Страждущий веры (СИ) - Светлана Гольшанская

Ведь и правда — витало что-то зловещее в воздухе, чья-то воля сбивала нас с пути. Или мне так казалось каждый раз, когда мы ошибались, петляли и заходили в тупик. Но всё же мы продвигались вперёд, вниз. Звёздное небо скрыл глухой потолок. Становилось ощутимо теплее. Снег, а потом и наледь исчезали, оголяя шероховатый серый камень. Идти по нему было намного легче.

Когда из-за очередного поворота показалась просторная прямоугольная площадка, мы решили отдохнуть. Пока мы с Микашем освобождали оленя от поклажи, Вейас обнаружил висевшие на стене факелы и принялся зажигать их по кругу. Как они только не отсырели и не сгнили, хотела бы я знать. Повезло, так повезло. Дров для костра мы бы тут точно не отыскали.

— Здесь тоже надписи, — задумчиво хмыкнул брат, замерев возле очередного факела.

Мы побросали тюки и подошли к нему. И олень тоже — видно, любопытство одолело и его.

— Те же, что и на воротах? Ну так мы всё равно прочитать не сможем, — как всегда засомневался Микаш, встав рядом с Вейасом.

— Тут, мне кажется, на нескольких наречиях. Это явно какая-то форма доманушского.

Я встала на цыпочки и, отчаявшись что-то увидеть поверх плеч, распихала парней в стороны. Вей указывал на выцарапанные на камне угловатые знаки, напоминавшие наши руны, рядом уже знакомые клиновидные палочки и с самого края детские рисунки.

— Смотрите, это символы четырёх стихий, — брат ткнул на изображение капель воды, языка огня, ели и облака. Возле последнего палец Вея остановился и пополз вверх к перечёркнутому крестом кругу. — Символ сторон света и четырёх братьев-ветров. А дальше, похоже, их история от рождения и до самой смерти. И очень много о ритуале погребения. Похоже, это гробница, — Вей показал извивающуюся линию реки с лодкой, что перевозила толпившихся возле одного берега реки человечков на другой к большому мельничному колесу. Другие символы тоже были знакомы: золото, кровь, меч, дитя, солнце — но смысл их всех вместе понять не получалось.

— Так ты можешь прочесть, что здесь написано? — нетерпеливо спросил у Вейаса Микаш.

— Мог бы. Если бы у меня была команда книжников, вся библиотека Эскендерии под рукой и лет двадцать в запасе.

— Тогда, может, твою сестрёнку снова озарит? — парни обернулись на меня. Не оставалось ничего, кроме как стыдливо отвести глаза. Должно быть, теперь они считают меня умалишённой.

— Нет? — Микаш явно обращался ко мне, но я не хотела с ним разговаривать. Если бы было куда убраться, точно бы ушла с глаз долой. — Тогда нечего и время тратить на бездарные детские рисунки. Дело надо делать. Вы знаете хоть, как выглядит ваш демон?

Мы с братом переглянулись.

— Какие у него повадки и слабости?

Молчали. Ну а что нам было сказать?

— Хоть что-нибудь?

Мы сокрушенно пожали плечами, избегая его взгляда.

— Как вы вообще собираетесь на него охотиться? Даже неизвестно, живёт ли он здесь или это только выдумки.

— Не нравится — проваливай. Тебя никто не звал, — Вей отпихнул его в сторону, вернулся к тюкам, расстелил на полу одеяло и разлёгся, глядя ввысь мрачным взглядом.

Ему больно? Он уже почти раскрылся. Может, у меня получится его подбодрить?

— Если сам не можешь вести себя нормально и уважать чужие чувства, не проси больше, чтобы уважали твои, — прошипела я над ухом Микаша. — Неотёсанный, грязный земной червь!

Он привалился к стене и потупился. Ну хоть замолчал. Надеюсь и дальше говорить не будет. Откусит себе язык или снова разобьёт кулаки до мяса — мне и дела нет. Да, я плохая, я злая, не хочу больше быть хорошей, прощающей и понимающей.

Я расстелила одеяло рядом с братом и легла так, что мы соприкасались макушками.

«Откуда ты всё это знаешь? Про символы и древние наречия? Не из-за попавшей же к тебе по ошибке книги из папиной библиотеки, правда?» — осторожно поинтересовалась я мысленным шёпотом.

«Из неё, — нехотя ответил он. Боялся, что я тоже его обсмею? Даже если он ошибётся или скажет глупость, я никогда смеяться не стану. Я попытаюсь понять и принять. — И ещё из многих других. Кое-что из моих собственных наблюдений и догадок, кое-что показал учитель грамматики».

Я помнила того седобородого старца из круга книжников. Он единственный из учителей Вейаса, который его хвалил. Папа думал, что старый книжник слишком лоялен к брату. Впрочем, отец не считал эти уроки важными, поэтому мало обращал внимания.

«Когда-то я мечтал уехать в Эскендерию, поступить в университет и выучиться на книжника. Познавать мир, открывать его тайные законы, философствовать, участвовать в диспутах, искать доказательства своих теорий. Учитель говорил, у меня бы получилось. Но отец был против. Это ведь совсем не так почётно, как махать железякой и искать смерть в зубах какой-нибудь твари по долам и весям».

Ну надо же! Как можно было прожить рядом с человеком всю жизнь и совсем его не знать? А ещё сестра называюсь! Но какой же он скрытный — ни слова не вытянешь, вот и теперь закрывается, надеется, что я забуду о том краешке его мира, в который он неосторожно меня пустил.

«Охохо! — бесцеремонно влез в наш разговор Микаш. — Махать железякой куда действенней и полезней, чем обсуждать в компании бездельников, как боги на небе справляют малую нужду и от этого появляется звёздный свет».

«Я не верю в богов».

«Тогда во что ты веришь?»

«В рациональность. Звёзды, — Вей ткнул пальцем вверх, и я открыла рот от удивления. Прямо у нас над головой в огромном световом колодце виднелось чёрное полотно неба, утыканное алмазами-звёздами. — Это солнца других миров, расположенные от нас так далеко, что они уже могли давно потухнуть, но мы все ещё видим их свет, как дальнее эхо умершего голоса. Вот в этом мире, — Вей указал на самую яркую звезду в рисунке Большого пса. — Живут варги. Вон в том, — одна из маленьких звёздочек в рисунке Водочерпия. — Ночные Ходоки. Туаты в Царевне-лебедь. А у проклятой Северной звезды, что едва не свела нас с ума, живут такие же люди, как мы. Только у них нет ни Червоточины, ни демонов, ни даже магии. Они не верят в богов и прочие суеверия. Ими правят книжники и рациональность. Их сверкающие дома подирают собой облака, по просторным улицам ездят повозки без лошадей, а в небесах летают огромные железные птицы. Я иногда вижу их в своих снах».

«Теперь я верю, что вы родственники. Ты такой же сказочник, как она, — рассмеялся в голос Микаш. — Свет умерших звёзд, мир, которым правят книжники, приручившие железных птиц — в жизни большего бреда не слышал».

«Да, — оборвал его Вейас и отвернулся. — Скудоумные сказки для бездельников. Правильно, что отец меня не пустил. Учитель ошибся — надо мной бы все смеялись».