Керенский - Владимир Федюк

Поведение премьера фактически парализовало работу всего правительства. Керенский приложил немало усилий для того, чтобы завязать всю власть на себя. Теперь эта модель проявила свои отрицательные стороны — глава кабинета пребывал в бездействии, а остальные министры не решались взять инициативу на себя. С большим трудом Коновалову удалось добиться того, чтобы правительство выслушало начальника штаба Петроградского военного округа генерала Я. Г. Баг-ратуни. Его выступление на заседании 14 октября произвело на присутствующих самое гнетущее впечатление. Петроградский гарнизон ненадежен и скорее сочувствует большевикам, никаких мер по пресечению готовящегося восстания не предпринимается, в настоящий момент правительство не способно защитить себя.

Услышанное должно было заставить Керенского немедленно включиться в работу, но он в тот же вечер покинул столицу и отбыл в Ставку. Вернулся Керенский только 17 октября и тут же объявил о своем намерении в ближайшие дни выехать на Волгу — в Саратов и Самару — для "ознакомления с настроением народа". Взбешенный Коновалов потребовал отложить эти планы, и Керенский согласился, хотя с видимой неохотой.

В тот же вечер, 17 октября, состоялось заседание Временного правительства, на котором впервые специально был поставлен вопрос о предполагаемом выступлении большевиков. Министры были единодушны в том, что угроза вооруженного мятежа является реальной. Однако правительство явно недооценивало степень организованности противника. Предполагалось, что восстание, как и в июле, будет носить характер стихийного движения, главными участниками которого станут солдаты. В этой связи некоторыми из присутствующих предлагалось даже искусственно спровоцировать выступление, с тем чтобы подавить его в зародыше.

Министр юстиции Малянтович говорил: "Я боюсь перехитрить. Когда будет голод, будет поздно. Поэтому проверить свои силы, принять меры, вызвать выступление и его подавить!" Его поддержал министр иностранных дел Терещенко: "Надо идти на верную победу, и можно даже вызвать их (прямые действия со стороны большевиков. — В. Ф.)". Сторонникам активных мер возражал военный министр генерал Вер-ховский. Он заявил, что в распоряжении правительства нет сил для превентивных действий. Поведение большевиков — результат усиления их влияния в Советах. Бороться с большевизмом можно, только решившись разогнать Советы, а этого Временное правительство сделать не сможет. Верховский откровенно признался, что он не верит в успех, и попросил принять его прошение об отставке.

Накалявшуюся обстановку попытался разрядить Керенский. Он предложил не преувеличивать масштабы угрозы. "Наш разговор — это следствие гипноза Петроградом". За пределами же столицы сочувствующих большевикам гораздо меньше. "Я, — говорил Керенский, — спасаюсь в Ставку, чтобы отдохнуть от Петрограда". Что касается мер по предотвращению большевистского выступления, то Керенский предложил назначить человека, желательно штатского и пользующегося доверием в политических кругах, и делегировать ему широкие полномочия для предотвращения мятежа. Керенский предложил кандидатуру инженера П. А. Пальчинского, уже выполнявшего в корниловские дни функции гражданского генерал-губернатора Петрограда. Совещание закончилось далеко за полночь, но никаких конкретных решений на нем принято не было. Временное правительство еще рассчитывало тянуть время, не зная, что этого времени почти не осталось.

На следующий день, 18 октября, власти наконец получили документальное подтверждение того, что большевики готовят вооруженный мятеж. В газете "Новая жизнь" появилась короткая заметка под заголовком "Ю. Каменев о выступлении".[389] Это была запись интервью с Каменевым, в котором он от своего имени и от имени Зиновьева заявлял о несогласии с курсом на восстание. Никаких тайн Каменев не раскрыл — мы уже знаем, что Временное правительство и раньше было в курсе того, что задумали большевики. Но до этой поры большевистское руководство отметало все обвинения в свой адрес и успешно принимало позу оскорбленной невинности. Теперь власть получила прямые доказательства подготовки государственного переворота. При определенном умении это можно было бы использовать как очень сильное оружие. Общественное мнение в ту пору было очень подвержено колебаниям — вспомним, какую роль в июльские дни сыграла публикация показаний прапорщика Ермоленко. Однако Временное правительство упустило этот шанс.

В оправдание можно сказать, что правительство в это время было занято совсем другим. Неожиданной проблемой, с которой пришлось разбираться не откладывая, стало поведение военного министра генерала Верховского. Бóльшую часть времени с момента своего назначения Верховский провел на фронте. Знакомство с ситуацией в действующей армии ввергло его в крайний пессимизм. Верховский убедил себя, что единственным выходом из кризиса может стать только заключение сепаратного мира с Германией.

О такой возможности задумывался не один он, но до него никто не решался сказать об этом вслух. Впрочем, и сам Верховский не сразу решился выступить публично. Поначалу он попытался заручиться поддержкой какой-то из влиятельных политических групп. Интересно, что Верховский, пришедший в правительство как представитель "революционной демократии", в первую очередь обратился не к социалистам, а к кадетам. В кадетском руководстве существовала небольшая, но влиятельная группа, полагавшая, что приход немцев лучше, чем торжество большевиков. Видимо, на ее поддержку и рассчитывал Верховский.

Днем 19 октября в квартире Набокова на Морской улице состоялась встреча военного министра с наиболее влиятельными кадетскими лидерами, включая Милюкова. Верховский выступил с длинной речью, в которой доказывал, что русская армия не способна воевать и Россия немедленно должна начать переговоры о заключении мира. Остается удивляться наивности молодого генерала. Его слушатели пропустили мимо ушей все, что он говорил. Их отношение к Верховскому определилось еще до начала встречи. По словам Набокова, "всё его (Верховского. — В. Ф.) недавнее прошлое было настолько в политическом отношении сомнительно, что не исключалось предположение, что он просто играет на руку большевикам".[390] Разочарованный Верховский еще раз уточнил, может ли он рассчитывать на поддержку. Получив отрицательный ответ, он немедленно откланялся.

Существуют косвенные свидетельства того, что Верховский пытался найти сочувствие у руководства партий эсеров и меньшевиков, но столь же неудачно. Всё это заставило его пойти ва-банк. 20 октября в Мариинском дворце состоялось соединенное заседание комиссий по обороне и иностранным делам Совета республики. На встречу были приглашены и представители правительства — министр иностранных дел Терещенко и военный министр Верховский. Доклад Верховско-го вызвал у слушателей самые мрачные чувства. Военный министр приводил цифры, одна страшнее другой. По его словам, численность армии к настоящему времени превысила десять миллионов человек, но большая часть ее небоеспособна. Анархия и дезертирство нарастают с каждым днем. Верховский предложил резко сократить численность вооруженных сил за счет демобилизации старших возрастов. Одновременно предполагалось возродить строгие дисциплинарные меры, в том числе создать отдельную группировку, численностью до 150 тысяч человек, для борьбы с дезертирами и погромщиками в тылу.