След костяных кораблей - Р. Дж. Баркер

ремонта всякий раз обретал молодость и становился одним из лучших кораблей, как часто говорила Миас. Но все костяные корабли нуждались в постоянном уходе и внимании, чтобы удовлетворять требованиям флота.

И вот теперь, когда у него перед глазами стоял «Болезненная потеря», Джорон шел по когда-то гордой палубе «Дитя приливов» и видел, что краска облупилась, из-под нее проступали белые кости, крылья выглядели потрепанными, на такелаже появилось слишком много узлов, корпус покрывали заплаты, всюду были следы костяного клея.

Джорон знал, что запасов в трюме корабля осталось совсем немного, и постоянно опасался, что их не хватит для следующего выхода в море. Он понимал, что под водой корпус снова покрылся бородой водорослей, которые сильно замедляют полет корабля, а знакомые стоны и скрип вызывали всё бо́льшую тревогу. Он прошел по палубе и присоединился к Миас, стоящей у задней мачты.

– Не нужно сравнивать, Джорон, – мягко сказала Миас, когда он к ней подошел. – «Дитя приливов» такой, какой есть, и мы делаем все, что в наших силах. Ни у одного корабля нет такого замечательного сердца. Ни у одного – а я служила на многих. Никто не может сравниться с «Дитя приливов».

Она погладила заднюю мачту.

– Из всех кораблей, на которых я служила, «Дитя приливов» самый любимый, самый быстрый для своих размеров и лучше всего слушается руля. – Джорону показалось, что Миас погрузилась в собственные мысли. Положив на мачту изувеченную руку, она стала единой с каждым движением и жалобой «Дитя приливов», когда он мчался по волнам. – Я столько раз мечтала, Джорон, что окажусь на его палубе, оставив позади боль. После первого месяца уже не верила, что это произойдет. – Она еще некоторое время не убирала ладонь с мачты, потом отвернулась. – А теперь мы вернемся к черному флоту и будем планировать наш следующий ход.

– Они нас догонят, супруга корабля? – спросила Фарис.

Миас повернулась к ней, а Черный Оррис опустился на ее плечо.

– Их флот? Нет. Они двигаются со скоростью самого медленного корабля, «Ужас аракесиана» могуч, но медлителен. Они могут послать небольшие корабли, чтобы портить нам жизнь, но у нас на борту достаточно ветрогонов, чтобы опередить или загнать в тупик любых преследователей. – Она немного помолчала и огляделась по сторонам. – Кстати, о говорящих-с-ветром, где наша проклятая Старухой птица?

– Задница Старухи! – завопил Черный Оррис и принялся хлопать крыльями.

– В каюте, супруга корабля, – ответила Фарис, – с яйцом. Она проводит с ним все свободное время. Вот почему мы действовали не так быстро, как мне хотелось бы, когда вы в нас нуждались.

– Но вы пришли, смотрящая палубы, – сказала Миас, – только это и имеет значение. Ты придумала направить к нам «Дитя приливов» и использовать Ветрогона, чтобы в последний момент сдвинуть нас в сторону?

– Да, супруга корабля, – тихо ответила она, словно не сомневалась, что совершила ошибку.

– Хорошая работа. – Миас заговорила громче, чтобы ее услышали все на палубе: – Вам следует знать, что Джорон убил Гесте на палубе «Болезненной потери». Именно она… – на последнем слове Миас посмотрела на Джорона, словно могла заставить его это принять под воздействием взгляда ее единственного глаза, – виновата в гибели Меванса. Ваш хранитель шляпы отомщен.

– Отличная новость, – сказала стоявшая за рулем Барли.

– Да, – послышался чей-то голос с палубы, – и я надеюсь, что Старуха ее не примет.

– А теперь, Джорон, – продолжала Миас, – сходи вниз и узнай, почему наша птица от нас прячется вместо того, чтобы надоедать нам здесь. Я не хочу, чтобы оказалось, что мы ей не помогли в нужный момент.

– Оно ведет себя довольно странно, – заметила Фарис.

– Она, – поправила ее Миас.

– Да, супруга корабля, – сказала Фарис. – Я все еще не привыкла.

– Ну так привыкай скорее, – проворчала Миас и отвернулась. – Джорон, навести свою подругу.

– Слушаюсь, супруга корабля, – ответил Джорон.

Когда он шел по палубе, каждый дитя палубы смотрел ему в глаза и кивал, показывая, что они одобряют его месть за Меванса. Он спустился по лестнице на нижнюю палубу, сжимая рукоять прямого меча, но у него не осталось воспоминаний о том, как он перерезал горло Гесте, – нет, его рука помнила то ужасное мгновение, когда меч обрушился на шею хранителя шляпы, и Джорон чувствовал, что никогда не освободится от боли, несмотря на месть или пройденный дальше путь. Она останется у него в душе, как язвы от гнили кейшана на теле.

Еще того хуже – его тревожило, что Старуха отвергнет его из-за того, что творил Черный Пират. Она увидит раны его духа, множество отнятых жизней, которые он мог сохранить, не говоря уже о смертях в Бернсхъюме, и сложит их к его ногам. Возможно, он и отомстил за Меванса в этой жизни, но если существует другая, то сможет ли он когда-нибудь сказать другу, как сильно сожалеет о том моменте, когда тот пожертвовал ради него собой? Или ему предстоит, как Серьезному Муффазу, закончить свои дни, вечно скитаясь в холоде и тьме морского дна? В полном одиночестве?

Джорон ощутил острую боль, споткнулся, на миг нога из кости ему изменила, и он упал, ударившись о стену «Дитя приливов».

– Проклятье именем Старухи, – выругался Джорон.

Рядом с ним только что проснулся опытный дитя палубы, Бонин, который выбирался из гамака.

– Будем считать, что «Дитя приливов» налетел на лишнюю волну, хран-пал, – негромко сказал он и стал подниматься на палубу.

– Да, – проговорил Джорон, благодарный даже за такое слабое утешение, – будем считать, что это была лишняя волна.

Он негромко постучал в дверь каюты-гнезда Ветрогона.

– Входи, Джорон Твайнер, – сказала она, и он шагнул в яростный взрыв пиршества цвета, наполнявшего ее гнездо.

Теперь, когда Мадорры больше не было, Ветрогон добавила новые детали в свое гнездо и прогнала остальных соплеменников в другую часть корабля. Джорону пришлось с осторожностью пробираться между разными предметами, некоторые были самыми обычными: осколки рукомойников, кусочки ткани крыльев, старая одежда и битая посуда из камбуза; другие – странными, добытыми Ветрогоном на островах, которые они посещали, необычные ракушки и камни, сорняки и старые кости. Ветрогон сидела в своем гнезде, и ее сияющие глаза, моргая, уставились на Джорона.

– Печальный Джорон Твайнер, – мягко сказала она. – Не надо печаль.

– Я думаю о разрушениях, которые посеял, Ветрогон. О смертях, причиной которых стал.

– Друзья? – спросила она.

– Да, друзья, но не только. Обо всех, кого я отправил к Старухе, многие из них этого не заслуживали.

Ветрогон заморгала, глядя на него.

– Люди плохие, – сказала она.

– Все люди?

Ветрогон издала щебечущий звук, слегка приоткрыв клюв, а затем дважды громко чирикнула.

– Нет все. Много.

– Они