Адмирал Ее Величества России - Павел Нахимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на предостережение начальника бастиона, Павел Степанович смотрел в зрительную трубу, и этот блестящий предмет был заметной мишенью: неприятельская пуля попала адмиралу в висок, остановившись в задней части черепа. Он упал, к общему нашему ужасу и огорчению. Его перенесли на Северную сторону, положили в лазарет, где два дня он пролежал, не приходя в сознание, и тихо скончался.
Хоронили Нахимова в Михайловской церкви торжественно, насколько позволяли боевые обстоятельства. Гроб его покрыт был простреленным кормовым флагом с корабля «Императрица Мария», на котором адмирал находился в Синопском сражении.
Так умер герой флота. Вечная ему память!
А вот несколько эпизодов из того времени обороны Севастополя, когда жив еще был Нахимов.
Павел Степанович обходил больных в госпитале. Одному матросу в это время отнимали ногу.
– Ваше превосходительство! – проговорил он.
– Чего тебе нужно? – спрашивает адмирал.
– А ведь это они нам за Синоп отплачивают?
– Правда, за Синоп.
– Ну, уж и задал же я им Синоп! – ответил матрос, сжимая кулак.
– Ваше превосходительство! – кричал другой, весь обожженный, Нахимову. – Вы меня не узнали?
– Да тебя трудно, братец, узнать! У тебя все лицо сорвано.
– Я фор-марсовой с «Двенадцати апостолов». Явите милость, позвольте опять на батарею!
– Да как же тебе идти в таком виде?
– Нет, уж позвольте! А не то в халате уйду!
Уважил его просьбу, бравому матросу сделали маску на лицо, и он отправился на позицию.
Одного матроса, Рабочего экипажа, ранили в лицо. Когда его привели в госпиталь, то жена его уговаривала его не ходить больше на батарею.
– Молчи, баба! Не твое дело! – ответил тот.
Но жена все продолжала уговаривать.
– Ну, ежели ты еще будешь надоедать, – сказал он, рассердившись, – то я и тебя возьму с собой.
И он стал торопиться к своему орудию.
Один боцман, находясь комендором у орудия на батарее, стрелял целый день, чтобы сбить неприятельское орудие. К вечеру ему оторвало ногу. Когда его несли на перевязочный пункт, то он обратился к оставшимся товарищам со следующими словами:
– А вы скажите Сеньке, чтобы он непременно сбил орудие; а не то я приду и накладу ему!
Один матрос носил снаряды к орудию. Когда он нес снаряд, то его дорогой сильно ранило. Он не бросил кокор, а добежал до орудия, отдал снаряд и только тогда закричал не своим голосом:
– Носилки мне, носилки.
Таков был дух черноморских моряков. Его умели внушить им ученики Лазарева…
Вот, на стене моего кабинета, пока пишу, висит портрет адмирала Нахимова: строгое и суровое выражение лица. Но у Павла Степановича смех был добродушный и, вообще, вместе со строгостью в нем было много добродушия…
Из воспоминаний адъютанта П. С. Нахимова П. Я. Шкота о деятельности адмирала в обороне СевастополяЯ отправился из Симферополя в Севастополь с открытым фельдъегерским листом, и, о Боже мой, какие испытания надо было перенесть на этой дороге: каждая станция была буквально завалена проезжающими ранеными; приходилось валяться на полу, вповалку, по несколько дней. Дорога завалена дохлыми волами, сломанными фурами с провиантом, обмундировочными вещами, сеном; лошади изнуренные, еле-еле подвигаются шагом, – и это мучение, на 60-ти верстах расстояния, продолжалось более семи дней!
Наконец, дотащившись до Северной стороны Севастополя, где впервые познакомились с шальными бомбами и ракетами, залетавшими на Северную сторону, причем было убито несколько человек; это было первое знакомство с удовольствиями Севастополя. Наконец, через полдня по приезде удалось переправиться в Севастополь. Прибыв в него, прямо с перевоза я отправился представиться герою Синопа и Севастополя – адмиралу Павлу Степановичу Нахимову.
Его не было дома: он был на бастионах. Возвратясь часа через четыре, тотчас же принял меня… и сказал: «Очень сожалею, что ваша судьба привела вас в таком положении в наш любезный Севастополь, который в настоящее время, как вы могли уже сами убедиться, находится не в очень хорошем положении. Назначить вас на батареи, где вы будете младше всех, я нахожу неудобным. Я и все севастопольцы сочувствовали вашему несчастию.
Я вас оставлю при себе, и вы будете моим спутником. Умеете вы ездить верхом?» – «Немножко, ваше превосходительство». – «Ну и прекрасно; значит, мы будем оба одинаковые ездоки. Постарайтесь поместиться поближе; у вас, кажется, есть брат в Севастополе?» – «Он теперь ранен и находится в госпитале, но ничего – не опасно». – «Он молодец. Вероятно, вы поселитесь у него на квартире; она недалеко от меня. Отдохните до завтра и утром приходите.
Мы поедем по бастионам, чтобы вас познакомить как с местностью, так и с начальствующими лицами, которые, хотя по фамилии и знают вас все, но нужно, чтобы они знали вас и в лицо, так как вам придется и днем и ночью передавать мои приказания. Ну, так до свидания».
Такой прием был бальзамом для наболевшего сердца, и все труды, все невзгоды и несправедливости были забыты. Я жил под влиянием теплого сочувствия и постоянного внимания, оказываемого мне нашей знаменитостью, адмиралом П. С. Нахимовым.
Одно воспоминание о благородной личности адмирала Нахимова воодушевляет, и как теперь раздается в ушах восторженное «ура!» всех войск при появлении его на бастионе. Я не стану описывать ход всей обороны, об этом уже писано много и почти все известно, сообщу только то, чему сам был свидетелем. Да, я был свидетелем беспредельной любви к Нахимову всего войска, и в этом была главная причина его магического влияния на весь Севастопольский гарнизон.
Кажется странным, невероятным, чтоб одна личность могла иметь такое влияние на десятки тысяч людей, чтоб в течение стольких месяцев заставлять жертвовать жизнью с таким самоотвержением, как это было при обороне Севастополя. Он покорял сердца не одной своею храбростью и геройским спокойствием, но еще более прекрасным, благородным сердцем своим. Он был друг каждого своего подчиненного и готов был сделать для каждого все, что только мог; был справедлив, честен, бескорыстен, ласков и обходителен со всеми – от высших до низших; обращал постоянное внимание на нужды подчиненных.
Известно, как помещались офицеры на бастионах; они жили в землянках, полных всякими насекомыми. Нахимов посылал офицерам свое белье, посылал вино, чтобы пить с водою для уменьшения расстройства желудка, которое было одной из главных болезней на бастионах. Капли Иноземцева, которых пользу он испытал на себе, рассылались им в большом числе пузырьков на бастионы; он даже деньгами своими снабжал нуждающихся. Он постоянно отдавал последний долг убитым на бастионах, для чего ездил на бастионы часто под самым убийственным огнем неприятеля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});