Собор без крестов - Владимир Шитов

кавказской национальности были ему незнакомы. Алик постарался от души насчет сервировки стола спиртным и

закуской, а поэтому «скучать» не приходилось. За столом между собравшимися шел оживленный разговор обо

всем и ни о чем. Арбат понимал, что серьезный разговор с Аликом еще впереди, а поэтому на спиртное сильно не

налегал. И не ошибся.

Когда стороны насытились и уже собирались покинуть ресторан, Алик предложил Арбату выйти с ним и

поговорить по секрету. Выпитое спиртное их так разгорячило, что в помещении им было жарко и душно, а

поэтому они с удовольствием вышли из ресторана на двор на свежий воздух.

— Москва есть Москва, — закуривая сигарету, блаженно произнес Алик. — Здесь есть много места всем нам, где можно каждому, не мешая другому, присосаться к сиське и безбедно жить, но конфликт с Душманом исключил

такую возможность для меня.

— Я в курсе событий этой истории, а поэтому зачем ты говоришь о ней? — спокойно напомнил ему Арбат.

— Мы с тобой были друзьями, и мне помнится разговор, что Душман тебя зажимает, не дает разворота. Ты

давно достоин занять его место.

Арбат мог бы прервать откровения Алика и возмутиться, но его слова были приятны слуху, а поэтому было

интересно слушать и продолжение.

— ...Давай я тебя поддержу со своими парнями, и мы общими усилиями свергнем с престола Душмана. Тогда

ты по праву сможешь занять его место.

— Душман крепко сидит на престоле, и твоя мышиная возня — бесполезная, — возразил Алику Арбат.

— Нас поддержит чеченская группировка, — выложил свой последний козырь Алик. — Ты видишь, какую

услугу я тебе делаю. За нее ты мне ничем не будешь обязан. Просто я вновь обоснуюсь в столице и займусь

прежним бизнесом.

Слушая Алика, Арбат в душе был полностью согласен с ним, с его предложением и голосовал бы за него

обеими руками. Алик, по-видимому, хорошо его изучил, если именно к нему обратился с подобным

предложением. Однако Алик не знал о Душмане то, что в последнее время о нем узнал Арбат. У Душмана был

мощный тыл в лице кума Лесника, у которого была неисчислимая армия подручных, обширная связь в

преступном мире не только в России, как он понял, но и в Америке, в чем ему пришлось недавно убедиться на

собственном опыте. Сейчас Душман с помощью Лесника, Лапы и их «армии» мог загудеть на всю столицу, но он с

кумом так насобачился по-тихому прокручивать свои миллионные аферы, что, облачившись в шкуру заурядного

главаря банды рэкетиров и вымогателей, давно вырос из нее и был просто спавшим удавом, который насытился

и не хочет ненужных жертв. Однако такое положение Душмана в преступном мире знали немногие, к счастью

Арбата, он был как раз среди тех немногих, которого никакие радужные перспективы не могли переманить из

лагеря подручных Душмана в лагерь его врагов.

Поэтому, учитывая вышеуказанные обстоятельства, Арбат, выслушав Алика, к удивлению последнего, заявил:

— Алик, ты меня, по-видимому, с кем-то путаешь и не за того принимаешь, если пришел к выводу, что я буду

тебе помощником в войне с моим шефом. Я на его место не претендую. За то, что ты меня сегодня здорово

угостил в ресторане, хочу дать тебе дружеский совет. Ни в коем случае не связывайся с Душманом. Он тебе и

твоим друзьям не по зубам, и такая кость, что вы все ею подавитесь.

— Я не думал, что ты окажешься такой собакой, — преодолев растерянность, поняв несбыточность своих

планов, прошипел ему Алик.

— За собаку я могу и едальник тебе намылить, — обидевшись, пробурчал Арбат.

— Ты мне его не намылишь, но я если не Душману, то тебе обязательно его намылю, — заорал с

наслаждением Алик, призывно махнув рукой.

Арбат во время разговора с Аликом не видел происходящего кругом, а поэтому не заметил вышедших из

ресторана дружков Алика, которые по его сигналу подошли к ним.

— Вот эта собака, разделив с нами хлеб-соль, теперь уже мне не друг, а поэтому надо его проучить, — в

приказном порядке сказал своим подручным Алик.

Арбат понял, что его сейчас начнут зверски бить, а возможно, и зарежут. Такая ближайшая перспектива его

не устраивала, и поэтому он был вынужден прибегнуть к своему средству защиты. Арбат громко свистнул. Его

свист удивил кавказцев и на несколько секунд отсрочил их расправу над ним. Потом они услышали топот ног, который без слов объяснил им, зачем Арбат произвел свист.

Теперь кавказцы сами оказались в положении Арбата. Они были окружены пятнадцатью крутыми парнями, в

руках которых были ножи, а у некоторых — пистолеты. К такому нападению кавказцы оказались

неподготовленными. Среди подоспевших Арбату на помощь Алик увидел Душмана. Он понял, что попал в

западню, заранее приготовленную ему злейшим врагом. Одно дело — разговаривать с Арбатом, пытаться побить

его, а другое дело — выяснять отношения с самим Душманом. К этому он не был подготовлен, а поэтому

растерялся.

— Алик, ты точно знаешь, что климат столицы тебе противопоказан, но все равно приперся, — обратился

театрально Душман к своему противнику.

Тот на его замечание благоразумно промолчал, так как нечего было ответить.

— ...Чего он от тебя хотел? — теперь обратился Душман уже к Арбату.

— Привлечь в свои союзники против тебя, дать бой, чтобы сместить с трона, — с облегчением поведал ему

Арбат, довольный, что вырвался из щекотливой ситуации не помятым и не битым.

— Ох ты и сволочуга, Алик! То шантажировал меня, а теперь додумался сместить меня с трона. Как ты, паскуда, смеешь на меня хвост пружинить? — возмущенно пробасил Душман, решительно подойдя к Алику и

взяв его за грудки.

Алик, сделав резкое движение руками, освободился от захвата, зло прорычав:

— Убери грабли и убирайся по-хорошему.

— Говнюк, еще угрожаешь? Нет, дорогой, уж теперь нам с тобой и твоей кодлой мирно не расстаться и не

разойтись, — возразил ему Душман. — Как слабаку даю тебе право самому выбирать способ драки, то ли на

кулаках, то ли на ножах, а может быть, ты со мной стреляться желаешь? Все будет по правилам, без подлянки, без которой твоя харя не может жить.

Алик знал, что Душман служил и воевал в Афганистане, что он владеет приемами рукопашного боя, тогда как

сам от службы в армии открутился и мог драться, как каждый любитель, с помощью смелости и азарта.

— Давай на ножах, — решился Алик, надеясь на свою ловкость и случайность. Душман мог и не увернуться

от удара его ножа.

— Условие принимаю, — довольно пророкотал Душман. — Вы слышали, что ваш козел мне сейчас

предложил? — обращаясь к кавказцам, поинтересовался Душман. — Не слышу ответа! — сердито рявкнул на них

Душман.

— Слышали! — раздалось в ответ с их стороны несколько робких голосов.

Душману легче всего было бы приказать своим парням учинить побоище кавказцам, тем более что на то у

него были веские основания, но азарт и мальчишество взяли верх, и он решил просто подраться.

— Я ставлю следующее условие. Он может меня зарезать, как кабана, и мои люди отпустят вас с миром. Я же

его гробить не буду, но если мне повезет, то отрежу его ухо себе на память, чтобы помнил: следующая наша

встреча будет стоить ему головы.

Такое заявление среди его сторонников оживления не вызвало, так как условия для Душмана были

кабальные, тогда как Алик уже не рисковал жизнью.

— Я тебе сам башку резать буду! — взорвался Алик, не выдержав такого гнусного оскорбления.

В образовавшемся кругу, на импровизированной арене, два непримиримых противника, по-кошачьи

контролируя движения и действия другого, стали кружиться друг около друга.

Несколько попыток Алика нанести удар ножом в живот противнику Душман легко отбил ногой, один раз едва

не выбил нож из его руки. Почувствовав такую неприятную для себя реальность и возможность, Алик стал

следить, чтобы его нож не был выбит Душманом из руки, так как наступили бы последствия, от которых у него

стыло сердце. Его робость почувствовал Душман.

— Ну, щенок, чего не нападаешь, чуешь, что не туда попал, или нет. Если слабак, то чего было пыркаться, —

постоянно наступая, сказал Душман. — Я давно уже выпустил бы тебе требуху на волю или врезал ножом в

лобешник, но мне не нужна твоя баранья башка, а всего лишь ухо.

— Посмотрим, что в твоей башке, может быть, сопли твоего Арбата, — парировал оскорбление Алик.

— Кажется, поговорили, а теперь смотри, как я с тобой сейчас расправлюсь, — зло бросил Душман, отдавая

свой нож одному из своих подручных, несмотря на попытку последнего отговорить его от такого безрассудного

шага, но было бесполезно его отговаривать.