Забытый легион - Бен Кейн

«Ему известно, что нас ждет», — думал Ромул.

Но время было совершенно неподходящим для долгих разговоров. Нужно было отступать или умереть.

Солнце клонилось к горизонту, но оставшиеся до темноты часы не сулили изможденным римлянам ничего хорошего. Легионы медленно уползали с места разгрома, а вслед им время от времени летели стрелы злорадных парфян. Однако победители в большинстве своем остались позади, добивая раненых и обирая мертвых.

Во всем этом ощущалась злая и горькая ирония. Невесть сколько народу осталось умирать на поле боя, чтобы дать своим товарищам шанс на спасение.

Разбитая армия тащилась на север, к стенам Карр. С каждым шагом кто-то из раненых солдат падал у обочины дороги. Каждый, у кого не хватало сил идти, был обречен на гибель. Чтобы не дать оказавшейся под его командованием когорте разбрестись, Бассий непрерывно орал, ругался и даже временами колотил измученных солдат рукоятью меча, заставляя их идти. Ромул еще сильнее зауважал его.

Карры представлял собой затерянный в пустыне городишко, существовавший лишь благодаря тому, что глубоко под ним залегали подземные воды. Понимая, что во время вторжения поселение может оказаться полезным, Красс год назад направил туда экспедиционный отряд. Бежавшее с поля битвы многотысячное войско, словно не заметив, прошло мимо его небольшого лагеря. Легионеры неудержимым потоком ворвались в ворота Карр и кинулись по домам отбирать у несчастных жителей воду и пищу. Любые попытки сопротивления без раздумий пресекались смертельными ударами гладиусов.

Однако большинство солдат осталось за пределами стен. Кое-кто из центурионов, по обыкновению, попытался заставить солдат выстроить для ночлега временные укрепления с валом и рвом. Тщетно. Слишком много пришлось воинам вытерпеть за этот день, чтобы они согласились потратить еще три часа на работу с лопатой. Офицерам удалось лишь отвести свои центурии на несколько сотен шагов от города, на край пустыни.

Солнце зашло, и стало быстро холодать. От резкого ветра пробирала дрожь. Тем, кому не посчастливилось попасть в город или найти хоть какое-то убежище за его пределами, оставалось лишь сбиваться в кучи и греться друг о друга. Все палатки пропали вместе с обозом. Раненые теперь умирали от холода, усталости и обезвоживания. И никто ничем не мог им помочь.

Ромул и его друзья завладели жалкой глинобитной хижиной. Владельцев они убивать не стали, а просто выгнали их под открытое небо. И сразу же уснули мертвым сном. Несмотря даже на опасность нападения парфян, никто из них не нашел в себе сил встать на часах.

Как и в любом другом городе, самый большой дом до вторжения римлян принадлежал местному правителю. Потом там разместился командир римского гарнизона. Туда Красс и собрал своих легатов на совет.

Голые стены, земляной пол и грубая деревянная мебель — все это говорило о том, что Карры не относится к числу процветающих городов. Тростниковые факелы, вставленные в крепления, освещали усталых людей неровным светом. Шестеро облаченных в грязные окровавленные одежды офицеров сидели с ничего не выражающими лицами, некоторые сжимали головы ладонями, перед ними стояли нетронутые кувшины с водой и ломти грубого хлеба. Эта обстановка нисколько не походила на роскошный шатер Красса, пропавший вместе с обозными мулами.

Никто не знал, что нужно говорить или делать. Легаты были ошеломлены. Римские воины не привыкли к поражениям. Вместо того чтобы наголову разгромить врага и овладеть Селевкией, они были повержены яростью парфянских воинов. И теперь оказались в сердце вражеской территории с небоеспособной армией.

Красс сидел на низеньком табурете и не принимал никакого участия в вялом разговоре. Казалось, будто на то, чтобы вызвать сюда офицеров, он истратил последние силы. Рядом с ним сидел командир гарнизона, чувствовавший себя не в своей тарелке в обществе стольких высоких чинов. Префект Гай Квинт Колоний не присутствовал при избиении своих соотечественников, но узнал о нем от иберийских конников, которые проходили мимо во время бегства к Евфрату. А позднее он оказался свидетелем того, как разбитые легионеры ворвались в город. Впечатление от этого оказалось незабываемым.

В комнату быстро вошел Лонгин, от него, единственного, исходила ощутимая энергия.

Но даже не все взглянули на него.

Несгибаемый солдат остановился перед Крассом и четко отсалютовал.

— Я обошел войска. Восьмой потерял около трети своего состава. Сейчас мои люди получили воду и немного отдохнули. Можно сказать, что они в приличном состоянии.

Красс все так же неподвижно сидел, не открывая глаз.

— Красс, ты слышишь меня?

Никакого ответа.

— Что вы тут решили? — требовательно спросил Лонгин.

Комициан долго откашливался и только потом ответил:

— Мы еще не пришли к решению. — Он старательно отводил глаза от лица собеседника. — А ты что скажешь?

— У нас только один выход. — Лонгин помолчал, чтобы дать остальным вникнуть в его слова. — Немедленно отступить к реке. Мы сможем добраться до нее до рассвета.

— Этой ночью мои солдаты не смогут идти, — ответил один из легатов.

Остальные поддержали его невнятными репликами.

Лонгин, ничуть не удивленный, взглянул на Комициана.

— Как насчет Армении? — спросил командир шестого легиона.

— Легат прав, командир, — дрожащим голосом произнес Копоний. — Лучше отступить к горам. Там много рек и местность сильно пересеченная. Парфянская конница там воевать не сможет.

— Горы? — Красс обвел помещение затравленным взглядом. — Где Публий?

Никто не ответил.

— Он покинул нас, — произнес наконец Лонгин. — Удалился в Элизиум.

— Он умер?

Лонгин кивнул.

Красс затрясся от рыданий и уронил голову на руки. Окружающих он совершенно не замечал.

Решительно настроенному легату все стало совершенно ясно.

— Красс, с твоего позволения я намерен увести армию туда, где она окажется в безопасности. Этой же ночью.

Красс дернулся на своем табурете и уставился в пол.

Лонгин повысил голос:

— Нам необходимо отступить под покровом ночи.

И снова ответа не последовало. От Красса, спасителя Рима, осталась лишь телесная оболочка.

Лонгин оглядел остальных.

— Можете оставаться с ним, — презрительно сказал он, — или идти со мной. Восьмой легион через час выступает к Евфрату.

Офицеры снова взволнованно и невнятно заговорили между собой. Лонгин ждал, нетерпеливо постукивая пальцами по рукояти меча.

— Легат, у нас есть один местный, который много раз помогал нам, — вновь заговорил префект, польщенный тем, что оказался в центре внимания.