Забытый легион - Бен Кейн

— Нет, командир, я еще не готов отправиться в Гадес, — сказал темнокожий египтянин с обмотанным окровавленной тряпкой бедром. — Хочу забрать несколько человек с собой.

Еще один солдат решил остаться с ним. А у троих раны были слишком тяжелыми. Слабость не позволяла им ни отступать, ни драться. Оставался один-единственный выход. Негромко переговорив между собой, они кое-как помогли друг другу подняться.

— Ты, командир, постарайся побыстрее, — сказал один из них.

Бассий молча кивнул.

К горлу Ромула подступил комок. Ему доводилось убивать противников на арене, но среди них редко попадались люди, которых он знал, с которыми вместе тренировался и бился бок о бок. А с этими тремя он почти не расставался с того дня, когда все они взошли на борт «Ахиллеса», — целую вечность. За два без малого года кампании Ромул узнал этих троих достаточно хорошо, чтобы искренне скорбеть о них.

Центурион крепко пожал руку каждому. А потом защел им за спины. Обреченные склонили головы, подставив шеи своему убийце. Они принимали почетную воинскую смерть.

Гладиус Бассия со зловещим шорохом вылетел из ножен. Держа его двумя руками, центурион высоко поднял свой наточенный как бритва меч, направив его острием к земле. Клинок сверкнул как молния и перерезал позвоночник первому из солдат. Смерть наступила мгновенно: без звука, без единой судороги безжизненное тело повалилось на песок. Не сказав ни слова, Бассий перешел ко второму, потом к третьему. Убийство из милосердия заняло очень мало времени; несомненно, ветерану не впервой было заниматься этим прискорбным делом.

По всему расположению римских войск самые совестливые и твердые офицеры занимались тем же. Однако у парфян не было намерения позволить врагам спокойно отступить, и, прежде чем центурионы успели покончить со своей печальной обязанностью, началась новая атака.

Бассий быстро построил людей в каре. После гибели Сидона и остальных пяти центурионов ветеран принял команду над целой когортой регулярного войска. Все уцелевшие младшие офицеры пребывали в растерянности, и никто не стал оспаривать этого необычного решения. Бассий помахал напоследок египтянину и его товарищу. Они сидели спина к спине, держа мечи наготове.

Глаза Ромула наполнились слезами, он не мог заставить себя оглянуться.

— Они настоящие смельчаки, — сказал Тарквиний с искренним уважением. — И сами выбрали для себя такую смерть.

— Но от этого нам не легче бросать их тут, — откликнулся Ромул.

— Оставайся и ты, если хочешь, — отозвался этруск. Тебе выбирать. Может быть, я именно поэтому не мог твердо сказать, что мы, все трое, переживем эту битву. — В его темных глазах нельзя было прочесть ровным счетом ничего.

— Нет, твое время умереть еще не пришло, — твердо сказал Бренн. — Сам подумай: ради какой цели?

Ромул задумался, но так и не нашел никакого осмысленного обоснования. Раненые по собственной воле выбрали для себя такой конец, и, погибнув вместе с ними, он никому ничего не доказал бы. А ведь он намеревался еще так много совершить. И он с тяжелым сердцем побрел дальше.

Несокрушимая сила воли Бассия не позволила распасться их неожиданно возникшему отряду и после того, как он покинул поле битвы. К счастью для солдат, парфянские лучники не стали долго преследовать их. В конце концов Ромул все же набрался смелости оглянуться и увидел, как всадники с радостными воплями ездят кругами по только что покинутому римлянами месту. Один размахивал очень хорошо знакомым Ромулу предметом. Большего позора римлянам трудно было представить — серебряный орел легиона попал в руки врага. И Ромул еще сильнее пал духом.

Вся просторная равнина превратилась в подобие склепа. На изрытом конскими копытами песке насколько хватал глаз валялись убитые и израненные люди. Мухи облепили широко раскрытые незрячие глаза, разинутые рты, зияющие кровавые раны. Почти пятнадцать тысяч римских солдат больше не вернутся в Италию. А в вышине парили, раскинув крылья в восходящих потоках воздуха, тучи стервятников. Повсюду пахло кровью, потом и нечистотами. Этот день для республики оказался очень скверным.

— Многие еще живы.

— Все равно мы не в силах им помочь, — устало произнес Бренн.

— Олиний предвидел это еще семнадцать лет назад, — с некоторым удовлетворением произнес Тарквиний. — Его очень порадовало бы, что римляне дошли до такого.

Ромула эти слова потрясли.

— Это же наши товарищи!

— А мне какое дело? — ответил этруск. — Римляне истребили мой народ и разрушили наши города.

— Но ведь не эти римляне! Они этого не делали!

К его немалому удивлению, Тарквиний не стал спорить. Напротив.

— Мудрые слова, — сказал он. — Да не затянутся их страдания надолго.

После того как человек, ненавидящий все, связанное с Римской республикой, уступил ему, Ромулу немного полегчало, но воплей, все еще доносившихся сзади, он не мог не слышать.

«И во всем этом повинен только один человек, — со злобой думал он. — Красс».

— Твой учитель предсказал эту битву? — изумился Бренн.

— И еще он видел, как мы идем в дальний поход на Восток, — ответил этруск. — Я начал было сомневаться в его предсказаниях, но теперь…

У его собеседников от изумления широко раскрылись глаза.

— Боги порой ведут нас странными путями, — пробормотал Бренн.

Ромул лишь вздохнул. Нелегко ему будет вернуться в Рим.

— Пока не все прояснилось. — Лицо Тарквиния приняло отсутствующее выражение, которое было уже хорошо знакомо Ромулу и галлу. — Армия еще может вернуться на Евфрат. Многое пока что зависит от Красса.

— Вышние боги! Но туда-то зачем идти? — Ромул яростно ткнул рукой в пустыню. — Ведь все, что нам нужно, осталось на Западе. Безопасность. Италия…

— Мы могли бы увидеть храмы, воздвигнутые Александром. — Тарквиний, казалось, забыл об их присутствии. — И великий город варваров на берегу Индийского океана.

— Путешествие, какого не совершал еще никто из аллоброгов, — прошептал Бренн. — И не совершит впредь.

— Знаешь, Бренн, от судьбы не убежишь, — вдруг отозвался Тарквиний.

Галл побледнел так, что этого нельзя было не заметить даже сквозь густой загар.

— Бренн?! — Никогда еще Ромул не видел своего друга в таком состоянии.

— Эти самые слова сказал мне друид в тот день, когда я покидал деревню, — прошептал тот.

— Друиды, гаруспики… — Тарквиний хлопнул галла по спине. — Мы, в общем-то, ничем не отличаемся.

Бренн благоговейно кивнул.

Он не заметил горькой тени, мелькнувшей на лице Тарквиния.