Маска Зеркал - M. A. Каррик

чтобы идти против отца, играя в дом с врасценским радикалом. Это имеет смысл только в том случае, если он намеренно их подстрекает. Но пока мы не знаем, с какой целью, это всего лишь досужие сплетни".

Варго пробежался по другим нитям собранной им информации, пытаясь связать их воедино. Производство пепла на кружевной фабрике Фрогхола. Ночь Преисподней. На что пошел Керулет, чтобы доставить Ренату в Чартерхаус, и какой хаос из этого вышел. Утреннее предупреждение о том, что Индестор собирается применить какую-то магию. Что-то катастрофическое.

"У твоей тети работает швея по фамилии Ленская?"

"Нет, насколько я знаю. А что?"

Варго покачал головой. Не было ничего удивительного в том, что Яскат не знал всех секретов, которые хранила его тетя, но это все равно беспокоило его. Зачем Ленской указывать ему на Новруса, если она на нее не работает?

Ему следовало бы послать за Шорсой не один кулак. Но он надеялся, что у Днече найдется полезная информация, как только Варго закончит здесь.

Яскат одернул плащ и спрятал в нем руки. "Полагаю, эта информация — адекватная плата за услуги, — сказал он, с трудом натягивая перчатки.

Варго спрятал улыбку. Яскат был слишком обижен и зол, чтобы оскорбление его задело. Он соскользнул с кровати, проведя рукой по груди, так что широкие серьезные глаза не могли не последовать за ним. "Ты что, не слушал? "Взаимовыгодно" означает постоянно".

Яскат не сопротивлялся, когда Варго взял его за руку и помог ему вдеть пальцы в перчатки. "Чем дольше это будет продолжаться, тем больше вероятность того, что моя тетя решит положить этому конец".

Она. Варго знал, что означает предупреждение Яската. Вступление на этот путь всегда было рассчитанным риском. Его защита заключалась в том, что все уже ожидали от него самого худшего. Быть подонком — это определенная свобода.

Он целомудренно поцеловал затянутую в перчатку ладонь Яската Новруса. "Тогда нам следует использовать имеющееся время с максимальной пользой".

Исла Пришта, Вестбридж: Киприлун 20

Тесс аккуратно повесила на место лабиринт, который Рен забыла бросить, убегая из "Семи узлов", — для пущей пользы.

"Вот и все, — бодро сказала она, хлопая в ладоши, как будто бессонница Рен была особенно пыльной полкой, для починки которой требовалось лишь немного усилий. "Я — врач Варго, и не смейте жаловаться, что сейчас середина ночи. Все дело в том, что ты должна спать, а ты не спишь, так почему мы должны давать спать ему?"

Пока она говорила, она закуталась в длинную полосатую шерсть, которую носили все женщины Ганллехина, от ребенка до старухи, чтобы уберечься от холода и сырости. Рен понимала, что протестовать уже поздно, но все же сказала: "Мы пытались. Но мы не можем себе позволить…"

"Варго может. И он сказал, что заплатит". Тесс зачесала волосы Рен назад и поцеловала ее в висок. "Я ненадолго. Отдохни, пока меня не будет. Скорее всего, ты заснешь, как только я выйду на улицу. Разве не так всегда?"

Рен улыбнулась, но вынужденный оптимизм Тесс прозвучал пусто. Изнеможение привело ее от страха к покорности: Это ее убьет.

Но она не могла сказать об этом Тесс.

После ее ухода Рен преследовала пустота кухни. Седж был занят делами Варго; он отлучился на достаточное время, чтобы убедиться, что она пережила встречу, но остаться не решился. Когда она осталась одна, ее взгляд то и дело возвращался к двери, ожидая стука, чтобы кто-нибудь ее распахнул. Что лучше: быть повешенной за свои преступления или умереть, пройдя несколько сантиметров?

Вздрогнув, она коснулась рукояти ножа. Затем она завернулась в одеяло и пошла по дому.

В неиспользуемых комнатах было не лучше. Пыль покрывала мебель, лунный свет был скуден, и Рен приходилось ориентироваться, отыскивая темные тени среди более светлых. Она не могла унять дрожь. Река поднималась в половодье, ткачи снов строили свои гнезда, погода была по-весеннему теплой, но внутри у нее все было ледяным.

Дом был новым, но без украшений, придающих ему жизнь, он напоминал Рен старое и ветхое здание на Старом острове, которое Ондракья выдавала за приют, называя детей своими "жильцами", когда сокол спрашивал, и протягивая кошелек, чтобы убедиться в достаточности ответа. Невнятная ложь и постоянный поток взяток: Этого было достаточно, чтобы соколы оставили ее при своем деле.

Рен помнила, как по ночам ходила на цыпочках по полу, стараясь не наступить на своих собратьев, изучая, какие доски скрипят, а какие достаточно кривые, чтобы зацепить неосторожный палец. Дальше по коридору находилась комната Ондракьи, и Рен нечего было ей дать. Ондракья будет очень сердиться…

Ондракья мертва. А у меня галлюцинации.

Покидать кухню было глупо. В остальной части дома ей было не безопаснее, и там было гораздо холоднее. Надо было вернуться и дождаться возвращения Тесс. Каким-то образом она оказалась на верхнем этаже и стала спускаться по лестнице, все время думая о том, зачем ей понадобилась эта осторожность. Не все ли равно, если она упадет вниз головой?

На кухне, под решеткой, угли светились красным светом с угрозой. Или предупреждением. Дверь захлопнулась, и Рен поняла, что она не одна.

Она откинула плед и схватила нож, инстинктивно нанося удар. Крепкие пальцы схватили ее за запястье, и резкий всплеск боли заставил ее выронить нож. Рен вырвалась и схватила дубину Тесс, но темная фигура блокировала ее панический удар и дернула, вырывая дубину из рук. Полуослепшая от отчаяния, она стала искать другое оружие: черствая корка хлеба попала ей в руку, и она последовала за броском ножа для хлеба, зная, что это не принесет никакой пользы: Кошмар стал явью.

Он выхватил хлебный нож и пошел вперед, а Рен, отступая, зацепилась каблуком за пол и упала на поддон перед очагом. Она нащупала что-нибудь, чем можно было бы защититься, но ничего не было.

Нападавший встал над ней на колени, рука в перчатке схватила ее за челюсть. Крик Рен затих в горле, захлебнувшись ужасом. Но вместо того, чтобы ударить, он заставил ее повернуть лицо к огню — к свету.

Взрыв света испепелил ее взгляд. Когда он рывком развернул ее к себе, она увидела лишь тень. "Ты не Аренза", — прорычал он. "Или… ты. Но ты также — кто ты, черт возьми, такая?"

У нее не было ответа. Не было слов. Она была напугана изнутри и снаружи и не могла говорить. Силуэт был знаком: это был Рук в капюшоне.

Он отпустил ее подбородок и поднял на ноги. "А