Небо начинается с земли. Страницы жизни - Михаил Водопьянов

Но тут же померк:

– Улететь с вами не могу. У меня большая семья: четверо детей, жена, отец и мать. Всех их уничтожат. Потерпите и вы. Скоро вас освободит Красная Армия…

Но узники не в силах были больше терпеть и придумали другой путь к свободе.

Фашисты считали остров Узедом особо секретным и важным военным объектом. Отсюда они запускали ракетные снаряды «ФАУ», здесь испытывали новые марки военных самолетов. Остров тщательно оберегали с воздуха. По всему его побережью стояли зенитные орудия. Но советские самолеты все чаще и чаще бомбили остров, и делали это весьма основательно. После каждого налета заключенных гоняли засыпать воронки от бомб, разбирать разрушенные здания, ремонтировать дороги и взлетную полосу на аэродроме. Краснозвездные самолеты задавали много работы. Вечно голодные узники падали с ног от усталости.

…О героическом полете из концлагеря десяти советских военнопленных на немецком самолете, ведомом Девятаевым, сейчас знают в народе. А вот о том, как долго и тщательно готовился этот небывалый полет на свободу, рассказывалось мало.

Обычно, когда лётчик садится на самолет новой марки, он тщательно изучает его схему, совершает несколько пробежек по земле, в первый раз поднимается в воздух с опытным инструктором. На тренировку уходит не один день. А тут замышлялся полет на тяжелом воздушном корабле с незнакомым мотором, с неведомыми приборами. Девятаев летал только на одноместных истребителях ЯКах да на «кукурузнике» – легком двукрылом ПО-2, когда его после тяжелого ранения перевели на время в санитарную авиацию. На тихоходной машине вывозил раненых партизан на Большую землю, пока снова не добился разрешения взвиться в небо на «ястребке». В пилотской кабине бомбардировщика ему даже не приходилось бывать. Пленный лётчик стал присматриваться к вражеским машинам. Не упускал он случая, счищая снег с самолетов, заглянуть в кабину. Однажды посчастливилось увидеть, как немецкий лётчик то включал, то выключал моторы, видно опробуя их. Девятаев запомнил последовательность его действий.

Возле аэродрома находилось «кладбище» разбитых самолетов, но подойти к ним было нелегко. Девятаев пошел на хитрость. Он попросил разрешения у конвоира сбегать по нужде, скрылся за самолет и сорвал табличку с приборной доски.

Иван Кривоногов вспоминает: «Ох, и доставалось же Михаилу в эти дни! Сейчас только удивляешься, как мог человек выдержать такое! Днем он работал вместе со всеми, а вечерами заучивал немецкие названия, вычерчивал мысленную схему расположения приборов и все думал, думал, думал… от нервного напряжения он совсем перестал спать и слабел на глазах».

Задуманный побег чуть не сорвался из-за того, что его главный исполнитель, выбившись из сил, упал во время работы. Было это на аэродроме. С моря дул пронзительный ветер. Валил мокрый снег и большими комьями налипал на деревянные башмаки, в которые были обуты лагерники. Они тащили к самолету тяжелую маскировочную сетку. У заключенного № 3234 подкосились ноги, и он свалился на снег. Конвоир стал бить его прикладом, но Девятаев не в силах был подняться. Охранник вскинул к плечу винтовку и стал целиться в него. Упавших на работе фашисты беспощадно убивали – что за толк в невольнике, если он не в силах трудиться.

Находившийся рядом Кривоногов успел шепнуть летчику в ухо:

– Мишка, вставай! Застрелят тебя сейчас, и все наше дело пропало. Поднатужься, Мишка, дорогой!..

Девятаев встал сначала на колени, потом, отдышавшись, поднялся во весь рост и поплелся дальше.

Ночью в бараке, когда заснули почти все его обитатели, состоялось собрание подпольной организации коммунистов.

– Давайте, товарищи, обсудим, как нам подкормить Девятаева. Он совсем плохой, и без него мы пропадем, – сказал Кривоногов.

Заключенные в лагере были очень истощены. Им выдавали на день по двести граммов полусырого, тяжелого, как глина, хлеба, и утром и вечером по миске супа из кормовой свеклы и черных капустных листьев. Вот и все, что они получали. Достать что-нибудь съестное было совершенно невозможно.

– Мы – коммунисты, – перебил его пожилой майор, – а коммунисты из своей зарплаты отчисляют долю в партийную кассу. Будем считать эти пайки хлеба своим партийным взносом… А ты, – обратился он к Девятаеву, – не смей отказываться от хлеба. Выполняй партийное поручение!..

В ту ночь молодой коммунист Девятаев понял, какое счастье, какая гордость – принадлежать к великой партии, верные силы которой готовы отдать все на борьбу за правду и свободу.

Совсем небольшой лишний кусок хлеба, а как он прибавляет сил!

…Казалось, было несколько случаев улететь. Но каждый раз что-то срывалось в последнюю минуту. Однажды Девятаев с товарищами уже забрался в тяжелый бомбардировщик «Дорнье-217».

Сидевший в нем лётчик прогревал моторы. Убить его и завладеть заведенной машиной было не так уже сложно, к тому же все было подготовлено, но Девятаев неожиданно дал сигнал друзьям вылезать обратно. Он заметил, что к шасси самолета надуло целую косу снега. Чтобы сдвинуть самолет с места, нужно было расчистить снег, а это заняло бы много времени.

В другой раз из пассажирского «юнкерса» вышли все члены экипажа, а готовившиеся к побегу были рядом. Но снова не повезло! Только Девятаев подал сигнал, к машине подошла большая группа гитлеровцев.

Наконец в ясное, солнечное утро 8 февраля 1945 года Девятаев обратил внимание на новый двухмоторный бомбардировщик «Хейнкель-111», который готовился к полету. К машине подвозили горючее. Рабочей команде удалось приблизиться к нему. Узники расчищали капонир – оборудованное в земле укрытие для машин, пострадавшее накануне при налете советских самолетов. Девятаев кивнул головой, и тотчас же Кривоногов изо всех сил ударил конвоира по виску заранее приготовленной палкой. Труп солдата наскоро забросали снегом.

Летчик открыл дверцу кабины, а Кривоногов расчехлил моторы. Но через секунду Девятаев выпрыгнул обратно. На нем лица не было.

– На самолете нет аккумуляторов. Мотор нельзя завести!

Но на этот раз повезло. Недалеко от самолета стояла тележка с вспомогательными аккумуляторами. Подкатить ее и присоединить к бортовой сети было делом секунды-другой.

– Ура! Есть искра! – радостно воскликнул Девятаев и отдал команду: – Размаскировывай!

Обычно узники не спеша снимали маскировочную сетку с самолета, а сейчас сорвали ее в считанные секунды. И вот уже взревели сначала левый, а потом и правый моторы. Кривоногов выбил колодки из-под колес, и тяжелый воздушный корабль покатил по аэродрому.

Девятаев вырулил на взлетную площадку. Стартер, ничего не подозревая, пустил ракету, дал разрешение на взлет. Самолет все быстрее и быстрее мчался по «бетонке». Десять советских человек, уже чувствуя себя свободными, грянули песню: