Генерал Багратион. Жизнь и война - Евгений Анисимов

Багратион уже не был свидетелем этих побед. Он покинул Финляндию в мае и хотя не получил привычной для себя награды, но зато стал полным генералом — генералом от инфантерии. А 30 июля 1809 года последовал указ Александра I о назначении его в Молдавскую армию.

Глава восьмая

Любовь нечаянно нагрянет

Существует устойчивая традиция, связывающая назначение Багратиона в Дунайскую (Молдавскую) армию с опалой, которую император наложил на своего подданного, посмевшего завести роман с его сестрой, великой княжной Екатериной Павловной. Это и привело фактически к почетной ссылке Багратиона на юг, подальше от столицы. Тут мы вступаем на зыбкую почву омертвевших исторических сплетен — но что делать! Из биографии слова не выкинешь. Как бы лишнего не приписать!

Но вначале о нашей героине. Ее рождение в 1788 году не принесло особого счастья ни наследнику престола Павлу Петровичу, ни его супруге великой княгине Марии Федоровне. Да чему бьшо радоваться: четвертая девка подряд! К тому же и роды у императрицы Марии Федоровны оказались тяжелейшими, и если бы у постели роженицы не находилась сама императрица Екатерина II, прикрикнувшая на оробевших было акушерок и врача, погибли бы и новорожденная, и мать.

Чуть позже императрица писала своему давнему адресату Мельхиору Гримму: «Великая княгиня родила, слава Богу, четвертую дочь, что приводит ее в отчаяние». Чтобы утешить невестку, императрица дала внучке свое имя — авось тоже станет императрицей Екатериной! Если бы государыня тогда знала, что и после Екатерины родится еще одна девочка, Ольга, а потом — о ужас! — шестая, Анна, и только потом, наконец-то, Николай, мужик, как с удовлетворением писала императрица, богатырь! Нет смысла цитировать высказывания мемуаристов о небесной красоте, образованности, уме и «искрящихся веселостью глазах» юной принцессы Екатерины. Глаза всех принцесс и даже непринцесс в шестнадцать лет искрятся веселостью, и все °ни обворожительны, изящны и грациозны. Одно можно сказать определенно — кроме красоты у «Катиш» (так ее звали в семье) довольно рано прорезался решительный, целеустремленный и упрямый характер. С юных лет в девочке чувствовалась воля, были видны расчетливость, прагматизм и огромное честолюбие, будто вложенное в нее вместе с именем бабушки. А еще у нее был острый язычок, которого многие побаивались.

Девица в царской семье — не только украшение балов, но и персонифицированная большая династическая проблема — все время нужно думать, как бы ее получше пристроить. Труд, как известно, нелегкий! Поэтому в середине 1800-х годов ее мать, тогда уже вдовствующая императрица Мария Федоровна, стала зорко озирать из Петербурга европейские дворы в поисках достойного Катиш жениха. Но с берегов Невы видно было плохо — европейский горизонт затягивали клубы порохового дыма, шли непрерывной чередой Наполеоновские войны.

И вдруг был получен многообещающий сигнал из дворца Хофбург в Вене — в марте 1807года овдовел австрийский император Франц I (недавно утративший титул императора Священной Римской империи германской нации и одну единицу в своем династическом «номере» — из Франца // стал Францем I Австрийским). Его покойная супруга Елизавета приходилась родной сестрой императрице Марии Федоровне. Горе, но не такое, чтобы особенно убиваться по покойной, и тотчас Мария Федоровна, отличавшаяся во всем немецким прагматизмом, решила ковать железо, пока оно горячо: вознамерилась выдать Екатерину за своего только что овдовевшего зятя, цезаря Франца, — пусть ее дочь станет австрийской императрицей! В качестве свата из Петербурга в Вену отправился князь А. Б. Куракин. Но вся эта затея не очень понравилась императору Александру I, старшему брату Катиш. Государю было явно неприятно, что его сестра ляжет в постель с немолодым человеком, который раньше жил с его, государя, родной теткой. Возможно, сентиментальному Александру виделось в этом что-то гадкое, нехристианское. Мария Федоровна эти сомнения пыталась развеять: императрица обратилась к синодальным попам, и те, как и следовало ожидать, дали свое полное согласие на брак — церковные каноны ведь не нарушены! И хотя Александр I в делах, касавшихся семьи, обычно не спорил с матерью, на этот раз он проявил решительность и твердость. Для этого у него были резоны — из памяти Александра не изгладились свежие и очень скверные воспоминания от встреч с императором Францем. Дело в том, что в момент предполагаемого сватовства летом 1807 года Александр I как раз вел переговоры с Наполеоном в Тильзите, и воспоминания о Франце были ему особенно неприятны. Куракин, ехавший в Вену через Тильзит, писал Марии Федоровне после встречи с императором: «Государь все-таки думает, что личность императоре

Франца не может понравиться и быть под пару великой княжне Екатерине. Государь описывает его как некрасивого, плешивого, тщедушного, без воли, лишенного всякой энергии духа и расслабленного телом и умом от всех тех несчастий, которые он испытал; трусливого до такой степени, что он боится ездить верхом в галоп и приказывает вести свою лошадь на поводу». Александр / это видел сам: в 1805 году, после поражения при Аустерлице, им, союзникам Лкксандру и Францу, предстояло как можно быстрее уезжать с поля боя, а союзник этот еле держался в седле. «Он утверждает еще, — пишет Куракин, — что великая княжна испытает только скуку и раскаяние, соединившись с человеком столь ничтожным физически и морально». К тому же Александр нашел сестре жениха получше — прусского принца Генриха, к которому испытывал симпатию. Этот брак с политической точки зрения был очень важен для оплошавшего в войне с Наполеоном прусского короля Фридриха Вильгельма 111.

Но матушка настаивала на своем. При этом выяснилось, что и юная дочь ее Катиш особа весьма прыткая и не по годам прагматичная, что, конечно, понять можно: такое ей дали воспитание и такая высокая ставка стояла на кону — корона одной из великих, хотя и здорово потрепанных в последние годы, мировых империй. Ради этого многое можно было простить, а когда нужно, то и потерпеть: «Брат находит, что император слишком стар. Но разве мужчина в 38лет стар? Он находит его некрасивым? Но я не придаю значения красоте в мужчине. По его словам, он неопрятен Я его отмою. Он глуп, у него дурной характер? Великолепно! Он был таким в 1805 году, впоследствии он изменится». Так передала речь дочери (а может — досочинила от себя) Мария Федоровна в письме к Александру. Женщины были упорны, но и император, их повелитель, непреклонен…

В камер-фурьерский журнал Марии Федоровны 31 июля 1807 года была внесена запись: «В среду поутру в 9 часов Ея императорское величество (Мария Федоровна. — Е. А.) с их высочествами: государем цесаревичем (Константином Павловичем. — Е. А.) и государынею великою княжною Екатериною Павловною и его светлостью принцем Евгением Виртембергским и с приглашением генерала-лейтенанта князя Багратиона, также особенно с следовавшими в коляске ее же высочеством великою княжною Анною Павловною и статс-Дамою графинею Ливен изволила выезд иметь верхами прогуливаться по саду, а между тем и кушать под липою кофе»1.