Маска Зеркал - M. A. Каррик

он выскользнул из кухни. Затем еще один, и, как показалось, всего через мгновение — вошла Тесс, выбивая туман из своего шарфа.

"Уф! Какой грубый человек. Как будто люди болеют только тогда, когда ему удобно. Мне пришлось кричать на всю улицу, прежде чем он дал мне то, что я просила". Она торжествующе подняла в воздух корзину со звоном.

Затем она поспешно поставила ее на землю. ""Что такое? Что случилось? Мать и Крона, что ты сделала с кухней?"

Рен моргнула и огляделась. Корзинка для шитья Тесс была опрокинута, коробка с хлебом открыта, а ее содержимое разбросано, стол сдвинут с места.

Тесс стояла на коленях перед Рен. Ее руки, остывшие после того, как она разбудила доктора, все еще были теплыми на коже Рен, когда она прижала их ко лбу и смахнула слезы, текущие по щекам Рен. "Что случилось? Что тебе нужно?"

"Рук". Рен кашлянула и попыталась выбраться из-под пледа. "Он был здесь. Я… напала на него. Мы поговорили. Он ушел."

"Он приходил сюда?" Тесс огляделась, как будто одна из теней могла быть замаскированным разбойником в капюшоне. "Как он узнал, что нужно прийти сюда? Что он…" Она замерла, ее взгляд остановился на рюкзаках, ожидавших у двери. "Пора идти?"

Рен не могла бежать, даже если бы вигилы действительно шли арестовывать ее. Она сожгла последний огонь, сражаясь с башней. "Нет. Я приму лекарство, которое ты принесла, но…" Она взяла руки Тесс в свои, прекрасно понимая, насколько слабой стала ее хватка. "Завтра мы кому-нибудь расскажем. Донайе. Танакису. Кому угодно. Мы не можем справиться с этим сами".

Тесс упала, прижавшись лбом к лбу Рен. "О, спасибо матери. Возвращаясь сюда, я думала о том же, но…"

Но они привыкли заботиться о себе сами. Доверять кому-то другому, признавая свою слабость, было трудно — да и обычно не имело смысла, ведь кто поможет?

Только сейчас все могло быть иначе.

"Утром первым делом, — сказала Тесс, снова натягивая на Рен одеяло, — мы отправимся в поместье Трементис".

16

Соединение трех рук

Исла Трементис, Жемчужины: 21 Киприлун

У Донайи болела нога. Даже перевязанная и поставленная на табурет, она пульсировала тупой болью, которая усиливалась всякий раз, когда она на нее наваливалась. Но она была благодарна этой боли, потому что она постоянно отвлекала ее от завывающего горя, вызванного потерей единственного сына.

Она также была безмерно благодарна за свою единственную дочь. Джуна не так много знала о политике и бизнесе, не так много, как нужно… но когда Донайя попыталась забрать бразды правления у дочери, Джуна твердо сказала, что лучше поможет Донайе, чем будет прятаться в своей комнате.

После этого они оба вдоволь наплакались. На следующее утро, с сухими глазами, они расположились в кабинете Донайи и с головой погрузились в рутинную работу, которая не заставила себя ждать.

Золотистая голова Джуны склонилась над письменным столом, где она рассматривала жалобу Эры Дестаэлио на то, что изменения в западном канале сместят торговлю с Белого Паруса на востоке. Донайя получила запрос из канцелярии Иридет о том, какого писца она намерена нанять для замены нумината, но ей было трудно сосредоточиться. Через каждые несколько вдохов ее взгляд падал на Джуну, и она боролась с желанием прижаться к своему единственному оставшемуся ребенку.

Стук Колбрина в дверь застал ее врасплох. Не может же быть, чтобы уже наступило время обеда? "Пришла Альта Рената, — сказал мажордом. "Со своей служанкой".

Это должна быть хорошая новость. Конечно, Рената приедет, даже в течение девяти дней строгого траура; она была достаточно близка к семье, чтобы с ней считаться. Но что-то в выражении лица Колбрина заставило Донайю сжаться от предчувствия.

Она поняла, почему, как только он ввел Ренату в кабинет. Она отказалась от моды в пользу тепла, но все равно дрожала. Служанка сделала все, что могла, но косметики было недостаточно, чтобы скрыть тусклость кожи и волос Ренаты, синячно-фиолетовые впадины вокруг налитых кровью глаз. Горничной пришлось помочь ей пересечь комнату, как будто она могла заблудиться между дверью и диваном.

Джуна издала задушенный звук. "Кузина…"

"Простите, эра Трементис, — сказала Рената, когда служанка опустила ее на подушки. Она не попыталась произнести обычные приветствия. "Я взяла на себя смелость попросить кое-кого встретить нас сегодня здесь".

Приоткрыв дверь кабинета, Донайя услышала, как снова зазвенел колокольчик входной двери. Колбрин бросил на хозяйку недоуменный взгляд и, по ее кивку, исчез, чтобы впустить нового посетителя.

"Рената, ты выглядишь…" Джуна еле сдержалась, чтобы не выдать мучительной правды. "Тебе что-нибудь нужно?"

Ее служанка поспешила ответить. "Одеяло, если оно у вас есть. И не возражаете, если я разведу огонь? Здесь так холодно".

Сейчас, с приходом весны, было уже не так холодно, но Донайя кивнула. Она подтолкнула Тефтельку к Ренате, и та свернулась калачиком, как уютная грелка для ног, пока служанка разводила огонь, а Джуна доставала одеяло из стопки, которую Донайя спрятала в шкафу.

К тому времени, когда все было готово, Колбрин привел второго посетителя. "Танакис?" Донайя рефлекторно протянула руки в знак приветствия. "В чем дело?"

Рената с видимым усилием взяла себя в руки. "Я не могу заснуть с ночи колоколов".

Как морской ветер, перерастающий в шторм, предчувствие переросло в полноценный страх. Донайя вцепилась в край стола. Только не это. Только не она!

Благодаря Люмену Танакис сохранила голову. Она сидела напротив Ренаты, ее дневник был открыт на свежей странице, а в глазах светилось любопытство, которое казалось совершенно неуместным в связи с катастрофой, но в то же время успокаивало. "Когда вы говорите, что не можете заснуть, что вы имеете в виду? С какого момента? Какие ощущения? Что вы с этим делаете?"

Рената начала отвечать сбивчивым голосом, но повторялась и часто теряла нить разговора. Через некоторое время за дело взялась служанка, которая бодрым тоном пересказала историю, не сумев скрыть своего страха. Донайя считала ее просто талантливой портнихой, но сила ее преданности и заботы напомнила Донайе о Колбрине.

"Мы думали, что это просто нервы Альты — что это пройдет", — сказала в конце концов служанка. "Но этого не произошло, и я так за нее волнуюсь".

"Да, долгое отсутствие сна может нанести непоправимый вред", — рассеянно сказала Танакис, продолжая царапать карандашом.

"Танакис!" огрызнулась Донайя. Эта женщина была ей близким другом, но иногда она забывала, что другие люди не воспринимают мир как головоломку, которую нужно решить.

Вынырнув из