Правило Диксона - Эль Кеннеди

глаза начинают затуманиваться.

 

— Ты в порядке? — Спрашиваю я.

 

— Просто устал. Может, я немного вздремну.

 

— Хочешь, чтобы я позвал маму?

 

— Да.

 

Я вытираю глаза и иду к двери, но его голос останавливает меня, прежде чем я смогу уйти.

 

— Я тебя люблю, сынок, — говорит он из кровати.

 

— Я тебя тоже люблю, папа.

 

Через три дня моего отца не стало.

 

 

 

Глава 51

Шейн

 

Я не хочу здесь находиться

 

— Ты в порядке? — Обеспокоенно спрашивает Диана.

 

Сегодня воскресенье. Пять дней спустя после того, как мой отец скончался в больнице, где я, мама и сестра были у его постели.

 

Не знаю, планировал ли он это. Знал ли, что это произойдет именно в тот момент. Было утро, и мы сидели в его палате, смотрели телевизор, я в кресле, Мэриан прижалась к его груди. Мама была внизу в кафе, занимаясь работой на ноутбуке, когда папа вдруг сказал Мэриан: — Почему бы тебе не сходить за мамой и не привести её сюда? Давайте проведем немного времени вместе, все четверо.

 

Мэриан убежала, вернулась с мамой, и через пятнадцать минут его не стало.

 

Я думаю, он, наверное, знал.

 

Теперь мы дома в Хартсонге. Здесь полно людей, пожеланий и горя, которые висят в воздухе, как густой дым. Изредка раздается всхлипывание, прерывающее мягкий шум разговоров. В углу гостиной стоит стол, накрытый цветами и венками, с большой черно-белой фотографией моего отца. Я не могу на нее смотреть, не расплакавшись, поэтому держусь подальше от этой части комнаты.

 

Погребение было только для близких родственников. Папа похоронен в Берлингтоне рядом с его родителями. Они тоже умерли молодыми; я осознал это, когда был на кладбище, глядя на их надгробия. Дедушка умер в начале шестидесятых, бабушка в середине пятидесятых. Оба скончались от сердечного приступа. А папе достался, черт возьми, рак, который даже не был в его семье. Вселенная имеет странное чувство юмора.

 

Диана ждала нас дома, когда мы вернулись из Берлингтона. Она пришла пораньше, чтобы помочь родителям мамы подготовить дом для поминок. Теперь она рядом со мной, в черном платье до колен, с тревогой разглядывая мое лицо.

 

— Что? О, все нормально.

 

Я оглядываюсь, задаваясь вопросом, как долго нам нужно быть здесь, как долго эти люди будут в моем доме, подходя ко мне с печальными лицами и стандартными соболезнованиями. Везде лица, некоторые знакомые, другие нет, все сливается в мозаику горя.

 

Я стараюсь оставаться спокойным и собранным, но на шее пот. Я теряю фокус в комнате. Я просто хочу уйти, прежде чем меня вовлекут в разговор с каким-то далеким родственником, которого не видели годами, рассказывающим, как ему жаль, что у меня больше нет отца. Все медленно исчезает, пока голос не возвращает меня к реальности.

 

— Шейн. Ты не выглядишь нормально.

 

— Я не хочу быть здесь, — шепчу я Диане.

 

— Я знаю, — она берет меня за руку и сжимает.

 

Мама стоит у стола с закусками с сестрой-близнецом, моей тетей Эшли. Ее глаза красные от слез, которые она пролила на погребении. Она держит платок, невольно протирая лицо, пока люди подходят, чтобы выразить последние почести.

 

По другую сторону комнаты Джиджи и Райдер разговаривают с моей сестрой.

 

Боже, моя сестра. Она потеряла своего папу. Мы оба потеряли. Но она еще так молода. Мне повезло, что я знал его почти двадцать два года. Ей всего десять.

 

Мэриан встречает мой взгляд, уголки ее рта поднимаются в грустной улыбке. Мое сердце разрывается. Я крепче сжимаю руку Дианы.

 

Беккет здесь, и несколько парней из команды. Даже тренер Дженсен приехал. Он здесь со своей женой Айрис; я видел, как они долго разговаривали с мамой. Много друзей из старшей школы тоже пришли, и одна знакомая сейчас направляется ко мне.

 

Грустные глаза Линси наполняются сочувствием, когда она подходит к нам. — Линди, — говорит она.

 

Диана отпускает мою руку, и я шагаю вперед, чтобы обнять свою бывшую девушку.

 

Она прижимает свою щеку к моей и шепчет: — Мне так жаль. Я так любила твоего отца.

 

— Я знаю. Спасибо, что пришла, — отвечаю я. После того как я отпускаю её, она кивает Диане. — Диана. Привет.

 

— Привет, — отвечает Диана.

 

Не неловко или что-то в этом роде. Просто депрессивно. Все это депрессивно. Поэтому, когда мама спрашивает, можно ли поговорить со мной наедине, я рад возможности. Только она ведет меня в кабинет, который кажется камерой пыток.

 

Везде, куда я ни гляну, вижу папу. Вижу семейные фотографии. Вижу его книги. Вижу те картонные коробки, которые он перебирал на День благодарения.

 

— Он не просто чистил чердак, не так ли? — Спрашиваю я тихо.

 

Мама качает головой. — Нет. Он искал свои самые важные вещи, чтобы отдать тебе и твоей сестре.

 

Слезы почти перехватывают мне дыхание. Следующее, что я замечаю, мама крепко обнимает меня, её руки обвивают мою талию.

 

Эта утрата… глубокая. Я никогда не испытывал ничего подобного. Эта зияющая дыра в груди, как будто кто-то вырвал то, что составляет мою суть, кусок меня, и оставил только боль и пустоту на его месте.

 

— Все хорошо, детка, — говорит она.

 

— Нет, не все хорошо. Его нет.

 

— Я знаю.

 

— Так как это может быть хорошо?

 

— Это должно быть. В противном случае я утону, — шепчет она.

 

Впервые за несколько дней я внимательно смотрю на нее. Я так переживал за себя, за Мэриан, и за папу, лежащего в больничной постели, что не замечал по-настоящему свою маму. Теперь я понимаю, как она полностью разрушена.

 

— Ты не в порядке, — говорю я. Я беру её за руку и веду к одному из кресел, заставляя её сесть.

 

— Нет, — признает она. — Я не в порядке. Он был моей любовью со школы. — Ее голос срывается. — Что нам теперь делать, Шейн? Как я должна жить без него?

 

Я тянусь к ней, но она спотыкается и идет к его столу.

 

— Как я могу жить в этом