Фактор Ясеня (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич

Но это было лишь первое впечатление. Оценив происходящее на татами без эмоций, отстранённо, принцесса вскоре поняла, что там далеко не всё так плохо. Мужчина словно порхал по матам — настолько стремительно и гармонично он двигался. А уж на каких скоростях протекал бой — все её прошлые инструкторы только покачали бы головой. Блоки, увороты, удары, подсечки, даже броски — стремительная круговерть действий имела чёткие очертания, происходила без явных помарок или ошибок. И всё же метиллия уверенно вела. Через несколько минут вдумчивого анализа её действий, возможностей и общей тактики, принцесса вдруг осознала, что та просто играется с Кошаком, тогда как он выкладывается на полную.

В какой-то момент метиллия резко нарастила темп. Мужчина был вынужден ответить тем же. При этом на порядок возросла и цена ошибки — которую ему вскоре пришлось испить сполна. Казалось, Леон всего-то чуть-чуть сбился при отражении хитрой атаки валькирии, но этого оказалось достаточно. Кошка не простила даже такой незначительной ошибки. Пользуясь собственной нечеловеческой силой, помноженной на чудовищную силу инерции, женщина будто смела неудачный блок. Леон отлетел к самым канатам и растянулся здесь на животе. Однако тут же заворочался, приподнялся на локтях, тряся головой — явно словил хороший нокдаун.

Пепельноволосая присела рядом с поверженным противником на корточки. Запустила пятерню ему в волосы. Рывок — и голова мужчины оказывается запрокинута назад, а следом, чтобы удержать равновесие, он и сам чуть-чуть привстаёт, опершись о маты. Тогда-то в ход и пошла вторая ладонь валькирии. Блеснули жуткие острия боевых имплантов. Мимолётное движение, ещё один взблеск стали, и вот уже на груди мечника алеют кровавые борозды. Надо отдать ему должное, он принял этот удар не издав ни звука — хотя ощущения должны быть весьма и весьма болезненными.

Ярослава было дёрнулась к татами, но в последний момент передумала. В её памяти всплыли замечания и самих валькирий, и Леона, и даже этой рыжей виртуальной куклы про когти и их роль в воспитании воительницы. Получается, происходящее сейчас на татами было делом сугубо обыденным, а потому любое вмешательство показалось бы, мягко говоря, неуместным, даже нелепым. Иначе зачем тогда рыжая так распиналась про культурные несоответствия?

Задумавшись, принцесса успела отвлечься от событий на матах, однако новый всплеск валькирьей активности заставил молодую женщину вынырнуть из собственных мыслей. К тому моменту картина на матах поменялась. Если до того она была всего лишь неприятна принцессе, то теперь… Ярослава не выдержала. С каменным лицом она развернулась на каблуках и поспешила покинуть тренировочную зону. А за её спиной жёсткая метиллия, ещё минуту назад гонявшая её мальчика, деловито усаживалась тому на лицо. Самая же молодая из валькирий, медноволосая Лита, со словами: «Я тоже хочу клубнички!» уже осёдлывала Леона в самой что ни на есть классической для этих демониц позе — позе всадницы.

Космодром Ясеня, яхта «Селенга», около часа спустя

— Леон, она была здесь, — проговорила Ми, едва крышка регенератора отъехала в сторону.

— Кто — она?

— Ярослава Ясеньская. Застала окончание вашего с Тиш спарринга. Ушла — краше в гроб кладут, — скупые отрывочные реплики, упорядоченные общим смыслом, доходили до только-только восстановившегося сознания куда лучше длинных обтекаемых фраз.

— Так! А скажи-ка мне, девочка, что значит: была? Это моя яхта, как тут кто-то может просто «быть»?

— А вот это ты у своего искина спроси, — Старшая изогнула губы в сардонической ухмылке. — Я давно предупреждала, что этот подарок Тёмной Матери однажды выйдет тебе боком. Свою изначальную роль она уже давно сыграла. Теперь её алгоритмы попросту опасны. Гонор Высшей, не подкреплённый конкретным содержанием… Не мне тебе объяснять, чем это чревато.

Некоторое время я изучал присланный Миленой файл. Выводы получались неутешительными. Ярослава летела на свидание, будто на крыльях, но дальнейшие события ей эти крылья пообломали. Не выдержали они испытания жестокой реальностью… Примерно как крылья греческого героя, решившего поспорить с богами, а в итоге камнем упавшего к самой земле. Солнце растопило жалкую человеческую поделку. Слишком горячим оно было, слишком чуждым обычному смертному…

Я вовсе не хочу сказать, будто отличаюсь от ясеньской принцессы, как бог отличается от человека. Вовсе нет. Но и одинакового в нас не так уж много. Республика, как ни крути, давно ступила на путь к сверхчеловеку, который, как известно, лишается чего-то человеческого на пути к прогрессу. Весь проделанный Республикой путь жил во мне, был реализован в запредельных возможностях организма… и в совершенно дикой для человека физиологии. И хотя я сам не ощущал в себе чего-то эдакого, это ровным счётом ничего не значило. Были факты, с которыми не поспоришь. Например, что принцесса — всего лишь обычная человеческая девчонка. Ей сложно принять чужую мораль, отчасти завязанную на иной физиологии. Но как ей всё это объяснить? Разобиженной девчонке, не готовой в этом своём состоянии воспринимать даже самые весомые аргументы? Но сначала…

— Так! Ри, а ну-ка иди сюда…

— Да, милый мой мальчик, — ответил глубокий бархатистый голосок интерактивной проекции Тёмной Матери. И даже без пленительного образа, от одних лишь его созвучий, меня пробрало до мурашек. В памяти зашевелились давно вытравленные оттуда воспоминания.

— Ты не Валери О’Стирх, а я не твой мальчик, искин.

— Как пожелаешь, милый, — и не думала утихомириваться лже-Валери.

Это становилось уже не смешно. Беседовать с имитацией Тёмной Матери было для меня тем ещё испытанием, но когда она вот так, совершенно буднично, включает женские чары, замешанные на нашей былой любви…

— Хорошо, давай зайдём с другой стороны. Твоя задача — помочь мне и валькириям в миссии. С этим не споришь?

— Нет, это действительно мой основной приоритет… ради достижения которого я готова на всё. Милый.

— Монархия строится на абсолютном авторитете монарха. Некоторые народы возводят его родословную к богу, чтобы этот авторитет подчеркнуть. Поэтому самым важным для нас, если мы хотим получить нужную информацию, является установление контакта с дворянством и с Королевским Домом. Надеюсь, это для тебя тоже очевидно?

— Да. Это логично. Я как раз пыталась установить с Ярославой Ясеньской более плотный контакт. Подтолкнуть вас друг к другу. Она очень хотела сделать тебе «сюрприз»…

— Сюрприза не получилась. Ты ошиблась. Составила неверную психологическую модель Ярославы Ясеньской. Сделала неверные выводы. Твой просчёт обернулся нашим отдалением, а не сближением. В результате ты подставила меня и кошек — которые, замечу, были когда-то ближайшими твоими подругами… подругами твоего прообраза.

С секунду мы помолчали. Для меня — всего лишь мгновение, для вычислительных мощностей искина — целый мыслительный цикл. Видимо, к каким-то выводам она по итогу пришла, вот только направление её мыслей оказалось для меня совершенно неожиданным; зато оно полностью укладывалось в матрицу Ри.

— Ты её любишь? — задала искин вопрос, от которого я сначала даже растерялся.

Чтобы подчеркнуть важность вопроса, Валери даже проявилась, усевшись напротив меня на таком же интерактивном, как она сама, креслице. Серьёзное, заинтересованное личико; длинная тугая коса, перекинутая через плечо, рассыпающая по низу живота простовласые пряди; и милое, совершенно несерьёзное платьице-сарафанчик, больше выпячивающее прелести её прообраза, чем скрывающее их — особенно вот так, с поджатой под попку ножкой. Весь образ буквально кричал овеществлённым женским любопытством.

— Она мне нравится, — осторожно ответил, чтобы не дай космос не запустить какой-нибудь терминальный режим, с неизбежностью возникающий у обычных женщин аккурат после такого вопроса. Впрочем, Валери удалось главное — увести разговор в сторону. — Но ты ушла от темы.

— Почему же? Ты говорил о вреде для цели и для сестёр. Я хочу понять, какой вред нанесла конкретно тебе, милый.