Царства смерти - Кристофер Руоккио
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы хотите, чтобы я…
– Подтвердил, что это, – Элуша указал на меня двумя пальцами, медленно выпустив когти, – твой хозяин.
Бледный царь расслабился, раскрыл окровавленную ладонь и пригласил Бастьена приблизиться к алтарю. Красный отряд внизу вытягивал шеи, чтобы разглядеть, что делают их капитан – точнее, старший помощник капитана – и Бледный царь. Даже в аду у человека не отнять любопытства. Темное сьельсинское море вокруг стало гуще, по нему как будто побежали барашки белых плащей.
Дюран кивнул, принимая приглашение Шиому Элуши. С привычной натянутостью норманский офицер подошел к алтарю.
– Лорд Марло, сэр? – спросил он.
– Бастьен, – ответил я, стараясь смотреть на него, хотя и был прикован.
Услышав мой голос, офицер отдал честь, по-имперски ударив себя в грудь и вытянув руку.
– Милорд… – Он взглянул на череп мертвого бога и генералов-химер на верхних ступеньках. – Жуткое место, чтобы умереть.
– Весьма, – согласился я.
– Сэр, Отавия… – Голос сорвался.
Бастьен не нашел в себе сил задать пугающий вопрос: «Она мертва?»
Я помотал головой:
– Пропала на Падмураке. И она, и… – Теперь я не закончил фразу. Не смог выговорить «и Валка».
Бастьен закрыл глаза, потер их руками, едва не уронив очки. Это было самым ярким проявлением эмоций, что я от него видел, и закончилось оно так же быстро, как началось.
– Признаешь, что это не обман? – вмешался в наш скорбный диалог голос ксенобита, холодный, резкий, устрашающий.
– Это он. – резко выдохнув, Бастьен Дюран повернулся и ответил Шиому Элуше.
– Повтори это им.
Покрытая серебряной кровью рука указала на людей, зажатых между двумя толпами врагов.
Дюран в последний раз посмотрел на меня, и я заметил на его темном лице след от одинокой слезы. Из-за меня? Из-за Отавии? Из-за себя?
– Я думал, вы Избранный, – мрачно, с горечью сказал он.
Слова ужалили меня больнее, чем плетки, чем кинжалы. Я опустил взгляд, прижавшись лбом к холодному камню алтаря. Я был во всем виноват. Стоило быть чуть внимательнее, и я раскусил бы ловушку на Падмураке, пока не стало поздно. Если бы я не бросился драться с фаэтонами в Ведатхараде, то в роковой миг был бы рядом с Валкой, Отавией, Бандитом и Паллино. А может, мне удалось бы спасти и их, и «Тамерлан». Тогда ничего этого не случилось бы, а в Империи узнали бы, что Содружество заключило сделку со сьельсинами.
Я не стал смотреть, как Бастьен подтверждает, что я – это я. Я не столько увидел или услышал, сколько почувствовал вздохи и крики отчаяния бойцов моего Красного отряда. Моя вселенная сжалась до моих скованных под алтарем рук. Я пытался сосредоточиться, отогнать слезы и стиснуть зубы, найти место, где цепи рвались и я освобождался. Я представил, как перепрыгиваю алтарь и душу монарха обрывками цепей на глазах у его армии и своего отряда, представил, как побеждаю в отчаянной схватке с ордой сьельсинов…
Фантазии.
Я не строил иллюзий на этот счет. Даже если бы получилось призвать свои истраченные силы и освободиться, я не успел бы даже перемахнуть через алтарь. Если не генералы Иэдир и телохранители, то сам царь легко бы меня остановил. Даже в своей лучшей форме я уступал правителю ксенобитов, а я уже много лет не был в лучшей форме. И даже если бы мне каким-то образом удалось одолеть Элушу, а моим бойцам – победить, несмотря на пяти-шестикратное превосходство врага, нам некуда было бы деваться. В Актеруму дожидались еще миллионы Бледных, а на орбите – миллиарды. Нас бы встретили корабли-миры тысячи семисот кланов.
Нам пришел конец.
Стены моей маленькой вселенной обрушились под напором криков. Изумленных, шокированных.
Я обернулся и увидел на месте Бастьена Дюрана безголового человека в офицерской одежде. Тело покачнулось на верхней ступеньке и покатилось вниз, под ноги толпы. Царь, прежде бывший Сириани Дораяикой, сжимал в руке сверкающий меч. Не белый керамический, не традиционную сьельсинскую саблю.
В его руке, в его длинных паучьих пальцах клинок из высшей материи казался крошечным, как нож. Он не был уродливым и искрящимся, как оружие, о котором давным-давно рассказывал императору легионер Каракс и которое я видел во сне прошлой ночью. Этот клинок был ярким и сверкающим, как хрусталь, как лунный свет. Его волнистое лезвие отделяла от руки гарда из светлого металла. Рукоять была обита кожей винного цвета и окована серебром. Это был джаддианский клинок. Меч Олорина. Мой меч.
Все это время я думал, что потерял его на Падмураке, что его подобрал Иован или оставил в качестве трофея Лорс Таллег. Но лотрианцы отдали его Вати, а верное Вати – своему господину.
Теперь Сириани убил им Бастьена Дюрана.
Голова коммандера скатилась по ступенькам и остановилась на узкой полоске песка между стражниками и моими офицерами. Все потеряли дар речи; мне даже показалось, что у людей перехватило дыхание – настолько неподвижными и мрачными они были, шокированные произошедшим и осознанием того, что еще впереди.
– На колени, людишки! – воскликнул Элуша, обращаясь к пленникам.
Его холодный голос был многократно усилен динамиками. Он сделал выпад моим мечом в направлении толпы, напомнив своей позой статую Правосудия. Медленно, поодиночке, Красный отряд – все девяносто тысяч человек – встали на колени.
Монарх опустил руку и продолжил уже тише:
– Я сьельсин. Я сьельсинский народ. Я победил вашего хозяина, вашего вождя. – Он махнул окровавленной рукой в мою сторону. – Сегодня ваш Адриан умрет, а следом за ним и ваш император. Вы станете рабами. Скотом. Но не отчаивайтесь! Вы храбро сражались, и ваша смерть будет быстрой.
Мой меч сверкнул в моем направлении. Я медленно приподнял голову и расправил плечи.
Шиому Элуша наставил на меня мой джаддианский клинок и тихо произнес:
– Но сперва ты должен выбрать.
Я встретился глазами с Пророком, но ничего не ответил. Позади дымились руины «Тамерлана», черные языки дыма поднимались к небу над крепостными стенами Актеруму. С небес на нас смотрели бесчисленные сьельсинские луны.
– Ты должен выбрать одного, – сказал Сириани. – Один из твоих людей отправится к вашему императору, чтобы доложить о твоей смерти. Выбор за тобой.
Все офицеры услышали это, и первые ряды неуклюже заерзали. Между ними и мной лежало тело Бастьена, его кровь окрашивала алым это серо-зеленое место. Его голова была в пяти шагах от склонившихся Халфорда с Коскиненом. Я поймал мимолетные взгляды Коскинена и Халфорда, вспомнил, как ночной капитан спас весь Красный отряд и «Тамерлан» у Нагапура.
