Под куполом - Стивен Кинг

— Фрэнки, — сказала Каролин. — Джуниор называл его Фрэнки Де. Вы знаете этих ребят? Наверняка, да?

— Я знаю их, — ответила Пайпер.

7

Она объяснила новой импровизированной семье, как добраться до усадьбы Думагенов — их дом был тем удобен, что находился рядом с «Кэти Рассел», если у мальчика вдруг повторятся судороги — а выпроводив гостей, присела за кухонный стол выпить чая. Пила она медленно. Делала глоток и вновь ставила чашку. Потихоньку скулил Кловер. Он всегда чувствовал ее настроение, тем более настоящую злость, подумала она.

«Может, в таком состоянии у меня другой запах? Более резкий, что ли».

Картина прояснялась. Нехорошая картина. Куча новых копов, очень молодых копов, принесли присягу менее сорока восьми часов тому назад и уже вошли в раж. Разнузданное поведение, которое они продемонстрировали с Сэмми Буши и Терстоном Маршаллом не распространится на таких ветеранов полиции, как Генри Моррисон или Джеки Веттингтон, она, по крайней мере, в такое не верила, но что касается Фрэда Дентона? Или Тоби Велана? Здесь все возможно. Вероятно. Когда шефом был Дюк, они были нормальными. Не идеальными, иногда могли и лишнего наговорить, остановив твою машину, но в общем, нормальными. Вероятно, наилучшими из тех, которых мог себе позволить городской бюджет. Но, как любила говорить ее мать: «Задешево покупаешь, дешевое и имеешь». А с Питом Рендольфом в роли шефа…

Что-то надо с этим делать.

Вот только она должен контролировать свой гнев, потому что, если не сможет, тогда он будет контролировать ее.

Она сняла поводок с крюка возле дверей. Моментально рядом оказался Кловер, замолотил хвостом, уши торчком, глаза горят.

— Айда, лодырь мой большой. Мы пойдем подавать жалобу.

Когда она выводила пса во двор, он все еще слизывал по бокам пасти налипшие крошки «ньютонов».

8

Проходя через городскую площадь-парк с Кловером, который четко держался по правую сторону от неё, Пайпер чувствовала, что она удерживает под контролем свой гнев. Чувствовала она это, пока не услышала смех. Тот прозвучал, когда они с Кловером как раз уже подходили к полицейскому участку. Она увидела тех самых юнцов, чьи имена вытянула из Сэмми Буши: Делессепс, Тибодо, Ширлз. Там же присутствовала и Джорджия Руа, Джорджия, которая их подстрекала, судя со слов Сэмми: «Трахайте эту суку». И Фрэдди Дентон вместе с ними. Они сидели на верхней ступеньке каменного крыльца полицейского участка, пили содовую, точили лясы. Дюк Перкинс такого ни за что не позволил бы, и Пайпер представила себе, что если бы он увидел оттуда, где находится сейчас, что здесь творится, он бы перевернулся в своей могиле так, что его останки вспыхнули бы.

Что-то сказал Мэл Ширлз, и они вновь залились таким хохотом, что начали хлопать, смеясь, друг друга по спинам. Тибодо обнимал рукой девицу Руа, погрузив сбоку пальцы в углубление под ее грудью. Теперь она что-то сказала и все вновь еще веселее рассмеялись.

Пайпер подумалось: это они сейчас смеются, вспоминая изнасилование, как весело, как интересно они там поразвлеклись, — и после этого совет ее отца потерял всякие шансы. Предыдущая Пайпер, которая присматривала за бедными и больными, которая отправляла брачные и похоронные службы, которая призывала в своих воскресных проповедях к благотворительности и терпимости, была бесцеремонно отброшена на задворки ее собственного мозга, откуда она могла разве что наблюдать, словно через искривленное, волнистое оконное стекло. Вперед вырвалась другая Пайпер, та, которая пятнадцатилетней громила собственную комнату, обливаясь слезами не сожаления, а злости.

Между городским советом и более новым, чем он зданием полицейского участка лежала вымощенная сланцевыми плитками площадка, названная в честь павших в войнах — Мемориал-Плаза. В его центре возвышался памятник отцу Эрни Келверта, Люсьену Келверту, посмертно награжденному Серебряной Звездой за героизм во время войны в Корее. На пьедестале были выбиты имена всех жителей Честер Милла, которые погибли в войнах, начиная с Гражданской. Там же торчали два флагштока: один с национальным звездно-полосатым флагом, а второй с флагом штата, на котором по бокам американского лося стоят фермер и моряк. В красном свете заката оба флага безвольно свисали. Пайпер Либби прошла между ними, словно лунатик. Рядом, держась немного позади ее правого колена, следовал с навостренными ушами Кловер.

«Офицеры» на крыльце вновь залились искренним хохотом, и ей припомнились тролли из какой-то сказки из тех, что ей когда-то читал отец. Тролли, которые радуются в пещере кучам где-то награбленного золота. Они увидели ее и затихли.

— Добрый вечер, преподобная, — привставая и с каким-то высокомерием поправляя на себе ремень, поздоровался Мэл Ширлз.

«Вставать в присутствии леди, — подумала Пайпер. — Это его мать научила? Наверняка. Прекрасному искусству изнасилования он научился еще где-то».

Он еще улыбался, когда она приблизилась к ступенькам, но вдруг заткнулся, напрягся, потому что, вероятно, заметил выражение ее лица. Каким было это выражение, сама она не ведала. Изнутри собственное лицо чувствовалось ей неподвижным. Застывшим.

Она заметила, что самый бледный из них, Тибодо, внимательно смотрит на нее. Лицо у него было таким же застывшим, каким она ощущала собственное.

«Он как Кловер, — подумала она. — Он учуял что-то во мне. Злость».

— Преподобная? — спросил Мэл. — Все в порядке? Какие-то проблемы?

Она пошла вверх по ступенькам, не быстро, не медленно. И Кловер тоже, держась ее ноги.

— Ты угадал, есть проблема, — произнесла она, не отводя от него глаз.

— Что…

— Ты! — показала она. — Ты и являешься этой проблемой.

И толкнула его. Он этого не ожидал. В одной руке Мэл держал стаканчик с колой. Столкнувшись с Джорджией Руа, он, стараясь удержать равновесие, беспомощно раскинул руки, и на мгновение, его питье превратилось в темного океанического ската манта рей в покрасневшем небе. Джорджия вскрикнула от неожиданности, когда Мэл сел ей на колени. Она качнулась назад, разлив и свой напиток. Тот выплеснулся на широкую гранитную плиту перед двойными дверями участка. Пайпер услышала запах то ли ирландского виски, то ли бурбона. Вместе с водичкой в их стаканах было то, чего остальные жители города купить себе не могли. Не удивительно, что они так весело хохотали.

Красная трещина в ее голове увеличилась.

— Вы не… — открыв рот, начал привставать, Фрэнки.

Она и его толкнула.

Из какой-то далекой-далекой галактики послышалось рычание Кловера, обычно самой доброй собаки.