100 великих узников - Надежда Ионина

Окинув все внимательным взглядом, А.М. Горький невесело усмехнулся, поплотнее запахнул ветхий халат и, присев к железному столику, погрузился в размышления. А потом потянулись томительные дни заключения. Нелегко было А.М. Горькому с его ревматизмом и больными легкими переносить тюремный режим, правда, вскоре его перевели в камеру № 39, находившуюся на втором этаже, но и здесь было не лучше. Сырость и холод каземата губительно сказались на здоровье писателя: его стали мучить головные боли, усилился кашель, то и дело поднималась температура. Но он не позволял себе падать духом, и уже в первых письмах на волю просит прислать ему книги, причем список их довольно обширен. Здесь и «Общая физиология» М. Ферварна, и «Общая геология» А. Иностранцева, и «Происхождение животного мира» В. Гааке и другие. В письме к М.Ф. Андреевой он писал: «Существую недурно, читаю много… Даю тебе честное слово – я чувствую себя довольно сносно, и нет причин, чтобы самочувствие изменилось к худшему».

В действительности дело обстояло не так уж «сносно», о чем, конечно же, знали друзья и родные писателя. Они начали усиленно хлопотать о смягчении тюремного режима, но только к концу января им удалось добиться разрешения на свидание А.М. Горького с женой и К.П. Пятницким – директором-распорядителем издательства «Знание». А вот добиться того, чтобы А.М. Горькому разрешили носить свое белье и верхнее платье вместо тюремной одежды, не удалось. Да и свидания эти обставлялись «по всей форме»: узника и посетителей отделяли друг от друга две решетки, между которыми сидел жандарм.

Немало трудов и стараний пришлось приложить близким, чтобы писателю разрешили заниматься в крепости литературным трудом. Согласно инструкции, бумага и чернила выдавались заключенным только для написания заявлений по их делу и писем к родным. Поэтому комендант крепости первое время был строг и неумолим, однако и он, и смотритель Трубецкого бастиона понимали, что обитатель камеры № 39 не совсем обычный узник. Да и в заграничной печати уже стали появляться сообщения о тяжелых условиях, в которых находится в тюрьме писатель А.М. Горький.

Общественное мнение России тоже было взбудоражено арестом и заключением в крепость писателя, поэтому власти вынуждены были все это учитывать. Однако комендант крепости поставил условие: бумага, чернила и письменные принадлежности будут выданы А.М. Горькому только в том случае, если в прошении он укажет, что заниматься писательством должен для содержания семьи. Писателю пришлось подписать такое прошение, и 25 января он получил стопку бумаги, чернила и ручку с пером.

Узник сразу же принялся за работу. Страницу за страницей исписывал он своим мелким, убористым почерком, забывая в эти часы и мрачную тюремную камеру, и арестантский халат, и томительную неизвестность о своей дальнейшей судьбе. Перед глазами вставали герои задуманной им пьесы, иногда он прерывал работу, вскакивал с места и начинал расхаживать из угла в угол, склонив в задумчивости голову и что-то бормоча под нос…

В тюрьме А.М. Горький написал пьесу «Дети солнца», работа над которой несколько скрашивала его суровые арестантские будни. Но здоровье писателя с каждым днем ухудшалось, ему все тяжелее становилось переносить тюремный режим. Его раздражали бесконечные вызовы на допрос в жандармское управление, надоело всякий раз повторять, что он не признает себя виновным в принадлежности к сообществу, которое хотело ниспровергнуть существующий в России государственный порядок…

А на воле нарастал шквал всеобщего негодования: потоки гневных и протестующих писем и телеграмм, тревожные агентурные донесения обрушивались на все правительственные учреждения. По всей стране гремели слова «Свободу Горькому!», из русских посольств в Риге, Брюсселе, Лиссабоне, Берлине в министерство иностранных дел России сообщали о расширяющемся в этих странах движении в защиту писателя. Многочисленные собрания в защиту А.М. Горького состоялись в США, во Франции под протестом против ареста писателя поставили свои подписи представители науки, литературы и искусства (А. Франс, О. Роден и др.).

Царское правительство видело, что движение в защиту А.М. Горького принимает такой размах, с которым уже нельзя не считаться. Тем более что состряпанное дело по обвинению писателя «в государственном преступлении» давно уже трещало по швам. Но не могло же оно прямо признать свое поражение! И когда Е.П. Пешкова стала ходатайствовать об освобождении мужа в связи с его болезнью, директор Департамента полиции поспешил дать указание о проведении медицинского освидетельствования заключенного. Врач установил у А.М. Горького «катар верхней доли левого легкого», и на основании этого 12 февраля 1905 года писателя перевели из Петропавловской крепости в Дом предварительного заключения. Через два дня, после внесения залога в 10 000 рублей, писателя освободили из-под ареста и отпустили домой. Однако это вовсе не означало, что царское правительство решило оставить писателя в покое. Не успел А.М. Горький провести в своей квартире и нескольких часов, как его пригласили в жандармское управление «для выполнения кое-каких формальностей». Писатель явился, тут же был взят под стражу и отправлен в охранное отделение. Здесь ему объявили, что он немедленно высылается из столицы, предложив на выбор несколько городов. А.М. Горький выбрал Ригу…[57]

В Туруханской ссылке

В начале 1913 года в Петербург с Пражской конференции, где его приняли в члены Центрального комитета партии, вернулся И.В. Сталин. 23 февраля петербургский комитет большевиков устроил в зале Калашниковской биржи концерт, весь сбор от которого должен был поступить в фонд газеты «Правда». На такие концерты охотно приходили рабочие и революционная интеллигенция, посещали их и подпольщики, которые в шумной толпе встречались с нужными людьми, чтобы поговорить о партийных делах. На этот раз через провокатора Р. Малиновского[58] полиция была предупреждена о концерте, и в тот же день И.В. Сталин был арестован. До 7 июня 1913 года он содержался в петербургской тюрьме, а потом было объявлено о высылке его на четыре года в Туруханский край.

Город Туруханск был построен в 1607 году, и в этом же году были обложены данью все туземцы, проживавшие по Енисею от его устья до впадения реки Касы. Таким образом, Туруханский край, занимавший огромную северную часть Енисейской губернии, был занят в течение всего восьми лет и без всякого кровопролития. Заселен он был мало, и жили здесь самоеды, остяки и другие туземцы, а впоследствии и осевшие ссыльные. «Сам черт забыл этот край», – говорили местные жители, и потому без шума и хлопот для царского правительства люди замерзали здесь в прямом и переносном смысле.

И.В. Сталин. Фото начала XX в.

До Красноярска И.В. Сталина везли в арестантском вагоне. При отправке его из красноярской тюрьмы на всех станциях Туруханского края уже знали, что везут И.В. Сталина, которого запрячут в самые отдаленные места. Ходили самые разнообразные слухи о его невероятных способностях бежать из-под любого конвоя и среди любой обстановки. Знали, что он уже довольно много просидел в тюрьмах и за ним числятся побеги из вятских, архангельских и нарымских ссылок. Енисейскому губернатору подробно сообщили, какой опасный политический преступник к ним направляется, и потому требовалось «принять меры к строгому надзору за Джугашвили для предотвращения возможности совершения им нового побега с места высылки». А начальнику Енисейского жандармского управления особо было указано «водворить Джугашвили по его прибытии в один из отдаленных пунктов Туруханского края с установлением за ним… надзора полиции с тем, чтобы о времени прибытия Джугашвили и о пункте, в который он будет назначен на жительство, приставом было своевременно сообщено жандармскому надзору». Таким образом, не успел еще И.В. Сталин прибыть, как о нем уже шли подробные донесения и везде указывалось водворить ссыльного в самое глухое и отдаленное место. Его действительно постарались так запрятать, что общаться с ним могли лишь немногие.

По неписаному закону было принято, что каждый вновь прибывший делал сообщение о положении дел в партии. Да и от кого же было ждать интересного и глубокого освещения всех происходящих событий в далекой, так давно оставленной России, как не от члена Центрального комитета? Группа ссыльных, среди которых были Я.М. Свердлов и Ф. Захаров, находилась тогда в селе Монастырское, куда и должен был прибыть И.В. Сталин. Для него приготовили отдельную комнату, из весьма скудных средств все-таки состряпали незамысловатое угощение и стали ждать… Прибывший сразу прошел в комнату и более уже из нее не показывался, доклад о положении дел в России он не сделал, чем ссыльные были очень смущены…