Современная финская новелла - Мартти Ларни

И это в маленьком кусочке бумаги, который по воле человека, по воле определенных людей и определенных институтов может, действительно, превратиться в еще меньший, совсем крошечный клочок. Хотя он уже и теперь настолько мал, что те, кто определил ему такое достоинство, не пожалеют, бросив его на ветер, едва ли вообще заметят. Символ уродливых недоразумений и — чувство собственного ее достоинства, ее независимость, ее гордость. Стоит ли того этот клочок? Чем это там определяется мелкобуржуазный характер? Ограниченностью, жадностью, эгоизмом, ложным чувством достоинства и т. д. Ну а ее собственный мир и она сама? Ее нутро, ее позиция? Неужели? Да не отличаются они ничем, только вывернуты наизнанку, вынужденный случай, вариант какой-то. Ничуть не достойнее, одна внешняя оболочка…

Она положила ассигнацию в кошелек и спустилась по ступенькам на улицу. А там ее разобрал смех…

Илкка Питкянен

Обыкновенные люди

Перевод с финского Г. Муравина

Кто-то предупреждающе покашлял, затем разок-другой постучал. Хелениус вскинул голову и успел увидеть, как чьи-то пальцы оторвались от дверной рамы — сжатая в кулак рука Куяанпя опустилась.

— Послушай, Маке, — начал Куяанпя тихо, глухим голосом.

— Присядь, — предложил Хелениус и кивнул на кресло, стоявшее в углу. Куяанпя что-то пробормотал, глянул в сторону кресла и помотал головой. Хелениус как раз точно совместил переводные буквы с голубыми линиями миллиметровки и прижал оба листа ладонью к столу, чтобы буквы не сдвинулись.

— Я вот чего… насчет возвращения домой, — продолжал Куяанпя.

— Да-да, мы с удовольствием воспользуемся твоим предложением, если вам это не помешает, — поспешно сказал Хелениус, пытаясь понять по лицу Куяанпя, как он к этому относится.

— Нам-то не помешает, да вот жена только что звонила, у нее какие-то дела. Придется задержаться до половины пятого, — объяснил Куяанпя, шаря глазами по комнате.

— Это как раз хорошо, — подхватил Хелениус, — но можно договориться и на пять, чтобы тебе не спешить, мне-то все равно…

— Нет, нет, — торопливо возразил Куяанпя. — К полпятого она успеет, ей надо сходить в «Сокос»[59], что-то купить… И еще я подумал: раз уж у меня будет время, я мог бы подъехать и встретить ее где-то в центре, хотя бы перед кинотеатром «Био-Био».

— И это подходит. — Хелениус кивнул и подумал: почему Куяанпя говорит так, словно ему стыдно или неловко? Машина ведь его, и он сам, поскольку они живут поблизости, предложил возить их на работу и с работы, как только началась забастовка водителей автобусов. Но этот Куяанпя всегда такой: жмется к стене, когда идет, и, разговаривая, не осмеливается глядеть собеседнику в глаза.

— Ты это… позвонил бы своей жене, чтобы она тоже знала, — попросил Куяанпя и бочком отступил к двери.

— Позвоню, непременно, — пообещал Хелениус. Куяанпя повернулся, вышел в коридор и исчез. Хелениус еще несколько секунд сидел, уставившись в пустой дверной проем; на стене в коридоре висели крикливо-яркие плакаты и рекламные листовки. Они болтались там, напоминая о разных компаниях, потихоньку блекли и обтрепывались с краев: посетители, проходя по узкому коридору, задевали их плечами. Мероприятия были проведены, сбор пожертвований организован, деньги переданы куда следует и, пожалуй, многое из рекламировавшейся продукции уже снято с производства. Все прошло, и ничего не осталось.

Хелениус усмехнулся, проверил, не сдвинулись ли буквы и лист миллиметровки, и принялся тереть лист закругленным концом пластмассовой линейки. Буква потемнела, затем сделалась бледной, что означало ее перевод с листа на миллиметровку. Хелениус осторожно снял лист, проверил, перевелась ли буква полностью, без повреждений, затем принялся искать букву «к», но на этом листе уже ни одной не осталось. Листы с переводными буквами были импортными, количество тех или иных букв на листе было, видимо, рассчитано согласно их употреблению в английском языке. «Неужели в английском „к“ употребляется реже, чем в финском?» — подумал Хелениус, достал из папки новый лист с буквами, приложил, чтобы линии точно совпали, оставил между буквами промежуток в миллиметр и снова потер.

Затем, отложив новый лист в сторону, он перевел остальные буквы с прежнего листа и наконец, чтобы закрепить сделанную надпись, наложил на нее шуршащую, гладкую, прозрачную защитную пленку и намертво притер буквы к миллиметровке. Хелениус откинулся на спинку кресла и смотрел, как получилось. Затем он повернул надпись к себе торцом, поднял на уровень глаз и проверил, на одной ли линии нижний край букв. Одна буква оказалась, пожалуй, чуть ниже, но ее еще можно будет подвинуть, а сначала Куяанпя должен увеличить надпись до нужного размера.

Хелениус поднес телефонную трубку к уху, подумал, набрал номер и услышал гудок, потом второй.

— Налоговоеуправлениерийттахелениус, — выпалила женщина без передышки.

— Номер-то я запомнил! — радовался Хелениус. — Впервые не пришлось смотреть…

— Ого, да ты умнеешь с каждым днем, — изумилась Рийтта.

— А разве не преступление — менять номера телефонов, едва я с трудом заучил прежние, — сердито сказал Хелениус.

— Но ведь ты же сам постоянно твердишь, что нельзя держаться за штампы.

— Пожалуй, верно. Я хотел сообщить, что Куяанпя опять довезет нас.

— Ой, как здорово! — Рийтта облегченно вздохнула.

— Он только что приходил сказать, что у его жены еще какие-то дела и мы все можем встретиться в полпятого перед «Био-Био». Куяанпя подъедет туда, — объяснил Хелениус, выдвинул верхний справа ящик стола, пошарил в нем и вдруг вспомнил, что бросил курить.

— Это же хорошо, я имею в виду, что не придется опять тащиться через весь город. — Рийтта была довольна. Утром Куяанпя высадил их километрах в двух от центра, потому что ближе поставить машину было негде.

— Конечно… — Черт, до чего же хочется курить! Сейчас совершенно машинально он шарил рукой в ящике, искал пачку сигарет.

— Да… Погоди немножко, — сказала Рийтта, и Хелениус услыхал, как она говорила кому-то о какой-то папке с бумагами, которая должна быть на верхней или на второй сверху полке.

— Ну так… — проговорила Рийтта опять в трубку.

— У меня, собственно, все, приходи и не опаздывай. Там в это время сильное движение, и вряд ли Куяанпя захочет долго ждать…

— Ах, не опаздывай! — передразнила Рийтта. — Интересно, кто это из нас всегда опаздывает?

— Ладно, я так, на всякий случай, — прервал ее Хелениус и прижал трубку к уху плечом, чтобы обе руки были свободными. Он нажал кнопку на часах, и на черной пластинке высветились зеленоватые цифры. Графически они были некрасивы и трудночитаемы, и хотя Хелениус имел с ними дело уже с рождества, ему все еще приходилось представлять себе старый циферблат и расположение на нем стрелок, чтобы понять, который же теперь час на самом деле. Надо было поторапливаться.

— Эй, слушай!.. — Похоже было, Рийтта что-то придумала.

— Ну? — спросил Хелениус и отпустил кнопку. Цифры исчезли.

— Мы бы тоже успели сходить в магазины, я могла бы подойти. Встретимся у вашего входа, на улице, — предложила Рийтта.

— Вообще-то… конечно… но нельзя, — протянул Хелениус и вдруг понял, что в голове у него пусто, а ведь какую-то причину следовало назвать.

— Это еще почему? — удивилась Рийтта.

— Потому что мне надо сходить… по своим делам, — сказал Хелениус, но сразу же пожалел об этом и начал придумывать, какие у него могут быть дела.

— Что ты крутишь? Куда ты собрался? — допытывалась Рийтта.

— В магазин Вульффа. — Хелениус вздохнул с облегчением. — На этих чертовых листах «к» то и дело кончаются, хотя других букв еще полно, а мне завтра утром сразу же понадобятся.

— Какие «к»? — не поняла Рийтта.

— Буква «к», буквы, — уточнил Хелениус.

— Разве кто-нибудь из ваших посыльных не может сходить, ты же не мальчик на побегушках. В кухню нужны новые занавески, и мы могли бы купить их вместе.

— Да видишь ли, это совсем новые шрифты, я не знаю их точного названия. И если пошлю за ними кого-нибудь из девчонок, потом все равно наверняка придется идти самому и менять, — сказал Хелениус. Теперь, когда он нащупал твердую почву под ногами, объяснение шло гладко. — Ты можешь и сама купить эти гардины, я тебе только мешать буду, — продолжал Хелениус.

— Да ведь на эти гардины и тебе придется смотреть. Если я куплю их на свой вкус, потом опять будут разговоры, — сомневалась Рийтта.

— Не будет разговоров, обещаю, — заверил Хелениус.

— А может, ты сходишь к Вульффу утром? — не унималась Рийтта.

— Нет, честно, никак не могу. Мне эти буквы потребуются сразу в восемь, а магазин Вульффа открывается не раньше девяти, — спокойно врал Хелениус.