда она познакомилась с Пресли поближе, она нашла его «очень милым и простым», но не тем типом мужчины, с которым она могла бы ходить на свидания.

На съемочной площадке к Элвису постоянно приходили посетители и репортеры. Он откровенно флиртовал с женщинами–репортерами, предоставляя им самим найти «настоящего» Элвиса за напускной бравадой. «Если бы я постарался, я бы вам понравился, — сказал он одной репортерше. — Я сейчас дурачусь, но могу быть очень милым и вам понравлюсь, потому что я милый, ведь правда?» С мужчинами он был прямолинеен и открыт, отвечая на вопросы о своих надеждах и страхах. «Я очень сильно нервничаю, — ответил Элвис одному газетчику на вопрос, почему он грыз ногти. — Я всегда очень нервничал, с самого детства». «Я знал, что со мной что–то произойдет, даже когда был подростком. Просто не знал, что именно», — сообщил он другому репортеру. В разговоре с Джулс Арчер, штатной писательницей из «True Story», Элвис признался в своей обиде на реакцию на его концерты в Джексонвилле, когда священник попросил свой приход молиться за спасение души Элвиса. «Я думаю, это обидело меня больше всего остального. В первую очередь этот человек был религиозным лидером, а даже не побеспокоился узнать, кто я такой и что я думаю. Я верю в Библию. Я верю, что все хорошее идет от Бога… Я не верю, что мог бы петь так, как пою, если бы Бог этого не хотел. Мой голос принадлежит Богу, а не мне».

Элвис охотно раздавал автографы и встречался с дочерьми высокопоставленных лиц на студии. Как–то в субботу они с Джином спустили 750 долларов, отдыхая в парке развлечений в Лонг–Бич. Тем временем Полковник без устали обсуждал с рекламным королем Хэнком Саперстайном условия сделки, по которой предполагалось поменять название фильма (на название тоже распространялись бы авторские права Элвиса) и поставить заглавную песню в качестве фоновой музыки на протяжении всего фильма. По плану Полковника, в результате всех стараний его должность (и зарплата) должна была возрасти до «технического консультанта» фильма. Он повсюду носил розовый значок с изображением Элвиса, а когда один из репортеров спросил его, где можно добыть такой же, он ответил: «Вас надо будет серьезно проверить. Это не так–то просто».

В гостиницу Элвис возвращался совершенно измотанный, часто около 9 вечера. Иногда они с Ником выходили в город, но в большинстве случаев Элвис и Джин заказывали еду в номер. Он держал Джун в курсе дела касательно съемок. Как–то изумленный Элвис рассказал ей, что Уильям Кэмпбелл, актер, игравший его брата Бретта, отказался подчиниться приказу режиссера надеть шляпу — так он гордился своей шевелюрой. «Он причесывается даже чаще чем я», — поведал Элвис Джун. Могла ли она в это поверить? Ему было одиноко, он скучал по ней и хотел, чтобы она приехала. Он организует пробу. Что ей было делать без него в Билокси?

Все шло по плану. Элвис выкладывался на съемках так же, как выкладывался в музыке. Он внимательно слушал, как остальные актеры играли свои роли, а затем пробовал сам. В его интерпретации персонаж выходил наивным, почти ребенком, полным обиды, гнева и возмущения. Единственным, что выдавало Пресли, были его руки. Они предавали его каждый раз, когда оказывались ничем не занятыми. Особенно это было видно в рабочем материале: пока Элвис ждал конца реплики другого актера, его пальцы слегка шевелились, совсем как во время выступлений на сцене, обнаруживая отсутствие опыта, что, как сказал господин Вейсбарт репортеру, было его достоинством: «Пресли так же влияет на подростков и такой же импульсивный, [как Джеймс Дин]. Своим стилем пения Элвис часто выражает одиночество и ожидания всех тинейджеров, когда они, покидая детство, превращаются во взрослых людей… Элвис — просто подросток, который эмоционально честен и честно эмоционален».

В пятницу перед Днем труда (1 мая) господин Шоулз посетил студию. Ради такого случая была сделана фотография с остальными представителями RCA, и Полковник достал для Шоулза широкополую соломенную шляпу, а сам предстал с наклеенными бородкой и усиками. Предполагалось, что Шоулз прилетел для записи, о которой он говорил с Полковником еще с начала весны. С собой он прихватил менеджера отделения синглов RCA, Билла Буллока. Было крайне необходимо, заявил он Полковнику, чтобы был собран материал для второго альбома, запланированного на ноябрь. Полковник неохотно согласился и наметил запись на субботу, воскресенье и понедельник. Также на запись прилетел Фредди Бинсток, трое музыкантов и Том Дискин, ассистент Полковника. Все прилетевшие каждое утро встречались в гостиничном ресторане. Шоулз всегда появлялся в строгом костюме и галстуке, а Полковник — соответственно калифорнийскому климату — в цветастой гавайской рубахе, которая с трудом прикрывала его широченные формы.

Шоулз предварительно выслал несколько песен и попросил Генри Рене, продюсера RCA в западнобережном офисе, снабдить Элвиса фонографом. Однако каждый раз его вопрос о том, ознакомился ли Элвис с предоставленным материалом, повисал в воздухе. Фредди Бинсток, младший член трио и представитель «Хилл энд Рэйндж», благодаря заслугам которого на предыдущей записи увидела свет песня «Не будь жестокой», приехал с собственным материалом. Шоулз нетерпеливо ждал, пока Бинсток и Полковник перекидывались остротами о родственниках Фредди, семействе Абербахов, с которыми Стив многие годы сотрудничал. Ситуация складывалась жутко неудобная, но он делал свое дело, несмотря ни на что, ведь именно он отвечал за конечный продукт и его подготовку.

Своей звукозаписывающей студии в Голливуде у RCA не было, и запись была назначена в независимой студии «Radio Records» на улице Санта–Моника. У Jordanaires был очень забитый график, но проблема была решена. Когда Элвис появился около 13.00, все были готовы. Звукорежиссером был назначен 29-летний Торн Ногар из Данди, штат Мичиган, с которым RCA заключила контракт пару лет назад. Торн, спокойный человек скандинавского происхождения, с невеселым лицом, характером был похож на Скотти. Он не был ни в восторге, ни в разочаровании от Элвиса: «Ужасно милый парень. Без претензий, просто мальчишка с улицы». Элвис, в свою очередь, проникся к незатейливым манерам звукоинженера. Ему понравился и ассистент