Царства смерти - Кристофер Руоккио

у кормы, напоминавший перевернутую башню замка, был то ли взорван, то ли спилен, но я все равно узнал корабль. Я бы узнал его где угодно и когда угодно.

Буксируемый четырьмя сьельсинскими транспортниками на горящих синим репульсорах, «Тамерлан» развернулся над крепостными стенами города-кольца. Воздух содрогался от жалобных стонов металла и непрерывного грохота. Я стоял как вкопанный, и слезы текли у меня из глаз.

Никогда прежде я не смотрел на него с такой грустью и таким ужасом.

Дораяика – Элуша – собирался приземлить «Тамерлан» посреди Актеруму. Собирался отдать корабль и девяносто тысяч спящих на борту солдат на растерзание, чтобы таким образом объединить свою новую армию и империю.

– Нет… – только и мог произнести я.

Но «Тамерлан» был здесь. Сколько раз я видел эту сцену во сне? Сколько раз мое подсознание показывало ее мне, словно болезненное воспоминание, и призывало сделать все, чтобы не допустить этого?

Но в назначенный день все случилось точно так.

Я не смог убежать от судьбы.

Орда отвернулась от храма, наблюдая за спуском линкора. Задние ряды уже растянулись, с нетерпением ожидая возможности приблизиться к кораблю, но верные царю химеры отталкивали их, чтобы освободить достаточно пространства для посадки. Барабаны и жуткие горны зазвучали громче, боевые кличи сьельсинов наполнили воздух, едва не заглушая двигатели буксиров. Неоднократно до меня донеслись слова «элуша» и «ижкурра».

Когда громадный корабль наконец опустился ниже границы крепостных стен, солдаты на земле выстрелили из простых ракетниц, и тусклое небо расчертили столбы зеленого и синего дыма, направляя курс. Я никогда не видел «Тамерлан» так близко, стоя на земле. Линкор класса «Эриэль» возвышался над всеми; на его фоне казалась крошечной даже голова Наблюдателя, ставшая святилищем в сердце этих мертвых земель. В его огромной тени химеры в белой броне выглядели муравьями. Корабль опускался все ниже, и я увидел, что орудия и люки ангаров проржавели и покрылись щербинами за время долгого простоя без обслуживания.

Все годы моего заключения он, должно быть, лежал где-то на поверхности Дхаран-Туна или внутри какого-то меньшего корабля-мира, который Вати перегнало сюда от Падмурака. Даже с расстояния в милю отчетливо виднелись боевые отметины и следы разграбления; в тяжелой броне наверху фюзеляжа были заметны глубокие геометрически ровные трещины. Длинноцепочечные молекулы адаманта разорвались под мощным огнем. Абордажные корабли сьельсинов по-прежнему пронизывали нижние палубы, как отравленные наконечники стрел в боку железного великана.

«Тамерлан» был уже в тысяче футов над пустыней, ниже ярких дымовых столбов. Я заметил, что посадкой с земли руководило белоголовое Хушанса. Пятьсот футов. Столбы зеленого дыма, более высокие, чем энарские колонны, но недолговечные, отмечали пространство для посадки. Триста футов. Двести. Черные башни, сталактитами свисающие с днища умирающего корабля, коснулись вершин энарских колонн. Репульсоры буксиров загорелись ярче, жарче, синее. Линкор покачнулся. Направляющий шпиль ударил по древней колонне. Сколько лет эта колонна несла здесь дозор? Сколько миллионов лет прошло с тех пор, как зловещие строители установили ее?

Она упала за считаные секунды.

А следом на нее упал «Тамерлан». В ста футах над землей буксиры отцепили тросы. Не знаю, сколько колонн было разрушено падением линкора, но грохот от удара заглушил и барабаны, и гром на всех планетах вселенной, потому что для меня он был вестником конца света. Огромные облака серой пыли взмыли в небо, накрыв команду химер и заставив остановиться беснующуюся толпу.

Наступила тишина.

Я знал, что будет дальше.

Ближайший – левый – борт «Тамерлана» оказался всего в миле от храмовой лестницы, и падение корабля повергло сьельсинскую орду в хаос. Следуя полученным с помощью имплантатов приказам, химеры принялись наводить порядок в рядах Бледных. Я услышал выстрелы; железные демоны открыли огонь по толпе, раскидывая трупы бунтовщиков, чтобы страхом заставить остальных вести себя тихо.

Инстинкт послушания у сьельсинов развит очень сильно, и через считаные минуты химерам удалось согнать толпу в плотную группу и расчистить мощеную дорогу от храма до того места, где лежал разбитый «Тамерлан».

Мне хотелось протестовать, остановить великого царя, разорвать цепи. Но я понимал… знал, что, даже если это удастся, мне будут противостоять и сам царь, и его «Белая рука», и присягнувшие на верность аэты, и химеры, и скахари, и полмиллиона буйных сьельсинов.

Что я мог сделать? Только умереть.

Увидев первых людей, выходящих из руин моего мира, я упал на колени. Слезы захлестнули глаза, и я мог различить лишь красное и черное: офицеров в черной повседневной одежде и обслуживающий персонал в темно-красных комбинезонах. Сириани опустошил кубикулу «Тамерлана», разморозил половину из девяноста тысяч спавших на корабле. А может, и всех.

Они выходили без доспехов, некоторые спотыкались, еще не придя в себя после фуги, придерживали друг друга и пятились от окружающих их омерзительных тварей. Солдаты Бледного царя не торопили их, не подгоняли хлыстами, как несчастных рабов на параде. Сириани спланировал все мастерски, до мелочей. Можно было практически учуять запах слюней на демонических клыках, почувствовать нарастающий с каждой секундой голод.

Первой я узнал Айлекс. Ее зеленая кожа и пушистые волосы выделялись на фоне бледных лиц и сумерек. Когда я увидел ее лицо – первое знакомое и дружелюбное лицо за столько лет одиночества, – мое сердце оборвалось.

– Айлекс!

Я вскочил и бросился к алтарю, невзирая на цепи, собираясь перепрыгнуть через зловещий камень и сбежать по ступенькам к друзьям. Еще на ходу я заметил рядом с Айлекс группу офицеров в черном. Я разглядел бритую макушку и большие уши коммандера Халфорда, а потом – миниатюрную фигурку. Лориан!

Цепь натянулась, едва не задушив меня. Мои ноги продолжали нести меня вперед, и я рухнул на спину, ударившись головой.

– Почему? – прошипел я, не обращаясь ни к кому конкретно. – Почему все так?

– Dajaggaa o-tajun junne! – ответил мне холодный, замогильный голос.

Эти слова были адресованы не мне; ошалев от удара и внезапной радости одновременно с ужасом и сожалением, я не сразу понял их. Железные руки схватили меня и поставили на ноги. Не успел я отдышаться и даже моргнуть, как солдаты ткнули меня лицом в алтарь и прижали, держа за волосы. Если бы я в последний момент не успел повернуть голову, мой нос был бы сломан. Голова закружилась. Шум толпы приглушился, словно я слышал его сквозь воду. Я как будто вернулся в детство, на пустынные, недружелюбные ночные улицы Боросево, и попался хулиганам.

– Только не так… – простонал я – или подумал, что простонал.

Сквозь звон в голове я расслышал лязг цепей. Цепь, что сковывала мне руки, протянули в железный