Дневник самоходчика - Электрон Приклонский

Ходили на охоту вчетвером: наша неразлучная тройка и присоединившийся к нам Федя Буянов. Карабины нам одолжили в РТО. Решено было хоть зайчишку подстрелить: так набила оскомину бесконечная пшенка на первое и на второе.

И вот мы вчетвером очутились вне расположения полка, то есть в глубине леса. Старые сосны и ели, укутанные снегом, как белыми маскхалатами, угрюмо высятся вокруг. Сумеречно. Всезнающий Федя Сидоров уверенно ведет нас к какой-то большой поляне или вырубке, где много кустарника и где жируют косые. На ближних подступах к поляне, на намеченном Федей «рубеже развертывания», решаем разделиться и действовать парами на левом и правом флангах так, чтобы сойтись потом на противоположной опушке. Мы с Федором отправились вправо, взяв карабины на изготовку. Следы зайцев попадались действительно часто, но еще больше было следов солдатских сапог. Мы оказались не самыми первыми любителями свежей дичинки.

Минут через двадцать на той стороне вырубки гулко ударил в тиши винтовочный выстрел. Мы насторожились: товарищи наши не могли так быстро обойти поляну по глубокому снегу. Спустя несколько минут раздались еще выстрелы и громкое улюлюканье.

Вдруг почти под ноги нам выскочил из-за валежины крупный беляк, видимо насмерть перепуганный. От неожиданности он присел на длинные задние лапы и застыл столбом. Бока его часто-часто вздымались и опускались. Несколько секунд оба «охотника» и зверек в упор разглядывали друг друга. Опомнившись, мы с Федором разом вскинули карабины, а заяц, молниеносно сделав заднее сальто, усталыми, короткими скачками пустился наутек. Посланные вдогонку пули только взбили белые фонтанчики слева и справа от беглеца… Больше нам ничего не встретилось, зато все чаще стали раздаваться в разных местах выстрелы, и две или три заблудившиеся пульки просвистели низко над нами. Здраво рассудив, что своя голова дороже зайчатины, мы отступили к условленному месту сбора, укрываясь за толстыми стволами деревьев. В лесу быстро темнело, и скоро возвратились второй Федя с Анатолием, тоже пустые.

В землянке своей мы застали гвардии подполковника Уткина, начштаба, который как раз заканчивал обход подразделений, предупреждая офицеров о возможности тревог. Едва затих скрип его шагов — тревога! Ее устроил неожиданно нагрянувший командарм, генерал-полковник Вольский. Проверкой боеготовности он был удовлетворен.

А охотиться мы больше не ходили, несмотря на подначки обитателей обеих землянок, натравивших нас на зайцев.

Парковый день. Вечером заступаю дежурным по парку боевых машин.

Тщательно камуфлируем машины. Завтра полк в полном составе выезжает на боевые стрельбы. Все готово!

Стрельбы прошли нормально. Наш наводчик стрелять умеет. 250 часов вождения.

Вечером состоялось полковое комсомольское собрание. Меня избрали членом комсомольского бюро полка.

Заседание комсомольского бюро. По-деловому обсудили вопрос о боеготовности всех подразделений и полка в целом. Машины все до единой в порядке, и настроение у ребят боевое: пора Гитлера кончать, да и отдохнули достаточно.

Хозяйственники сегодня порадовали: вымыли весь полк в усовершенствованной бане-землянке, где — в отличие от первой, предновогодней, — было тепло и не скапливалась холодная грязная вода на полу.

Совершив обратный марш в Бельск, мы без промедления погрузились, и эшелону тотчас была дана «зеленая улица»: нас ждут. Машины держим на прогреве. Все в полной готовности.

Мы входим в состав 29-го гвардейского танкового корпуса генерал-майора Малахова и приданы 31-й гвардейской танковой бригаде. Она укомплектована новенькими Т-34-85 с сильной 85-миллиметровой пушкой. Совместно с этими машинами нам уже приходилось действовать вместе в Латвии и Эстонии.

Сообщили нам наконец и имя командующего нашей 5-й гвардейской танковой армии: генерал-полковник Вольский Василий Тимофеевич.

А 1-й Украинский, наш сосед слева, уже наступает южнее Варшавы, и мы нетерпеливо, напряженно ждем своего часа. Судя по тому, сколько и чего было сосредоточено в районе нашей дислокации, пытаемся строить предположения о масштабах начавшегося наступления.

Глухой ночью разгрузились на безвестном полустанке и сразу на марш.

Где-то впереди, в направлении нашего движения, идет страшная «молотьба»: перекатывается волнами непрерывный тяжкий гул канонады. Это общевойсковые армии вгрызаются в глубоко эшелонированную оборону противника, прорубая «коридор» для 5-й гвардейской, по которому она в нужный момент должна проскочить в тыл врага. Выйдя затем на оперативный простор, наша танковая развернется во всю свою мощь. Общее направление движения — к морю, вдоль Польского коридора, с целью отрезать всю восточнопрусскую группировку фашистских войск от главных сил, которые ведут сейчас упорные оборонительные сражения на фронте от Вислы до Одера.

Обо всем этом мы уже знаем из приказа, с которым нас ознакомили на одной из остановок во время марша.

Конкретные задачи, поставленные перед каждым экипажем, ясны до предела: от колонны далеко не отрываться и тем паче не отставать, если жизнь дорога; впереди идущие машины из виду не терять; все, что ни встретится военного — воинские части, обозы, эшелоны, аэродромы, а также действующие предприятия, электростанции, высоковольтные линии и т. п., — бить, давить, выводить из строя. Решительно продвигаться вперед. Атаковать с ходу, внезапно. Сильно укрепленные узлы обороны обходить: ими займутся наступающие следом армии. Наше дело — дезорганизовать глубокий тыл противника.

Настроение у всех нас приподнятое, чуть ли не праздничное, хотя никто и не ожидает от немцев встречи с хлебом-солью. Нам неизвестно, что там, в Германии, насчет этого думают, но нежданные гости с Востока, которых нацисты и за людей-то не считали, все-таки прибыли и много чего имеют сказать им, завоевателям и грабителям, убийцам и насильникам, заботливо выращенным в разбойном гитлеровском райхе…

Эти сутки завершились форсированным маршем на сближение с противником. Мы следуем со своей 31-й бригадой. Машины новые, и все пока идет как по маслу. Обильный снегопад превратился в сильную метель, что очень помогло нам воспользоваться «коридором», по которому под сильным, но бесприцельным огнем с незначительными потерями прорвались во вражеский тыл наши танки, самоходки, бронетранспортеры из механизированных бригад и даже проскочили заправочные машины и ремлетучки, а немцам дало возможность (дороги им лучше известны, что и говорить) оторваться ночью от наступающих им на пятки походных танковых колонн.

К полудню настигли поспешно откатывающегося на запад противника. Разведка донесла, что километрах в трех впереди, в широкой котловине между двумя деревнями, стоят, развернувшись в боевой порядок, свыше двух десятков «Тигров», среди них есть и «королевские». Обойти их и оставить у себя за спиной никак нельзя: заклюют. Они, наверное, только и ждут этого, затаившись в низине. Полк ИСов, поддерживаемый нашими ИСУ-152, тотчас выдвинулся вперед, охватывая низину полукольцом с фронта. И когда среди белого поля в пасмурной мгле зачернели грузные, громоздкие туши немецких машин (при всей немецкой аккуратности и дисциплинированности они не были камуфлированы), экипажи принялись за дело, открыв огонь с дистанции около 1500 метров, на которой 88-миллиметровые снаряды немецких танков не очень страшны нашей броне. Полностью скованные боем, немцы даже не заметили, как с тыла к ним подобрались на прямой выстрел Т-34-85 и неожиданно ударили по фашистским танкам. «Тигровое» побоище удалось великолепно: дно котловины и ее склоны там и здесь осветились пылающими «кострами», среди которых бестолково кружили, не зная, куда кинуться, и паля в белый свет, как в копейку, попавшие в ловушку Т-VI. Ни один из них не ушел. Всего два-три танка сумели каким-то чудом вырваться из этого ада, но были подожжены тридцатьчетверками из засад, предусмотрительно устроенных в перелесках и на окраине деревни по ту сторону котловины. Из наших тяжелых машин, что находились в поле моего зрения, совсем был выведен из строя лишь один ИС-2. Он преждевременно сунулся вниз по склону, нарвался на болванку, был подбит и, никем не управляемый, угодил по инерции в деревенский пруд, продавил лед и застрял, круто задрав корму вверх и печально уткнувшись надульным тормозом в воду, выступившую из-подо льда.

У моей самоходки (мы слишком увлеклись преследованием) сшибло снарядом средний поддерживающий каток. И счастье наше, что фрицы вообще нам борт не продырявили. Мы поскорей подтянули гусеницу и продолжали двигаться без катка, стараясь не отстать от полка, но на обледенелой дороге с крутым закруглением машину вдруг понесло, правая гусеница соскочила в канаве и сорвала еще и первый поддерживающий каток. Лихо! Только мы принялись за дело — ремонтники тут как тут. Вот молодцы! Однако отремонтировали они ходовую часть так поздно, что заночевали мы все вместе прямо в поле. 272 часа вождения.