Том 7. Последние дни. Пьесы, киносценарии, либретто. «Мастер и Маргарита», главы романа, написанные и переписанные в 1934–1936 гг. - Михаил Афанасьевич Булгаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дантес. Есть иные страны... скажите мне только одно слово!.. Завтра у меня будут готовы лошади... Бежим!
Наталья. Вы и преступны, вы и безумны! А сестра? Как вы можете выговорить эти слова?
Дантес. Я женился на ней из-за вас. Я совершил преступление. И совершу еще одно. Бежим!
Наталья. Что говорит этот человек... У меня дети!
Дантес. Забудьте их.
Наталья. Я не согласна.
Дантес. Я постучу в дверь.
Наталья (удерживая его). Не смейте!
Дантес. Придите к Идалии.
Наталья (крестясь). О, ни за что!
Дантес. Я убью себя.
Наталья. Мучитель!
Дантес целует Наталью. Часы хрипят, бьют полночь.
(Отпрянув.) О, Боже мой, уходите! Уйдите! Вас увидят на набережной!
Дантес. Нам нужно поговорить, придите!
Наталья. Завтра на балу у Воронцовой подойдите ко мне.
Дантес поворачивается, выходит в дверь в столовую.
О, Боже, слуга, слуга!.. (Прислушивается.)
Дантес (возвращаясь). Слуга спит. У меня есть второй ключ.
(Уходит.)
Наталья прислушивается. Слышно, как тихо закрывают дверь. Наталья подбегает к окну гостиной, в изнеможении прислоняется, крестится, потом смотрит в окно, потом подбегает к двери кабинета, отдергивает портьеру, открывает ее, прислушивается, потом удовлетворенно закрывает дверь.
Темно.
Картина вторая
Столовая в доме Салтыкова, в которой накрыт стол. Рядом со столовой библиотека. В библиотеке: Кукольник, Бенедиктов, князь Долгорукий[92] и два Преображенских офицера — сыновья Салтыкова. При открытии занавеса послышался аплодисмент. Бенедиктов, стоя и глядя вдаль читает свое стихотворение.
Бенедиктов.
...Казни ж, карай меня, о дева,
Дыханьем ангельского гнева!
Твоих проклятий стою я...
Но — нет у ангела проклятий, —
Так, гневная, сожги меня
В живом огне своих объятий!
Палящий зной мне в очи вдуй
И, обуздав мой страстный трепет,
В уста мои, сквозь жаркий лепет,
Вонзи смертельный поцелуй!
Бенедиктов, окончив, скромно кланяется. Кукольник первый начинает аплодировать.
Кукольник. Браво! (Обнимает Бенедиктова и целует его. Преображенцам.) Преображенцы! Аплодируйте! По вашим лицам я вижу — вы любите и чтите искусство! Аплодируйте первому поэту отечества!
Бенедиктов. Что ты, Нестор Васильевич!..
Дверь в библиотеку открывается, и появляется Боголюбов[93]. Протирает платочком очки, надевает их, аплодирует, кланяется.
Боголюбов. Слышал окончание вашей прелестной пьесы... позвольте списать...
В столовой появляется Салтыкова. Лакей, стоявший у дверей, обращается к ней со словами.
Лакей. Сергей Васильевич приехали.
Салтыкова (лакею). Проси к столу.
Лакей (в дверях библиотеки). Кушанье на столе.
Кукольник (Бенедиктову). Пойдем. Насмотришься, брат, сейчас. Оригинал!
Вся группа проходит в столовую. Первым подходит к ручке Салтыковой Долгорукий, потом Боголюбов, Кукольник.
Разрешите, Александра Сергеевна, представить вам нашего лучшего поэта отечественного — Владимира Григорьевича Бенедиктова. Истинный светоч! Талант!
Бенедиктов. Ах, Нестор Васильевич!
Салтыкова. Enchanté de vous voir...[94] Я очень рада вас видеть... Вот и Сергей Васильевич.
Дверь открывается и появляется Салтыков. Он в цилиндре, в шубе, с тростью в руках и с громадным фолиантом под мышкой. Проходит мимо гостей, не глядя на них. Бенедиктов кланяется, но поклон его попадает в пустое пространство. Кукольник дергает Бенедиктова, подмигивая ему.
Долгорукий и Боголюбов смотрят в потолок, делая вид, что не замечают графа. Салтыков подходит к лакею, у которого поднос в руках, наливает себе чарочку водки, окидывает невидящим взором группу гостей, выпивает, закусывает [грибком], прищуривается и говорит сам себе.
Салтыков. Да-с... Secundus pars...[95] (Смеется сатанинским смехом и выходит, [задумчиво посвистев].)
Бенедиктов бледнеет. Салтыкова сконфужена.
Салтыкова (Бенедиктову). Mon mari...[96]
Кукольник. Александра Сергеевна, ни слова!.. Знаем!.. На отечественном языке, Александра Сергеевна, на языке...
Салтыкова (Бенедиктову). Мой муж страшнейший чудак, но я надеюсь, что это не помешает нам...
Пауза, после которой выходит Салтыков; он без цилиндра, шубы и трости, но по-прежнему с фолиантом. Гости обращают к нему оживленные лица, кланяются.
Салтыков (приветливо кланяется всем). А-а-а... (Подняв палец.) Это было мое инкогнито, а вот теперь я пришел.
Боголюбов (смеется почтительно). Знаем, Сергей Васильевич, знаем.
Салтыков (стуча по фолианту). Secundus pars! Умышленная опечатка. Corpus juris![97] Эльзевир![98]
Боголюбов (подходит с протянутыми руками). Дозвольте поглядеть.
Салтыков. Назад!
Салтыкова. Serge![99]
Салтыков. Книги не для того печатаются, чтобы их руками трогать! (Ставит книгу на камин. Обращается к жене.) Если ты ее только тронешь!
Салтыкова. И не подумаю! Не надобно мне!..
Салтыков. Прошу! Филат, водки!
Гости подходят, пьют, закусывают.
Салтыкова. Прошу к столу.
Усаживаются.
Салтыков (глядя на руки Кукольника). Вас можно поздравить?
Кукольник. Да-с, государь император пожаловал. (Показывает перстень.)
Салтыков. Неважный перстенек.
Кукольник. Сергей Васильевич!
Салтыков. По поводу сего перстня вспоминается мне следующее. (Слуге.) Филат, что это на камине?
Слуга. Книга-с.
Салтыков. Не ходи возле нее.
Слуга. Слушаю-с.
Салтыков. Да, вспоминается мне... В бытность мою мальчиком император Павел, царствие ему небесное, пожаловал мне звезду, украшенную алмазами, чрезвычайно большими алмазами. А такой перстень я и сам могу себе купить за пятьсот рублей или даже за четыреста.
Гости смущены до крайности.
Салтыкова. Ты все наврал. Нет у тебя никакой звезды.
Салтыков. Ты не знаешь. Я ее прячу от тебя вместе с табакерками.
Салтыкова. [Сережа], ты бредишь.
Салтыков. Не слушайте ее. Женщины ничего не понимают в русской истории.
Кукольник (Салтыкову). Quand delivrerez vous ce petit prisonnier de guerre Anglais?[100]
Салтыков. Пейте сами.
Долгоруков. Если я не ошибаюсь, Сергей Васильевич, случай со звездой был тогда же, что и с лошадью?
Салтыков. Нет, князь, вы ошибаетесь. Случай с лошадью был при Александре, царство ему тоже небесное.
Долгоруков. Ага!
Салтыков тревожно смотрит на камин.
Бенедиктов. А вы любите книги?
Салтыков. Книги меня любят и идут ко мне.
Пауза.
Видел сейчас. (Постукивает пальцем по перстню Кукольника.) Проехал...
Кукольник. Государь император?
Салтыков. Он. (Бенедиктову.) Изволите поэзией заниматься?
Бенедиктов. Точно так.
Салтыков. Напрасно.
Бенедиктов. То есть как-с?
Салтыков. Опасное занятие. Вот [этот, как его фамилия... ну...] Пушкин... (Шепотом.) Его недавно в Третьем отделении отодрали.
Общее молчание.
Салтыкова. С тобой обедать нет никакой возможности. Что ты рассказываешь?
Салтыков. Кушайте, пожалуйста. Филат! (Жене.) Тебя тоже могут отодрать.
Бенедиктов. Помилуйте, за что же?
Долгорукий. Между прочим, это, говорят, верно.
