Прости, но я хочу на тебе жениться - Федерико Моччиа

дряблое тело. Раньше он выглядел лучше. Куда я смотрела? Я думала, он классный. Так хотела, чтобы он заметил меня, а теперь, когда переспала с ним, чувствую только раздражение». Эрика окончательно проснулась. Она ходит босиком по комнате, свет фонаря пробивается через закрытые жалюзи. Книги. Настенный календарь. Зеркало. Фото в рамке на тумбочке. Эрика берет его в руки. На снимке красивая брюнетка с длинными волосами и двумя детьми лет восьми – десяти. А рядом с ними улыбается он. Марко Джаннотти. На другом большом фото в серебряной рамке – Марко и та женщина в день их свадьбы. Так он женат. Эрика поворачивается, чтобы в очередной раз посмотреть на него. Теперь он спит крепче. И храпит. Эрика качает головой. Это так грустно. Просто невероятно. Интересно, почему он один? Может быть, жена и дети куда-то уехали? Или это просто одна из квартир, куда он приводит таких девушек, как она? И от этой мысли внутри все переворачивается. «Кто мне нравится? Парни вроде него. Я не сделала ничего плохого. Я просто следовала своим инстинктам. Он мне понравился. И всё. Это он лжец. Изменяет жене. И смеется над студентками…» И эти слова так похожи на самообман.

Глава сто шестнадцатая

Машина с водителем паркуется под домом Алекса, тот быстро выходит и достает свой чемодан из багажника. Леонардо опускает стекло:

– Возьми выходной, если хочешь.

Алекс улыбается:

– Хорошо, спасибо. Похоже, все прошло хорошо, не так ли?

– Да, отлично. – Леонардо восторженно улыбается. – Американцы уже просчитали значительную часть бюджета на следующий год, и они в восторге от снятого материала. Должен сказать, что вы с Раффаэллой – просто машины. Мне жаль, что она не поехала.

– Да… – признает Алекс. – Нашу работу оценили по достоинству. Если зайдешь в офис, скажи ей. Увидимся послезавтра…

Автомобиль с водителем и Леонардо уезжает, а Алекс входит в здание и вызывает лифт. Проверяет свой телефон: «Странно. Ники мне не звонила. Даже сообщений нет. А вчера я попробовал позвонить один раз и не смог, потом был ужин с американцами – не вырваться. Ну, все в порядке. В любом случае, теперь будет проще. Это был решающий момент, больше ничего настолько серьезного не предвидится, – он открывает входную дверь. – Теперь все будет проще. Гораздо проще, так что я смогу заняться собственным браком, – он заходит в квартиру и кладет ключи на полочку у входной двери. – Пока что я маловато уделял внимания собственной свадьбе…»

– Ники… Ты тут? – Может, куда-то вышла? – Ники?

Может, она решила остаться дома, сегодня они с мамой должны были поехать смотреть церковь… Но вдруг Алекс замечает, что шкаф открыт. И ящики стола тоже выдвинуты. Дверь в комнату Ники открыта, а шкаф пуст.

– Что случилось?

Он задает этот вопрос так нерешительно, с надеждой, беспокоясь, что дело может быть в чем-то другом, что за этим необъяснимым исчезновением может стоять другая причина. «Нет. Скажите мне, что это не так». Алекс кладет чемодан на пол и взволнованно бегает по комнатам, пока не заходит в спальню и не находит его. Письмо. Еще одно. «Алексу».

«О нет…» Он почти в отчаянии открывает конверт и вынимает письмо, с силой разворачивает его, с гневом трясет в воз-духе, стремясь поскорее узнать, что написано.

«Дорогой Алекс, возможно, это неправильный способ сказать тебе это, но сейчас я очень боюсь».

Алекс не верит своим глазам, он почти теряет сознание, он бы предпочел отравиться завтраком, лихорадочно глотает каждое слово. Читает торопливо, пропускает слова, предложения, строки, ищет и боится найти эту фразу: «Я влюбилась в другого». И в конце концов он начинает читать медленнее, немного спокойнее.

«Извини, это слишком большой шаг для меня. Я поняла, что боюсь, что не готова».

Вот. Дыши медленнее. Причина только в этом, ничего другого, это важно, но можно исправить. Он читает дальше.

«Так что будет лучше, если мы не увидимся какое-то время, мне нужно обо всем подумать».

«Но как так? Я бросил работу ради тебя, я отправился на остров, к маяку, чтобы ждать тебя там, а затем мы снова стали встречаться. Я переехал, чтобы ничего не напоминало тебе о том времени, которое я провел с Еленой, я воссоздал твою комнату, чтобы ты могла чувствовать себя как дома, свободно и спокойно, я поехал в Нью-Йорк, связался с Мышонком, придумал весь этот план, чтобы попросить тебя выйти за меня замуж так, как ты мечтала, чтобы это было романтичной сказкой, как и вся жизнь, мечта, которую ты хотела воплотить… И теперь ты отказываешься от мечты? Ты еще не готова? Ты напугана? Ты отказываешься от всего этого? Почему, Ники? Это моя вина? Я был слишком занят? Тебе пришлось мириться с моими сестрами? Готовитесь к свадьбе? И это так измотало тебя? Пожалуйста, скажи мне, Ники».

И Алекс так и стоит в тишине пустого дома, в окружении стен, которые все еще источают аромат смеха и любви, веселья, притворных побегов и мягких падений между простынями, поцелуев в каждой комнате, вздохов, которые все еще отзываются эхом тут, где сам воздух похож на тень угасающих улыбок. И вдруг этот дом кажется Алексу грустным, как будто он потерял весь свой лоск; цвета всех диванов, стульев, картин, ковров, всех этих вещей, которые они выбирали вместе, внезапно поблекли, стали мутными, размытыми, погрузились под воду. По крайней мере, именно так он видит все сейчас, сквозь слезы.

Глава сто семнадцатая

Олли торопливо убирает в квартире, прячет что-то в шкаф, сметает пыль тут и там, впрочем, не особенно тщательно. Ставит чайник на огонь. Достает пакетик из шкафа у раковины. Ложкой насыпает немного каркаде в сеточку, затем вставляет в чайник. Достает с полки четыре большие чашки и ставит их на стол, кладет туда же печенье, лимон и коричневый сахар.

Потом еще немного занимается уборкой. Звонит домофон. Три быстрых звонка. Отлично. Наверное, кто-то из них. Олли идет открывать, ждет в дверях.

– Привет, это я.

Эрика.

– Привет, заходи.

Олли возвращается на кухню и выключает плиту.

– Иди сюда, у меня чайник на плите.

Эрика заходит на кухню.

Звонит дверной звонок. Олли бежит обратно к двери:

– О, вот и ты…

Олли обнимает подругу.

– Все так серьезно? Что на вас нашло?

– Ты права, извини… Я немного не в себе. А потом, когда Ники всех нас так внезапно собирает, я так странно себя чувствую… Ужасно нервничаю!

Они идут в гостиную.

– Привет, Эрика! – Дилетта