Осторожно, женское фэнтези - Шевченко Ирина

   - Расслабьтесь, Бет, - усмехнулся доктор. - Я не собираюсь посвящать вас в смертельные тайны или каяться в грехах. Просто... пойдемте. Думаю, вам стоит знать. В конце концов, вас это тоже касается в какой-то мере.

   Если бы существовал приз за умение говорить загадками, он стоял бы на видном месте в кабинете заведующего лечебницей.

   А мне полагалась бы награда за любопытство.

   Рассудив, что пока мы в больнице, ничего страшного со мной не случится (ха-ха, будто бы люди в академии не пропадали из закрытых комнат!), я поднялась вслед за Грином на третий этаж. Ощущение тревоги, которое я обычно испытывала в присутствии этого человека, возрастало с каждой ступенькой, а когда он открыл дверь в одну из палат, желание развернуться и бежать от него прочь стало практически нестерпимым.

   - Потерпите, - сказал он, словно понял мое состояние, - мы ненадолго. И простите, я не предупредил, что знакомство будет односторонним.

   Палата была маленькой, рассчитанной на одного человека. Но такой ухоженной и уютной, что казалось, из больничного коридора я перенеслась в чей-то дом и вошла в спальню. Цветочные горшки на подоконнике, коврик на полу, детские рисунки на стенах. На маленьком столике блюдце с печеньем и пышный букет пестрых хризантем в хрустальной вазе.

   На кровати, тоже ничем не напоминавшей казенную, лежала женщина. Трудно было сказать, сколько ей лет. Двадцать пять? Тридцать? Сорок? Лицо, лишенное мимики - не умиротворенное, не расслабленное - застывшее неживое лицо не позволяло определить возраст. Но даже такой она была красива. Очень. Точеный носик, красиво очерченный алый рот, высокие скулы, тонкие брови и длинные черные ресницы. Вьющиеся волосы цвета темного шоколада будто специально уложили вокруг ее головы в художественном беспорядке. Руки, лежащие поверх одеяла, казались вырезанными из белоснежного камня искусным скульптором...

   - Миссис Ева Кингслей, - представил Грин. - Декан факультета прорицаний и пророчеств, моя пациентка и основная причина того, что вы сейчас либо упадете в обморок, либо сбежите в другое крыло.

   - А давайте... пойдем к единорогу? - выдавила я.

   - Давайте, - с мрачной улыбкой согласился доктор. - Встретимся на крыльце. Идите вперед... Бегите. Бегите, Бет...

   Как я могла не вспомнить о ней?

   Нет, когда мы с друзьями только начали собирать информацию обо всем, что связанно с исчезновениями, имя Евы Кингслей всплыло... и тут же забылось. Она ведь ничем не могла помочь, ничего не могла рассказать - всего лишь случайная жертва. Моя жертва. Я написала об этом. Придала истории таинственности и загадочности. Надо же, даже декан прорицателей не смогла определить, что случилось со студентами, и сама впала в кому, пытаясь увидеть, где они сейчас!

   А они сейчас нигде. Как и разум миссис Кингслей...

   Я обхватила руками шею единорога и прижалась щекой к мягкой шерсти. В этот раз не пришлось звать и уговаривать. Он сам подошел, почувствовав мое состояние, ткнулся мордой мне в лоб и позволил себя обнять. Чудо чудное. Теплое, спокойное, уютное. А я... Я пыталась вспомнить, во что была одета леди Каролайн, и о чем они говорили с Грином, пока мы шли к домику единорога, но в ушах и в мыслях шумело море. Может, мне и не нужно сейчас думать? Я ведь этого и хотела. Не думать, отвлечься от всего...

   - Отпустило? - поинтересовался со стороны Грин.

   - Да, благодарю.

   То-то он удивился сегодня моему приветствию-извинению. Я полагала, что подслушала нечто пикантное, интимное, а это был лишь разговор двух медиков, обсуждающих целесообразность дорогостоящего лечения. Для врача дорогостоящего.

   - Леди Пенелопа права? - спросила я, прячась под пышной, но невесомой, как паутинка, гривой единорога.

   - Нет, естественно. Я полностью контролирую процесс.

   Ложь, которая не может меня обмануть, как бы уверенно ни звучала.

   Я даже не человек с индикатором уровня магии. Я сама - индикатор. И понимаю, что никаким контролем тут и не пахнет. Даже если он научится избегать всплесков вроде сегодняшнего, даже если стабилизирует связь на одном уровне, не сможет полностью нейтрализовать последствия. Если я постоянно, при каждой встрече с ним, начиная с самого первого дня, чувствую негатив от этой связи, что должен чувствовать он?

   Зачем? Чего ради?

   - Вы с ней... - начала я и умолкла, не зная, как спросить.

   Вы с ней любовники? Близкие друзья? Родственники?

   - Соседи, - ответил Грин, без продолжения поняв суть вопроса. - Живем рядом. Всего-то в получасе ходьбы друг от друга. Может, чуть больше.

   - Снова язвите?

   - Ничуть. Мы даже здоровались при встрече до того, как ее привезли в лечебницу уже такой. Правда, я отчего-то был уверен, что имя у нее другое, какое-то цветочное - Роза или Виолетта. Даже не знаю, откуда такие ассоциации. А ее муж, Роберт, подвозил меня однажды, порталы тогда сбоили из-за грозы. У него автомобиль...

   Пышные усы и светлые, почти как у эльфа, глаза. Он регулярно приносит жене букеты ее любимых цветов и учит ее лечащего врача водить машину. Считает его хорошим доктором и даже не сомневается, что он поставит супругу на ноги... А тот бесится от бессилия и срывает злость на пустых бочках, понимая, что ничего не может сделать - только поддерживать жизнь в неподвижном теле, непрерывно подпитывая его собственной энергией...

   Удивительно, как одна деталь меняет виденье целой картины, и многие вещи, казалось бы, не связанные между собой, получают объяснение.

   - Потому вы и не любите хризантемы?

   - Нет, - усмехнулся Грин, проследив ход моей мысли. - Они мне никогда не нравились. Но теперь, - усмешка растаяла, оставив в уголках тонкого рта жесткие морщины, - просто терпеть их не могу.

   И все же многое еще непонятно. Самое главное...

   - Зачем? Почему так?

   - Потому что я это могу, - пожал плечами доктор. - Потому что это - единственный выход. Если разорвать связь, она умрет в течение суток.

   - А если не разорвать, сколько протянете вы?

   - Вы слишком хорошо обо мне думаете, Бет, - снова усмехнулся мужчина. - Или плохо. Зависит от того, что вы больше цените в людях, чуткость и сострадание или трезвый расчет. Ваша наставница подозревает меня в избытке первого. Хочет рассказать Роберту Кингслею, во что обходится лечение его жены, и надеется, что он, как порядочный человек, не примет подобной жертвы.

   - Но это не жертва для вас?

   - Жертвенность не в моей натуре.

   - А что в вашей натуре? Бросать вызов смерти, с какими бы сложностями это ни было сопряжено, как тогда, с эльфом, и побеждать любой ценой?

   - И отступать, если цена становится непомерно высока.